Читаем без скачивания Флорис. Флорис, любовь моя - Жаклин Монсиньи

— Максимильена! — кричал Петр. — Приказываю тебе остановиться!

Наконец она, уже совсем задохнувшись, достигла дверей и, заметив боковую лестницу, вихрем взлетела по ней. Максимильена знала Версаль, поскольку бывала здесь с отцом, но теперь, пребывая в смятении и оказавшись в темноте, не понимала, куда бежит. Петр кричал ей вслед:

— Остановись, Максимильена!

Однако она оторвалась от него намного. Царь продолжал гнаться за своей возлюбленной по нескончаемым коридорам. Вдруг Максимильена неожиданно для себя очутилась в Зеркальной галерее, где лакеи расставляли стулья и зажигали тысячи свечей. Всклокоченная, мокрая Максимильена в грязном разорванном платье походила на безумную. Сзади гремел голос российского императора:

— Остановись, такова моя воля!

Один из слуг от изумления выронил на пол поднос с бокалами. Максимильена, обнаружив дверцу в глубине галереи, скрылась там, хлопнув створкой перед носом у Петра, Она вновь оказалась в темных гостиных, поскольку освещалась только приемная зала. Максимильена продолжала бежать; вскоре, изнемогая от усталости, она влетела в большую комнату, где никого не было, поспешно закрылась на засов, а затем бросилась на кровать, чтобы выплакаться вволю. Петр ломился в закрытую дверь, в ярости колотя в нее ногами.

— Открой!

Максимильена крикнула:

— Я не подчинюсь вашим приказам и не открою вам!

— Я царь и могу тебя уничтожить! — воскликнул он, а сам в это время думал: «Она упрямее тысячной толпы бояр — мне именно такая нужна!»

— Ах вы царь? Так возвращайтесь в Россию.

Петр онемел. Никто еще не смел говорить с ним подобным тоном.

А за окнами бушевала, набирая силу, гроза. С крыши летела черепица, молния разбила громадный дуб в парке. Внезапно послышались три удара грома, и Петр, вышибив плечом дверь, ворвался в просторную спальню. Максимильена лежала на постели, укрытой балдахином. Увидев царя, она вскочила и побежала к камину. Там она схватила кочергу и метнула ее в голову царя. Тот ловко пригнулся, а потом сжал Максимильене руку, чтобы заставить стоять на месте.

— Итак, мадам, мы не исполняем больше приказов царя? — осведомился он.

— Для меня вы никакой не царь! Вы обманули меня, и я не желаю вас видеть!

— Какая ты красивая, когда бесишься! Я жажду тебя.

— Возвращайтесь к своей маркизе! Вам, кажется, было очень хорошо вместе?

Петр рассмеялся. Он любил, когда ему перечили.

— Ты ревнуешь! — сказал он. — Мне это нравится.

Максимильена сделала попытку вырваться, но Петр, крепко прижимая ее к себе, впился губами ей в рот.

— Нет, нет, я ненавижу вас.

— Люблю тебя, хочу тебя, — шептал Петр между поцелуями, — я сгораю от желания!

И он прикусил Максимильене губу. Молодая женщина, откинувшись назад, кричала:

— Отпустите, вы не возьмете меня силой!

Вместо ответа Петр бросил женщину на кровать. Максимильена старалась отбиться ногами, но Петр совершенно потерял голову, увидев открывшиеся ему прелести.

— Возьму и силой, если захочу! — воскликнул он, изнемогая от жажды обладания. — Петр впервые имел дело с женщиной, которая посмела сопротивляться. Он бросился на Максимильену, срывая с нее платье и раздирая корсаж, ногами же пытался раздвинуть колени графини. Максимильена, полузадохнувшись в объятиях великана, чувствовала, как в ней рождается непреодолимая страсть при соприкосновении с мускулистым телом Петра. Она тяжело дышала, вскрикивала, но уже не от возмущения, и, не в силах больше сдерживаться, стала раздевать царя. А тот, заметив, как изменилось поведение Максимильены, понял, что она отчасти ломала комедию и что желает близости не меньше, чем он. Это не рассердило Петра, а, напротив, позабавило, ибо ни с одной женщиной он еще не испытывал подобного счастья. Они любили друг друга с упоением, изнемогая от наслаждения, соединяясь в одно целое и забыв обо всем на свете. Петр ласкал ее так, как никого не ласкал, и Максимильена проявляла не меньшую страстность. Замирая порой в сладостном бессилии, они снова с прежним пылом отдавались своей любви. Постель их была в полном беспорядке, и Максимильена с неведомым ей раньше бесстыдством устремлялась в объятия Петра. Кроме их безумной страсти, в мире не осталось ничего. А за окнами бушевала буря, и придворные, укрывшиеся в замке, не смели искать царя. Все живое забилось в свои норы. Люди испуганно перешептывались, что наступил конец света и что Париж с Версалем, подобно Содому и Гоморре, будут уничтожены небесным огнем. Льющиеся с неба потоки освещались всполохами чудовищных молний, град величиной с кулак бил по крышам домов, от порывов ветра содрогались стекла и ставни. Сена сорвала с якоря корабли и понесла в море, несмотря на отчаянные усилия матросов, пытавшихся укротить ярость волн.

Именно в эту грозовую ночь в заброшенной спальне короля-Солнце был зачат Флорис.

7

Через два дня Петр и Максимильена выехали из Парижа. Максимильена покидала родину без всякого сожаления. Устремляясь вместе с любимым навстречу ледяным туманам севера, она прижималась к его плечу с покорной доверчивостью. Перед отъездом Максимильена успела передать все дела в ведение Шабу, своему старому управляющему, который испуганно повторял:

— Ах, госпожа графиня, это совершенное безумие!

— Да, да, мой Шабу, — отвечала Максимильена со смехом, — но вы позаботьтесь о замке, об имении и о дворце.

Сундуки уже уложили в большой фургон, когда к Максимильене подошел, теребя в руках берет, старый Грегуар.

— Что такое? — спросила Максимильена, складывая в саквояж игрушки Адриана.

— Госпожа графиня, Элизу вы берете, чтобы было кому приглядеть за господином Адрианом, а за вами кто приглядит?

— Мой добрый Грегуар, — прошептала растроганная Максимильена.

— Мы обговорили это с Блезуа и Мартиной. Не можем мы вас отпустить одну. Вот, пришел просить вас, чтобы вы нас взяли с собой.

И преданные слуги заняли места в просторной берлине, которая двигалась за каретой царя и Максимильены.

Когда они останавливались на постоялых дворах, их принимали за богатых чужестранцев — Петр оставил только нескольких бояр из своего эскорта. Остальных в подчинении Ромодановского он отправил в Спа, где ожидала императрица, — это означало завершение официального визита во Францию.

Договор с Францией так и не был подписан; Максимильена обвиняла в этом себя и говорила Петру:

— Я сделаю все, чтобы наши страны сблизились.

Русский царь отвечал, смеясь:

— Франция недовольна, потому что я увез самое ценное ее сокровище.