Читаем без скачивания Под Небом Техаса - Татум Бейли

Зеркало все еще покрыто любовными записками, которые он мне писал, но он не знает о коробке из-под обуви под кроватью. Когда мы переезжали в прошлый раз, он спросил меня об этом, и я солгал, придумав отговорку, что хочу оставить коробку, потому что она пригодится для хранения вещей в будущем. Он так легко согласился, что я чуть было не уступил и не рассказал ему, что скрываю. Но в конце концов я не смогл. Это секрет для меня и только для меня. Я забираюсь под кровать и достаю красно-коричневую коробку. Она покрыта логотипом Vans со всех сторон, но я жажду того, что находится внутри. Это мое повальное удовольствие, когда мне грустно, один удар дофамина прямо в мозг. Я осторожно открываю крышку: пакет с засушенными цветами лежит поверх бумаг и картинок разных форм, цветов и фактур. Самая старая записка здесь - первая, которую он написал мне после того дня на поляне в парке.

Я помню ее так, будто это было вчера.

ГЛАВА 15

КИАН

16 лет

Я открываю дверцу своего шкафчика, и синяки на грудной клетке вызывают резкую боль, пронизывающую все тело, когда я поднимаю руку. Хотя могло быть и хуже. Так я говорю себе. Это мог быть перелом кости, а я сомневаюсь, что смогу объяснить еще один перелом костей тем, что споткнулся и упал.

Записка падает на землю у моих ног, желтая бумага блокнота слегка потрепана по краям и так сильно помята, что кажется, будто кто-то сидел и складывал ее несколько часов подряд без передышки.

Медленнее, чем ленивец, я наклоняюсь, чтобы поднять его, быстро вдыхая сквозь зубы, чтобы случайно не выпустить стон боли.

Еще два года. У меня есть еще только два года, пока я не съеду и не смогу жить самостоятельно. Больше не придется беспокоиться об отце-алкоголике, который любит помыкать мной, и о маме, которая закрывает на это глаза.

Разворачивая бумагу осторожными пальцами, чтобы не порвать ее в своем нетерпении увидеть, что внутри, я задерживаю дыхание, читая слова на бумаге. А потом читаю их снова. И еще раз. И еще раз. Я прижимаю бумагу к сердцу, задерживаю ее и делаю глубокий, успокаивающий вдох. Помечаю свою кожу, свое сердце, свою душу этими словами моего партнера по лабораторной работе. Того самого мальчика, который в пятницу сказал мне, что я красивый. Того самого мальчика, от которого я сбежал, сказав ему, что сначала считал красивым его. Кажется, он не возражает.

Я широко улыбаюсь, пытаясь взять учебники для занятий, но мой бок споро пульсирует. Может, я просто не буду носить книги сегодня? Это не первый раз, и не последний. Я хочу быть тем, кто хорошо учится в школе, но иногда все получается не так, как мы хотим. Некоторым из нас просто выпадают дерьмовые руки, и мы должны извлечь из этого максимум пользы.

Я закрываю шкафчик и поворачиваюсь, чтобы отправиться на урок, когда чуть не врезаюсь в мальчика за запиской. На его лице - легкая ухмылка, левая часть рта приподнята и подчеркивает естественный розовый пух губ.

— Привет - говорю я, пытаясь успокоить свой пульс. Но я знаю, что широкая улыбка все еще на месте.

— Привет, что ты делаешь? Мистер Джонсон убьет тебя, если ты не принесешь свой учебник

Я пожимаю плечами, стараясь выглядеть невозмутимым, но сужение его темных глаз говорит мне, что я не очень хорошо справился с задачей.

— Возьми его и пошли - требует он, пытаясь обойти меня, чтобы открыть мой шкафчик

— Все в порядке, Трент

— Нет, не в порядке. На прошлой неделе ты не принес свою книгу, и я думал, что сейчас увижу, как у него родится кошка и три котенка -  он кладет руку мне на ребра и сдвигает меня в сторону, заставляя рухнуть на землю от боли.

От шока у меня потемнело в глазах, и на темном фоне заплясали звезды. Мой желудок взбунтовался, словно меня сейчас вырвет желудочной желчью, ведь я не успел позавтракать этим утром.

— Ух ты, что за хрень? Что случилось? - панический голос Трента доносится до моих ушей, но я не могу пошевелиться.

Мое тело отказывается слушать требования мозга. Я все еще чувствую, как бумага прижимается к моей груди, и это последнее, что я помню перед тем, как потерять сознание.

Два часа спустя медсестра отправляет меня домой со строгим указанием прикладывать лед. Трент не отходит от меня ни на шаг, его карие глаза все время прикованы ко мне, словно он боится, что я - мираж, который исчезнет, как только он сделает глоток воды.

Мы идем молча, он держит обе наши школьные сумки на одной руке, а его вторая рука крепко сжимает мою. Тротуары перед школой пусты, поэтому я не слишком беспокоюсь о том, что нас могут увидеть люди.

Да, совершенно нормально для двух старшеклассников держаться за руки и идти вместе по дороге вместо того, чтобы быть в классе. Если кто-то увидит, то донесет до отца, и тогда по возвращении домой меня будет ждать повторение вчерашнего вечера. Тренту явно не терпится спросить меня, что случилось. Его настороженные взгляды и нахмуренные брови были бы чертовски очаровательны, если бы я не был так смущен.

Когда мы останавливаемся перед моим домом, я неловко стою и жду, когда он развернется и оставит меня на тротуаре, чтобы я мог убежать на нашу полянку в парке. Но он этого не делает. Он смотрит на дом перед собой убийственным взглядом, и я его понимаю. Вы же не ожидаете, что проповедник церкви прочтет проповедь о любви и прощении, а потом придет домой и переломает кости своему сыну.

— Я в порядке - шепчу я, проводя большим пальцем по тыльной стороне его руки.

— Нет, блядь, не в порядке, и я тебя здесь тоже не оставлю

— Мне больше некуда идти - печально, но факт. И почему, черт возьми, я знаю, что мне некуда идти? Это ничего не изменит.

— Поживи у меня немного. Я защищу тебя -  челюсть Трента сведена в твердую линию, упрямство просачивается сквозь его поры.

Я мало что знаю о своем будущем, но в этот момент я знаю: что бы оно ни сулило, Трент будет рядом со мной. И будет держать меня за руку во всем.