Читаем без скачивания Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мира - Андрэ Нортон

Мать взяла обрывок шёлка, тоже лежащего на жертвеннике, завернула в него чашу и спрятала её под тунику. Отец прицепил к поясу меч и сунул туда же боевой топор для равновесия.

Эта куча награбленного наводила на мысль, что в ту снежную ночь победителями стали пираты, а не вапсалы. Я была уверена, что всё это оставили здесь именно они. Я ни разу не видела, чтобы вапсалы оставляли где-нибудь свои сокровища, кроме как в гробнице Утты.

Теперь, прежде чем уйти отсюда, надо было удостовериться, что из народа Айлии никого не осталось. Я объяснила это родителям, и они согласились со мной. Сейчас была середина утра, солнце приятно пригревало. Снега уже не было, лениво жужжали насекомые, и мы слышали утреннюю перекличку птиц.

Пока мы не покинули мыс, я всё время была в напряжении, ожидая контакта с Хилэриэном, его зова или вопроса: куда мы пошли и зачем. Но вот мы вошли в кустарник, где распускались почки, в нормальный для глаз мир, и моё напряжение чуточку спало. Но я всё ещё сомневалась и сознавала, что мы не освободились от своего спутника, которого я меньше всего на свете хотела видеть.

Когда мы обследовали посёлок, стало ясно, что он пуст, и не потому что племя отправилось в странствия. На ветру полоскались разорванные шкуры палаточных крыш.

Мы осторожно прошли по развалинам. Я нашла хижину, из которой бежала — но когда? Для меня это было несколько дней назад. Морские разбойники побывали и здесь. Сундук Утты был опрокинут, свёртки с травами разорваны и содержимое из них высыпано и перемешано.

Мать поднимала то сухой листок, то щепотку травяной пыли, нюхала и бросала, покачивая головой. Я поискала рунные свитки, приведшие меня в цитадель, но их не было. Видимо, пираты решили, что это ключ к какому-нибудь кладу. В дальнем углу мы нашли кувшин с дорожной пищей из вяленого мяса, спресованного с сухими ягодами. В то время для нас это было дороже любых сокровищ.

Айлия стояла за дверью, где её оставили, и, казалось, не видела ничего вокруг и не сознавала, что вернулась в свой посёлок. Отец прошёл по другим палаткам, но быстро вернулся.

— Место смерти, — угрюмо констатировал он. — Уйдём отсюда.

У меня не было друзей в племени. Я была пленницей, но я никогда не была им врагом, и их смерть всегда будет лежать на моей совести: они верили в мой дар, а я погубила их. Мать прочла мои мысли, обняла меня и сказала:

— Нет, потому что сознательно ты не обманывала их, и тебе ничего не оставалось, как предоставить их своей судьбе. Ты не Утта, и ты не могла держаться за выбор, который они заставили тебя сделать. Так что не бери на себя чужой груз. Это зло жизни, и в какой-то мере люди сами виноваты, когда это зло приходит как акт судьбы.

Слова, предназначенные для утешения и облегчения, сейчас, однако, были только словами, хотя и запали мне в душу, и позднее я вспомнила их.

У нас не было ни саней, ни сильных собак, не было настоящего проводника. Мы знали только, что нам нужно на запад. Сколько времени займёт путешествие в Зелёную Долину, и много ли опасностей подстерегает нас на пути — можно было только гадать.

Я думала, что вспомню дорогу по берегу реки, через страну от места горячих источников, но когда я сказала об этом отцу, он покачал головой и ответил, что если долина горячих источников так хорошо известна кочевникам, то лучше обойти её и направиться прямо на запад. Это была хорошая мысль, хотя мы и не могли быстро идти пешком, особенно с Айлией, которая хоть и шла под нашим контролем, но о ней надо было заботиться, как о неразумном ребенке.

Итак, мы повернулись спиной к морю и крепости на мысе. Продуктов у нас почти не было — скверное на вкус мясо, принесённое из того мира, и кувшин из поселка. Но зато недостатка в воде не было, потому что здесь было множество ручьёв, оживших с приходом весны.

Отец поднял с земли два округлых камня и соорудил удивительное оружие, какого я никогда не видела. Он скрепил камни ремнём, затем раскрутил над головой и запустил для начала в кусты. От удара и веса камней ремень закрутился вокруг ветки и оборвал её, сминая почки. Отец довольно засмеялся и пошёл освобождать ремень.

— Похоже, я ещё не совсем разучился, — сказал он. Затем он снова бросил своё оружие, но уже не в куст, а в его неосторожного обитателя — подскочившую вверх птицу. Когда мы остановились на ночлег, у нас было уже четыре таких птицы. Мы зажарили их на костре и с аппетитом съели. Это было очень хорошо после долгого сидения на однообразном пресном рационе.

Ночью похолодало, но мы не остались у костра. Отец положил в него последнюю охапку листьев и прутьев, а нас отвёл на место, которое он наметил для ночного лагеря — довольно далеко от этого маяка, могущего привлечь внимание. Он выбрал маленькую рощицу, где зимние ветры повалили несколько деревьев, и те при падении захватили и другие, так что получилось нечто вроде шалаша из перепутавшихся веток и стволов. Мы заползли в него и загородились кустарником. Если бы у меня было немного травы из запаса Утты, можно было бы поставить защитные чары, но пираты так всё перемешали, что выбрать нужное мне не удалось.

Однако мать достала из поясного кармана кусочек голубоватого металла, осторожно провела по нему рукой и воткнула в землю. От него исходило бледное мерцание, которое должно было ярко вспыхивать, если вблизи появится кто-то из Тьмы. Правда, против разбойников, хищных животных или кочевников защиты у нас не было никакой, кроме наших глаз и ушей, поэтому мы установили дежурство. У меня была первая вахта, и я напряжённо всматривалась в темноту, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить остальных.

Мои глаза и уши были настороже, и я время от времени пыталась объединить их с мозгом, посылая короткий мыслепоиск, но с большими интервалами, так как в этой стране его могут перехватить враги. В ночи слышались странные звуки и шорохи. Моя кровь бежала быстрее, и я настораживалась, но потом убеждалась, что эти звуки производят ночные животные или ветер.

И всё это время я отгоняла от себя желание подумать о Хилэриэне, о том, что он сейчас делает в пустой крепости, которая когда-то была центром его владений. Всё ещё вспоминает прошлое, которого больше не вернуть? Или он уже преодолел этот удар и собирается снова воспользоваться своим Даром? Зачем? Ворот он больше открывать не будет, в этом я была уверена. Хватит с него и этого долгого заключения у Зандора.

Зандор… Я с удовольствием отгородилась от своих опасных размышлений о Хилэриэне. Интересно, что произошло с Зандором? Может быть, наш побег из его подземелья сильнее сказался на его машинах, чем думал Хилэриэн? Может, это подорвало силу Зандора? Ведь мы ждали погоню, но этого не случилось. Возможно, Зандор так ослаб, что обитатели башен нанесли последний удар по его подземному убежищу, и кончилась эта бесконечная война, принёсшая тому миру пепел и смерть.