Читаем без скачивания Ведьмино отродье - Сергей Булыга

- Бей лучших! Бей!

Да только лапы ваши коротки, зубы кривы - не взять! И лучшие конечно же ушли, погоню одурачили, и уже можно было не бежать, но все равно бежали - и в скок, и в перетоп, по крышам, ба-ба-бах, ба-бах, под свист и смех... И только в Хлюпкой Слободе они соскочили к кому-то во двор и там через плетень и огород сбежали на пустырь, и возле старой полусгнившей лодки попадали в пожухлую траву...

И замерли. Лежали, тяжело дышали. День был конечно же, холодный, пасмурный, и небо было серое, и дух на пустыре стоял репейный, едкий... Но все равно как здесь легко, свежо, свободно, лихо! И здесь ты не один, а с лучшими, и ты им уже больше не чужой; вон смотрят они как - приятельски, по-свойски! И то сказать: какой лихой ты учинил почин - миской об голову! Разбил! Потом - ершей ему! Да о такой гульбе еще неделю будут вспоминать, не менее... Но не сейчас об этом говорить, сейчас надо лежать и усмирять дыхание и силы собирать, ибо вон солнце еще где, вон сколько еще дня в запасе, до вечера еще вон сколько можно...

- Ар-р!

Это Бобка встал, встряхнулся. Сказал:

- Айда! - и весело оскалился.

Храп встал. И встал Скрипач. И Рыжий встал. Пошли. Сперва шагали чинно, на стопах, после перешли на все четыре. Потом прибавили трусцой, потом рысцой, а там еще наддали - вскачь... Никто из них не спрашивал, куда они бегут, ибо все знали - Бобка зря не потревожит; уж если он позвал, то, значит, дело есть!

И дело было. Как были они в саже, в копоти, так и явились на базар, пошли толкаться по рядам. Базар! Чего там только не было! Подстилки, ухваты, гребенки, горшки, зубочистки, попоны, капканы, сети, удочки. Р-ра! Сколько ж нужно глаз, чтобы все это сразу увидеть! А сколько нужно лап, чтобы ощупать это все, сколько зубов, чтобы... Р-ра! Рыжий зашатался, опьянел! И, потеряв товарищей из виду... Да нет! Просто забыв о них, Рыжий поплыл в толпе! Толпа его швыряла и кружила, то прибивала и валила на лотки, то вдруг водоворотила, толкала в балаган, но тут же оттирала и несла - сперва к рыбным рядам, потом к мясным, тряпичным, ленточным, целебным, срамным, леденцовым... И только уже там, у самого забора, вцепившись в столб, он задержался, глянул на лоток...

А на лотке рядком лежали разноцветные ледышки. Нет, не ледышки леденцы; Лягаш о них рассказывал. Ну, леденцы - это когда и мед и снег, и на огне это заварено, ну, в общем, блажь... Но Рыжий все-таки не удержался и сунул лапу к леденцам, спросил как можно вежливей:

- Почем они?

Лоточник посмотрел на Рыжего и прикусил губу, задумался; небось, прикидывал, в чем здесь подвох, ибо не тот это товар, который нужен лучшему, ведь лучшие, известно всем, на сладкое не падки, но зато...

Как вдруг на весь базар раздался чей-то крик:

- Держи! Держи!

Крик тут же подхватили:

- Держи! Лови! Дави!

Рыжий поспешно оглянулся...

Да, так оно и есть! Толпа ревела, все кидались, кто куда - это Храп с куропаткой в зубах бежал между рядами, всех расталкивал! За ним, вприпрыжку, Бобка и Скрипач. За ними - стражники.

- Держи! - кричали все. - Дави! - и жались, кто куда, а стража настигала, настигала! И Рыжий...

- Р-ра! - и бросился наперерез! Сбил стражника. Второго! Третьего! И вслед за Скрипачом Бегом! Бегом! Р-ра! Р-ра!..

Бежали долго. Выбились из сил. Залезли под поваленный забор, разделили добычу и съели. Бобка делил. Начал он с Рыжего. Сказал:

- За мысли - это тебе голову. За резвость - лапу. На!

И Рыжий взял и съел в один проглот. Да что такое куропатка? Смех! Да и не в куропатке дело - в дерзости. Вот мы дерзим - и как нам хорошо! И пусть они кричат, визжат и проклинают нас - не слушай их. Кто они? Худшие. А мы кто? Лучшие. Вот то-то же! Так что лежи да отдыхай, ни в чем не сомневайся. Товарищи лежат - и ты, значит, лежи, ушами не стриги, никто вас под забором не найдет. А если и найдет, так тронуть не посмеет, не... как это?.. да я... И задремал. А может быть, и спал...

Храп разбудил:

- Вставай!

Рыжий вскочил. Было легко и весело. Свой, при своих. Ар-р! Р-ра!

- Айда!

Айда, конечно же! Бегом отправились к реке. Там они тоже не скучали бросали в воду палку и с криком плавали за ней, и там, уже в воде, дрались из-за нее, а после плыли к берегу, опять дрались; кто первый ее вынесет, тот выиграл. Два раза первым был Скрипач, три - Храп, а остальные - Рыжий. Потом, когда это наскучило, они подкрались к рыбакам и обкусили им сеть, перевернули лодку и сбежали. Потом... Опомнились - темно! Голодные и мокрые, продрогшие до самых костей, приятели бегом вернулись в терем...

И оказалось, что успели в самый раз! Все были уже в сборе, волновались. Сидели по углам, шептались, ждали. И Рыжий со своими тоже сел. Сидел и, как и все, помалкивал. Ждал, ждал. Все ждали... Но вот дежурный сообщил - князь отошел ко сну, а Лягаша, того и вовсе нет, Лягаш ушел, Брудастый говорит, в Хвостов, к Урвану. Р-ра! Хорошо! Все сразу оживились и пересели к камельку. Раздали миски. Глянули на дверь...

И снова в самый раз! Рвач и Клыкан внесли бурдюк. Шипучее! Из лавки выкрали! Да, не без драки, ар-р. Налили всем. И, перечокавшись, все выпили - за Рвача и Клыкана, конечно. Потом - сразу за этим - выпили сперва отдельно за Клыкана, потом - тоже сразу - отдельно за Рвача. Потом опять за них двоих и за их сегодняшнюю удачу. А после за их удачу в будущем... И уже только после этого как-то сам по себе получился небольшой перерыв заговорили каждый о своем, и все громче и громче. А Рыжий, тот пока помалкивал, ибо не срок еще, не срок! Да и зачем ему было встревать? Вон Храп как ловко говорит - с показом! И, между прочим, про него, про Рыжего. Да-да! Вот это, Рыжий, ты - смотрите все! - за миску, р-раз! А он, хозяин, на тебя! И вы тогда... Ар-р, ар-р! Визг, гогот; лучшие хохочут! Кричат:

- Налить ему! Еще налить!

И ты берешь налитое, идешь по тюфякам и чокаешься с ними - с каждым отдельно, и с каждым лично пьешь, потом еще берешь и наливаешь, и еще. И кровь в тебе кипит, звон в голове, и душит смех, и гордость! Стопы не держат - сел...

А тут Клыкан вскочил, потребовал:

- Частухи!

Бобка манерно выскочил на середину, пошел вприсядку - медленно, а после все быстрей, быстрей - и наконец запел! Все подхватили и затопали, а те, кто похмельней, пустились вслед за Бобкой в пляс. Крик, гогот, пыль столбом! И ты бы выскочил, да стопы не идут. А жаль! Вон веселятся как! Огонь, и тот пустился в пляс!

И вдруг...

Все смолкло! Плясуны застыли! В пороге... стоял князь - насупленный, всклокоченный.

- Так! - мрачно сказал он. - Опять! А я предупреждал! И посему... Рвача - на цепь! Клыкана в яму. А тебя... - князь указал на Бобку и задумался, нахмурился еще сильней. А Бобка...

Он на то и Бобка! Скуля и весь дрожа, подполз к князю на брюхе и заглянул ему в глаза, услужливо чихнул. Все захихикали. Князь тяжело вздохнул, переступил через лежащего, прошел к огню и сел. Ему налили миску, подали. Он взял ее не глядя, не глядя же и выпил. Еще налили. Взял еще. Опорожнил, тяжко вздохнул... и разрешил: