Читаем без скачивания Клеменс Меттерних. Его жизнь и политическая деятельность - Христиан Инсаров

Исход войны Наполеона с Россией известен. Однако и после страшного поражения, которое Наполеон потерпел в России, он не растерялся. Последние остатки Великой армии еще бродили по русским снежным равнинам и тонули при злополучном переходе через Березину, а Наполеон уже был в Париже, чтобы создать новую армию и, поспешно возвратившись на поле сражения, доказать, что там, где ему приходится воевать не со стихиями, а с людьми, он одерживает верх. 2 и 29 мая русские и прусские войска были разбиты при Люцене и Бауцене.

В лагере союзников снова наступило уныние. Особенно пал духом Фридрих Вильгельм III, повторявший Александру I во время отступления: “Вместо того, чтобы двигаться к западу, мы идем все на восток”. Тем не менее, союзники не согласились на сделанное Наполеоном предложение начать переговоры о мире. Поражение, которое он потерпел в России, сильно поколебало его военный престиж и, с другой стороны, вызвало в Германии широкое национальное движение за независимость, вовлекшее в свой неудержимый поток даже слабохарактерного и трусливого Фридриха Вильгельма III.

Прусские и русские войска после сражения при Бауцене отступили за Эльбу, в северную Силезию. Военачальники стали приготовляться к новой борьбе; дипломатия же употребила все свои усилия, чтобы заставить Австрию примкнуть к коалиции против Наполеона.

Уже в конце 1810 года в Вену приезжал специальный русский уполномоченный, граф Шувалов, с предложением военного союза против Наполеона. Но воспоминания о Ваграме были еще слишком свежи, последовавшая за Венским миром франко-австрийская дружба только начинала давать плоды и, наконец, австрийские военные силы и финансовые средства были слишком ничтожны, а перспектива победить Наполеона слишком невероятна, чтобы Австрия могла принять предложение русских. Поэтому оно и было отвергнуто, – главным образом, по настоянию только что вернувшегося из Парижа Меттерниха. Самой выгодной политикой для Австрии он считал политику выжидательную. Несколько месяцев спустя подобное же предложение о союзе было сделано и со стороны Наполеона; ему уже Австрия не могла отказать. Все шансы на победу были на стороне Наполеона, и, таким образом, союз с ним представлялся для Австрии более выгодным, ибо она могла получить что-нибудь и на свою долю из завоеванных территорий. Наоборот, если бы она не согласилась на союз с Наполеоном, то рисковала бы потерять и остальную часть Галиции, которую он отнял бы у нее для будущего польского королевства, не дав ей ничего взамен. Эти соображения и заставили Меттерниха согласиться на военную конвенцию с Францией. Однако согласие Австрии он обставил такими условиями, которые позволили бы ей легко переменить фронт в случае неудачного исхода войны. Австрийский корпус под командой князя Шварценберга, посылаемый на помощь французам, должен был действовать самостоятельно, что давало ему возможность и совсем не действовать. Австрия так же фиктивно воевала против России, как русские войска под начальством князя Голицына воевали в 1809 году против Австрии. Петербургское правительство отлично понимало, что Австрия вступает в союз с Наполеоном только под влиянием страха и что она изменит ему, как только “бог побед” окажется на стороне его врагов. Но и эту перемену фронта Австрия совершала с величайшею осторожностью, что давало ей возможность принять ту или другую сторону, смотря по ходу событий.

Мы знаем, с каким негодованием отзывался Меттерних о поведении Пруссии в 1805 году до сражения при Аустерлице, когда она на настоятельные предложения Австрии и России войти с ними в союз отвечала уклончиво, предлагая сначала сделаться посредницей между воюющими сторонами и только в случае отказа Наполеона примкнуть к коалиции. Точно так же поступала теперь и Австрия. После сражения при Бауцене Меттерних при тайной встрече с Александром на богемской границе развивает аналогичный проект о вооруженном посредничестве Австрии. Но решимость Александра продолжать войну во что бы то ни стало, его настояния, чтобы Австрия приняла окончательное решение, видимо, подействовали на Меттерниха и вырвали у него обещание принять сторону союзников. Теперь политика посредничества являлась для него средством выиграть время, необходимое Австрии для полной мобилизации своих войск.

Слух о встрече на богемской границе, несмотря на тайну, которою она была окружена, дошел до Наполеона, находившегося в то время в Дрездене, и он выразил желание войти в переговоры с Меттернихом. Наполеон, со своей обыкновенной проницательностью, предвидел новую перемену австрийской политики и, будь у него больше сил, он, несомненно, не терял бы времени и уничтожил бы поодиночке своих противников, как он это всегда делал. Но времена смелых проектов миновали. Наполеон должен был теперь довольствоваться армией, состоявшей из наскоро обученных шестнадцатилетних мальчишек, и войсками мелких немецких владетелей, из которых целые полки переходили к его врагам.

26 июня Меттерних приехал в Дрезден и в тот же день был принят Наполеоном, с которым имел знаменитую беседу, длившуюся девять часов. “Значит, вы желаете войны, ну, хорошо. Вы будете ее иметь! – этими словами Наполеон встретил австрийского министра. – :Я уничтожил прусскую армию при Люцене, русскую при Бауцене, теперь будет и ваша очередь. Я назначаю вам свидание в Вене. Люди неисправимы, для них жизненный урок ничего не значит. Три раза я вновь возводил на трон императора Франца; я обещал жить с ним в мире до конца; я женился на его дочери. Еще тогда я себе говорил: ты делаешь глупость. Теперь я раскаиваюсь, но что сделано, того не вернешь... Что вы хотите от меня? – продолжал, немного погодя, Наполеон. – Чтобы я себя опозорил? Никогда! Я умру, но не уступлю ни одной пяди территории. Ваши государи, получившие свою власть по наследству, могут двадцать раз терпеть поражения и опять возвращаться в свои столицы; я же этого не могу”.

При этом Наполеон, следуя своему обычаю ошеломлять противника большими цифрами, старался запугать Меттерниха громадностью своей военной силы, указывая в то же время на слабости и недостатки своих врагов. Хотя Меттерниху были хорошо известны приемы Наполеона, слова последнего, однако, поколебали его убеждение в счастливом исходе кампании, и он усердно стал добиваться более продолжительного срока для переговоров, а в сущности – для лучшей организации австрийской армии. Того же самого желал, очевидно, и Наполеон, так как он согласился продолжить уже заключенное перемирие с Пруссией и Россией до 10 августа и прислал делегатов в Прагу на посредническую конференцию, созванную Австрией.

Переговоры в Праге не привели ни к каким результатам. Они, в сущности, даже не состоялись – и, главным образом, по вине Наполеона, нарочно медлившего с присылкой официальных полномочий своим делегатам. Меттерних уверяет в своей автобиографии, что он тогда считал войну неминуемой, но в его письмах, относящихся к тому времени, наоборот, видны большие колебания.