Читаем без скачивания Протопоп Аввакум и начало Раскола - Пьер Паскаль

В Новгороде собрались два церковных собора из старообрядцев всех регионов, которые подтвердили свое полное отречение от священства со всеми вытекающими последствиями. Первый собор, начавшийся 1 июля 1692 года, заклеймил ересь Ивана Коломенского, выдающегося и глубоко преданного вере человека, ушедшего в Швецию, за то, что он признавал рукоположение и крещение никониан и не находил греха в браке. Второй собор, состоявшийся 3 июня 1694 года, ввиду ожидаемого близкого конца света и начала царствования антихриста, уже духовно действующего в официальной церкви, констатировал, что в этой церкви святыня уже не действует, и предписал вновь окрестить всех приверженцев никонианской церкви, жить в безбрачии, отказаться от всякого общения с миром, даже в принятии совместно пищи. Таким образом, создавалась церковь беспоповцев[1870].

Вскоре у этой церкви нашлось и новое святое место на реке Выг, на полпути между Онежским озером и Белым морем, в местности, уже ранее исхоженной монахами Корнилием, Епифанием, Игнатием, Геннадием, Пимином и Досифеем. Один из учеников последних, Даниил Викулин из большого села Шунга, вместе с посадскими людьми из Повенца – юным сыном обедневшего потомка князей Мышецких, Андреем Денисовым и его двоюродным братом Петром Прокопьевым – основал тут скит, который, из года в год расширяясь, стал, без всякой помощи извне, киновией совершенно исключительного значения. Около тысячи христиан, мужчин и женщин, проживали там в двух монастырях без иерархии, соблюдая обеты целомудрия, нищеты и полного послушания. Все они находились под началом у особого киновиарха. Кормились они трудами своих рук, но в годы сильных морозов ходили вдаль за подаянием; занимались они и рыбной ловлей, и торговлей; у них были часовни, где под руководством екклесиарха и певцов, обученных в их школах, они тщательно выполняли богослужение по старым книгам; среди них избирали наилучших, чтобы им могли каяться в своих грехах, что делалось четыре раза в год. Эти же лучшие люди, или наставники, должны были руководить духовной жизнью всех членов общины. Со всех сторон стекались на Выг верующие, дабы получить там наставление и просвещение; чтобы удовлетворить их запросам, Андрей создал особую книгописную мастерскую, где грамотные люди без устали переписывали очень красивым и четким почерком, до сей поры высоко ценимым, богослужебные книги и творения святых отцов, челобитные и иные труды, составляемые в защиту истины. Он обучил особых иконописцев, которые писали образа, следуя старым иконописным подлинникам, канонам Стоглава, отнюдь не допуская фряжских нововведений. Особые литейщики отливали кресты, медные иконы и складни, столь же превосходные по качеству работы, сколь и безукоризненные с точки зрения православия. Он открыл школы для детей и взрос лых. Он собрал большую библиотеку, в которой были представлены книги не только по богословию, но и по истории, грамматике и поэзии, а также учебники философии и литературные труды. Первые киновиархи – Андрей Денисов, умерший в 1730 году, и его брат Семен, заступивший его место, писали сами и обучали учеников. Из Выга вышли такие поучительные и восхитительные произведения, как «История» Ивана Филиппова; красноречивая «История об отцах и страдальцах соловецких»; «Виноград Российский», в котором изложены жития около шестидесяти мучеников за старую веру; риторический характер этой книги не умаляет ее документальной ценности; далее там появились знаменитые «Поморские ответы» синодальному миссионеру Неофиту, которые являются защитительной речью и апологетическим трудом, использующим данные археологии и палеографии, равно как и доводы, почерпнутые из Священного Писания, и литургические и диалектические аргументы. Выг был моральным и духовным центром старой веры. С его монахами, школами, иконами, творениями религиозной, литературной и художественной мысли, со своим длительным влиянием Выг был на Руси неким подобием янсенистского Порт-Рояля во Франции XVIII века[1871].

Однако с первых же лет эта церковь, которая продвинула последовательность своего апокалиптического учения вплоть до отрицания священства, столкнулась с требованиями жизни, шедшей своим чередом, с ситуациями, предвиденными еще Аввакумом.

Сначала они появились в отношении брака. Верующие беспоповцы, связанные с Выгом, не могли все жить монахами. Один из авторов решений, принятых в 1694 году – глава старообрядческой общины в Польше, Феодосий Васильев – сначала отказался разлучать супругов, уже венчанных в официальной церкви, затем стал допускать даже союзы, заключенные вновь обращенными. Выг со всей своей ревностью оставался непримиримым: в 1706 году Феодосий порвал с ним и образовал свою собственную церковь – церковь федосеевцев. Но когда кровавое гонение прекратилось, невероятное нравственное напряжение, оправдываемое ожидаемой близкой гибелью, ослабло. Семен [Денисов] считал, что решение вопроса возможно лишь на путях восстановления иерархии.

В 1730 году начались переговоры с поповцами. Они также, недовольные своими случайными попами, делали тщетные попытки найти себе епископа на Востоке и в Молдавии. Безуспешно посылались также три посланца в Палестину. Тогда пришлось согласиться, как на наименьшее зло, либо на браки, освященные никонианскими священниками, но по старому обряду, либо на союзы, просто благословленные родителями, при условии тех или иных епитимий. От основного принципа не отступали, но из-за невозможности полностью его применить, прибегали к различным лицемерным уверткам.

В 1738 году понадобилось восстановить молитвы за царскую семью. На этот раз отделились от Выга самые непримиримые. Филипп основал независимые общины «твердых христиан» – филипповцев. Перед лицом компромиссов поморцев, федосеевцы, создав свой центр на Преображенском кладбище в Москве, вернулись к строгостям 1694 года. Единственным результатом этого явился полнейший разврат.

Но и эти группы приобретали себе по тому или иному поводу еще более требовательных учеников, которые шли еще дальше учителей и оставляли их, чтобы построить свои собственные часовни. Среди федосеевцев, когда в 1809 году санкт-петербургский Синод разрешил крестить детей «новоженов», не разлучая их родителей, то противники этого соглашения пошли на новый раскол. Московские беспоповцы сторонились своих рижских братьев, которые, чтобы удовлетворить гражданские власти, совершали видимость бракосочетания; равно отчуждались они и от польских своих братьев, которые принимали на исповедь новобрачных. Некие филипповцы, считая, что они станут проповедниками антихриста, если будут платить налоги или вступят в какое бы то ни было общение с гражданскими или религиозными властями, образовали собственное согласие странников, или бегунов, не общающихся с миром. Иные, исключительно последовательные, были возмущены тем, что во всех этих церквах миряне сами совершали крещение и проводили богослужение. И тут некоторые решили обходиться совсем без крещения и богослужения. Другие предпочли обращаться за крещением и совершением брака к священнику никонианину, расплачиваясь затем за свой грех раздачей милостыни и моля, чтобы Бог даровал еретическим деяниям надлежащую силу действия. Так образовались группировки нетовцев[1872].

Таким образом, старая вера распадалась на многочисленные согласия. Достаточно было, чтобы где-нибудь на Руси, у какого-нибудь религиозного человека вдруг появилась своя необыкновенная, особенная мысль, которую он захотел бы распространить, тотчас вокруг него собирались ученики. Такого рода согласия зарождались, некоторое время процветали, затем исчезали или сливались с другими, чтобы, возможно, затем вновь появиться где-нибудь в другом месте: миссионеры, которым было поручено с ними бороться, положительно измучивались в поисках того, как их определить и «каталогизировать». Царство антихриста было очевидным; власть, правящие круги, официальная церковь – все они порвали с христианством; русский народ – народ, который на своем характерном языке сближал два понятия: «крестьянин» и «христианин», – народ этот во что бы то ни стало хотел остаться верным прежней вере, прежним книгам, прежнему учению и прежней христианской нравственности. Он исступленно бился среди неразрешимых противоречий, между требованиями морально-религиозного совершенства и новыми условиями общественной жизни: все эти отделившиеся от церкви согласия, как поповцев, так и беспоповцев, в общем стремились разрешить, в свете представления о пришедшем антихристе, одни и те же трудные вопросы о церкви, о таинствах и о взаимоотношениях с миром. Все они потерпели неудачу: каким же у них оставалось понятие о церкви, что оставалось у них от догматов, у тех, кто обращал догмат в чистый символ? Что оставалось у них от богослужения, если иные отвергали, считая их оскверненными, даже иконы, как старые, так и новые? Иные отвергали воскресенье, иные молитву: что оставалось от нравственности, если распутство предпочитали браку?