Читаем без скачивания Во славу Отечества - Евгений Белогорский

Больше никто из находившихся в башне матросов не решился протестовать против убийственного аргумента в руке спартаковца, и отныне они оказались связанные  кровью убитого  офицера. Далее все развивалось стихийно; Фитхе завладел оружием Книса и вместе с Битнером и еще одним комендором, устремились внутрь корабля.

Теперь бунтарям было нечего терять, поскольку за убийство офицера им полагалась смертная казнь. У них оставался только один выход, немедленный захват корабля и сдачей его в плен. Выполняя ранее намеченный план, они спустились в камеру подачи зарядов в носовые башни, команда которой состояла из одних спартаковцев. Желая отрезать своим товарищам, все пути назад, Фитхе застрелил унтер-офицера и в краткой, но очень выразительной речи обрисовал  сложившееся положение. Страх перед военно-полевым судом, быстро устранил все душевные колебания матросов, и они всей гурьбой ринулись в главный пост на корабле командирскую рубку. По дороге к цели, матросы, разоружили часового возле малого арсенала и для храбрости  вооружились карабинами.   

Появление в рубке толпы возбужденных матросов для Цоссера было огромным нонсенсом. Фрегатен-капитан только успел удивиться как пуля, выпущенная из офицерского «Вальтера» моментально снесла ему половину черепа, густо обрызгав стоящих рядом офицеров.

- На пол! Лечь на пол! – приказал Фитхе, потрясая перед лицами изумленных офицеров дулом пистолета.

- На пол! – взвизгнул матрос и, видя, что стоявшие перед ним моряки не собираются исполнять его приказ, выстрелил в старшего помощника капитана корветен-капитану Вагнеру. Выпущенная бунтарем пуля попала в грудь офицеру и сейчас китель рухнувшего на пол Вагнера, густо окрасился кровью. Потрясенные столь стремительным развитием событий, все находившиеся в рубке моряки дружно исполнили требование бунтарей, включая рулевого. 

- Малый ход!– приказал Фитхе и Битнер бросился к машинному телеграфу, продублировал его приказ. Повинуясь полученным указаниям сверху механики, стали убирать обороты машин и «Байер» стал замедлять движение.

- Стоп машины! – вновь приказал Фитхе и Битнер перевел рычаги телеграфа в нужное положение. Занимаясь управлением захваченного корабля, мятежники совсем позабыли о раненом Вагнере, который деревенеющими пальцами смог вытащить револьвер. Зная, что обречен, офицер стрелял торопливо, желая прихватить с собой в дальнюю дорогу как можно больше спутников.

Первые две пули прошили спину стоявшего рядом Фитхе и отбросили его куда-то в сторону. Затем настал черед Битнера. Услышав выстрелы, он проворно отскочил в бок, от машинного телеграфа судорожно вырывая заткнутый за пояс пистолет.

Ослабевший от боли и потери крови, Вагнер плохо прицелился и своим выстрелом только ранил рыжего верзилу в грудь, тогда как Битнер ответным выстрелом прострелил обидчику голову. Примеру Вагнера рискнул последовать штурман Майер; пока шла перестрелка, он перекатился на спину и смог достать из кобуры свое оружие. Вороненый ствол «Вальтера» уперся в голову зажавшего рану рукой Битнера, но выстрела не последовало, в спешке Майер забыл снять оружие с предохранителя. Эти секунды оказались роковыми для всех обитателей рубки. Опомнившись от испуга, в дело вступили матросы, пришедшие с Фитхе, открыв пальбу из своих карабинов  по Майеру, а заодно по всем тем, кто находился на полу. 

Так мятежники уничтожили всех офицеров линкора, за исключением командиров кормовых башен «Байера» и инженеров машинных отсеков. На устранение этих помех ушло чуть более пятнадцати минут. Раненый в перестрелке Битнер, принял командование бунтом на себя и отправил десять человек на захват камер подач снарядов в кормовые башни и одновременно обратился по переговорному устройству к механикам, приказывая своим товарищам по союзу арестовать офицеров. Вслед за этим, на палубу был послан матрос, торопливо спустивший флаг Второго рейха и спустя некоторое время подняв на флагшток белое полотнище.

Подобного случая, когда поврежденный, но вполне боеспособный линкор империи капитулировал перед врагом, еще не было за всю историю имперского флота. Русские корабли некоторое время не спешили приблизиться к «Байеру» подозревая в выброшенном белом флаге, хитрую ловушку врага, но затем приблизились и отправили на сдавшийся корабль смотровые шлюпки. Они беспрепятственно поднялись на линкор и взяли его под полный контроль. Немецкие моряки не оказывали какого-либо серьезного сопротивления. Все четко и охотно выполняли приказы победителей, совершенно не помышляя о сопротивлении.

Очень дорожа своим трофеем, Беренс перегнал захваченный «Байер» сначала в Либаву, а затем ночью отправил в Ревель, полностью заменив корабельную команду. Такого триумфального возвращение адмирала из похода никто не ожидал. Пресса немедленно провозгласила Беренса «русским Нельсоном», что отнюдь не улучшила его отношения с командующим Балтфлотом. За  столь удачный рейд, Корнилов наградил Беренса орденом Владимира I степени и предложил вице-адмиралу начать создание специального отряда морских торпедоносцев.   

Сдача  в плен одного из лучших линкоров имперского флота, в Германии была расценена как национальная трагедия. Стремясь сохранить лицо, подручные доктора Фриче всячески замалчивали факты мятежа на борту линкора, заменяя  его историями героического но, увы, трагического для боя, в результате которого израненный корабль был захвачен высадившимися на его беззащитный борт русскими. Однако эта ложь была немедленно опровергнута русскими, опубликовавшими фото захваченного линкора с соответствующими комментариями.   

В это время в Ставке Верховного решался вопрос о судьбе Кенигсберга. Вызванный к прямому проводу генерал Кутепов не горел особым желанием брать его штурмом, ссылаясь на большие потери среди личного состава армии и его усталость. Подобная позиция  командующего Северным фронтом получила резкий отпор со стороны Духонина. По мнению начштаба Ставки, Кенигсберг необходимо было брать как можно быстрее, дабы бросить все освободившиеся силы 1 и 2 армий на берлинское направление. 

Итогом этих переговоров стала отставка Кутепова с поста комфронта и назначение командармом 2 армии, чьи силы вышли к дельте Вислы. Вместе с этим, Ставка упразднила Северный фронт, выделив для штурма Кенигсберга особую оперативную группу под командованием генерал-лейтенанта Евгения Миллера. Ему для взятия столицы Пруссии были отданы 1 и 12 армии, с передачей из резерва Ставки осадной артдивизион тяжелых орудий.

Действуя столь энергичными мерами, Духонин наглядно демонстрировал генералам, что не потерпит никакого тихого саботажа или простого несогласия с генеральными идеями Ставки. Обиженный этим решением Кутепов сдал свой пост Миллеру 23 октября и отправился к своему новому месту службы.      

Обрадованный поддержкой со стороны Ставки, Миллер рьяно приступил к решению вопроса. Не дожидаясь прибытия осадных орудий; генерал начал формировать в частях, специальные штурмовые группы, на плечи которых должна была лечь вся тяжесть первого удара по кенигсбергским укреплениям. Весь личный состав этих групп предполагалось оснастить автоматами Федорова, гранатами, ручными пулеметами, а так же ранцевыми огнеметами. Согласно замыслу генерала, они должны были взломать немецкую оборону и ворваться в город, впереди наступающих частей.

Воплощая в жизнь прежний опыт взятия вражеских позиций, Миллер приказал проводить ежедневную авиаразведку укреплений Кенигсберга, и все полученные данные тщательно наносились на специальный планшет в штабе командующего. Столицу Пруссии окружало три линии обороны. Внутренняя линия обороны состоящая из самих крепостных стен и башен, средняя линия фортов и линия внешнего полевого обвода. Последняя линия обороны, представляла собой систему траншей и окопов, которую немецкие саперы успели возвести перед самым приходом русских и спешно достраивавшие её каждый день. 

Стремясь не допустить усиления вражеской обороны, русские проводили ежедневный обстрел позиций противника из полевых орудий, тем самым всячески мешая фортификационным работам немцев. Одновременно охотники часто беспокоили неприятеля своими ночными вылазками на его передние траншеи.

К назначенному Миллером сроку 7 ноября, все штурмовые приготовления завершились, но из-за разности ширины железнодорожного полотна и малого количества трофейных паровозов, русские никак не успевали подвезти к городу осадные орудия больших калибров. Осенняя распутица полностью исключила подвоз их по земле, внося свои коррективы в наступательные планы генерала Миллера. 

Впрочем, Евгений Карлович не исключал подобное развитие событий и держал про запас, один гадкий, но довольно сильный козырь. Переговорив 6 ноября по телеграфу с Духониным и получив добро, Миллер связался с начальником тыла фронта полковником Рябушинским и уже к вечеру 8 ноября, под Кенигсберг было доставлено трофейное оружие, захваченное русскими войсками во время летнего наступления.