Читаем без скачивания Маг и его кошка - Алина Лис

Какая-то мысль вертелась на краешке сознания и никак не хотела оформиться. Симбионт-инсект, чужая мертвая плоть или полено? Во всем этом было что-то неправильное. Я вынул скелет своей кисти и положил рядом с заготовкой. Да, сравнение было определенно не в пользу топорной деревяшки. Все эти фаланги, запястья, изящный каркас идеально подогнанных друг к другу деталей. Чтобы создать подобное из дерева, требовался резец мастера… Скажем, если вырезать что-то похожее на человеческую руку из дерева и привить этот протез к лозе…

…А еще лучше, если каркас будет выполнен из металла, а живое дерево Августы послужит заменой мышцам.

— Сестренка, как ты смотришь на то, чтобы поработать в команде?

ЭПИЛОГ

Франческа

Я не знаю, что нужно делать, чтобы быть якорем. Поэтому просто каждый день молюсь о его возвращении.

Я не считаю дни. Стараюсь не впадать в тоску, говорю себе, что все в порядке. Я встречаюсь с друзьями, вышиваю, учусь играть на лютне, занимаюсь своими делами. Я спокойна и весела. Убираю подальше календарь, чтобы не заглядывать в него каждые полчаса.

Проходит неделя. Другая. Оговоренный месяц. Я каждый вечер приказываю готовить праздничный ужин, чтобы позже отправить его в урну, не притронувшись.

Элвин обещал, значит — вернется. Я верю. Верю и жду.

Он появляется ближе к вечеру на исходе второго месяца. Входит в дом, и я срываюсь, бегу ему навстречу. Он подхватывает меня на руки и кружит, целует. Крепко держит обеими руками. У него измученный, но счастливый вид.

— Получилось? — выдыхаю я и смеюсь, как в детстве.

— Не совсем. Показать?

— Конечно!

Снимает камзол, перчатку, закатывает рукав рубахи.

— О боги! — с благоговением и ужасом шепчу я, проводя рукой по его плечу и спускаясь ниже. Туда, где из живой плоти растет черная древесная лоза. Обвивает мышцы, переходит в бронзовое сплетение трубок, шарниров и шестеренок. — Это, наверное, было больно?

— Ничуть, — отмахивается он, и по глазам вижу — врет. — Ну, что скажете, сеньорита? Лучше, чем крюк, не правда ли?

— Красиво и пугающе, — честно отвечаю я. Механический протез вместо живой плоти и правда красив, как произведение искусства. И жуток, как все неестественное. — Это сделала твоя сестра?

— Совместная работа Августы и мастера Ардала. Он был должен мне услугу. А сестренка позаботилась, чтобы все это двигалось тогда и так, как мне надо, — сжимает металлические пальцы в кулак. — Прости, что так долго. Это потребовало времени.

— А магия?

Мрачнеет:

— Пока все так же. И гриски с ней.

А потом сжимает меня в объятиях так, что становится почти больно. Целует с яростной нежностью. И выдыхает:

— Я скучал!

Я прижимаюсь, задыхаюсь под жадными поцелуями, так и не успев ответить, что тоже скучала — безумно скучала, боялась, что он не вернется, и вспоминала его каждую ночь. Что мне не хватало его прикосновений, что снились сумасшедшие стыдные сны, а днем приходили еще более стыдные мысли, и что сейчас я умираю от желания…

Чувствую, как пальцы настойчиво и ловко распускают шнуровку, расстегивают потайные крючки. Эта сноровка выдает немалый опыт — мимолетная ревнивая мысль, которая уходит без следа. Слишком хорошо от того, что он рядом, здесь, мой.

— Всегда мечтал снять с тебя платье!

Руки тискают ягодицы сквозь тонкую шерсть, задирают юбки.

— Подними руки!

И захочу — не смогу ослушаться. Невозможно перечить, когда он говорит таким тоном.

Он стягивает с меня сразу платье и нижнюю сорочку.

Руки — одна горячая, а вторая возбуждающе-холодная и твердая, мало похожая на человеческую, скользят по моему телу. Шестеренки на протезе неприятно царапают кожу. Он, ругаясь, натягивает перчатку и клянется купить меховую варежку.

— Ммм… какие кружавчики, — это относится к вышивке и бантикам по краю панталон — смело, даже дерзко. И я краснею, опять как в первый раз, а могла бы уже привыкнуть, что он не упускает случая сказать что-нибудь по поводу моего белья и только потешается, когда я возмущаюсь.

Я помогаю ему снять рубаху, прижимаюсь обнаженной грудью к горячей коже и чувствую, как умелые пальцы гладят мои бедра сквозь тонкую ткань, пробираются в вырез панталон, чуть поглаживают, массируют, легонько нажимают и проникают внутрь. Ахаю и обмякаю в объятиях. Как устоять на ногах, когда с тобой проделывают такое?

Порываюсь снять белье, но он останавливает меня:

— Оставь!

— Что?!

От мысли, что он хочет вот так… не снимая, я становлюсь совсем малиновая. Почему-то секс в панталонах кажется в сотню раз непристойнее, чем без них.

— Нет, я так не могу, — бормочу я, распуская завязки.

— Не будь ханжой… а, ладно. Чулки хоть оставь.

Он позволяет батистовой тряпочке скользнуть по бедрам и снова гладит меня — там, внизу. Мягкими круговыми движениями, чуть надавливая пальцами. Чувствую, как от каждого прикосновения по телу расходится сладкий трепет, и уже понимаю, что мне мало одних лишь пальцев, а до кровати целых три этажа…

— К грискам кровать, — ответом на мои мысли.

— А где…

— В кресле, — заявляет он непререкаемым тоном, подхватывает меня на руки, делает шаг и усаживает лицом к себе. — Как девку!

Ерзаю, пытаясь устроиться удобнее, колени чуть скользят по атласу обивки. Пальцы — горячие человеческие и металлические в шелковой перчатке — гладят мою обнаженную грудь, обводят контур напрягшихся сосков, пока я, закусив губу, наощупь пытаюсь расстегнуть пуговицы на его штанах. Руки дрожат от нетерпения, и пуговицы поддаются не с первого раза. Словно наказывая за это промедление, его губы охватывают твердую вишенку соска, и я не могу сдержать всхлип. От нежных укусов по телу расходится сладкая судорога, отзывается жаром внизу живота.

Это все непристойно и восхитительно стыдно. Чувствую себя развратной, порочной, но от этого удовольствие становится только острее. Пожалуйста, я буду послушной, очень послушной, только пусть он продолжает делать со мной все это!

Охрипшим голосом он приказывает:

— Посмотри на меня, Фран.

Я ловлю его взгляд — глаза кажутся темными из-за расширенных зрачков. Чувствую, как ладони сжимают мои бедра, чуть приподнимают…

И я медленно опускаюсь, не отрывая взгляда от своего мужчины. Вскрик вырывается сам собой — нет желания сдерживаться. Почти коснувшись губами его губ, я ловлю ответный выдох, похожий на стон. Чуть помедлив, насладившись кратким мигом полного единения, слияния, я приподнимаюсь, чтобы снова опуститься, и каждое движение рождает новый стон. Жидкий огонь расходится по телу, стучит жарким, сумасшедшим пульсом. Я двигаюсь все быстрее и резче, хочу ощущать его внутри, хочу глубже…