Читаем без скачивания Ведьмино отродье - Сергей Булыга

Он на то и Бобка! Скуля и весь дрожа, подполз к князю на брюхе и заглянул ему в глаза, услужливо чихнул. Все захихикали. Князь тяжело вздохнул, переступил через лежащего, прошел к огню и сел. Ему налили миску, подали. Он взял ее не глядя, не глядя же и выпил. Еще налили. Взял еще. Опорожнил, тяжко вздохнул... и разрешил:

- Валяй.

И вновь все разом ожило! Бобка пошел вприсядку, заорал! А следом Пестрый. И Овчар. Борзой. Друган. Хоп! Хоп! Гуляй, пляши! Что наша жизнь? Ремень! Пройдет зима - и снова на Границу! В бой! В кровь! Ар-р! Ар-р! Князь, не грусти! Ар-р! Тряхни стариной! Й-эх, пузо мое! Косопузо-йо! Пузо, пузо! Косопузо! Косо! Пу! Зо! Йо! Топ! Топ! Перетоп! Все плывет! Все летит! В тарарам! Рам! Тарам!..

И - сон. Под топот, свист, под гиканье. Р-ра! Хорошо! Вольготно! Смело! Во сне опять пришел Вожак; рычал, стращал. А ты ему: "Пр-роваливай!" Вот так! Ты - лучший, друг огня, ты сыт и пьян, ар-ра-ра-ра!

Глава восьмая

СОЛНЦЕВОРОТ

Шли дни, недели. Осень кончилась. Вот уже выпал снег. В Лесу сейчас небось промозгло, мрачно, тихо. По вечерам сородичи, сойдясь под старым обгорелым дубом, сидят и ждут, когда взойдет Луна, чтобы пропеть ей гимн и попросить ее о помощи...

А здесь, в престольном Дымске, весело и сытно. И Рыжий здесь давно уже не новичок. Теперь он не бежит - идет по улице, важно жует тянучку, а горожане шепчут ему вслед:

- Да, это он. Он, точно он!

Ну, еще бы! Теперь - он первый среди лучших, заводила. И то неудивительно. Что они раньше знали, до него? Ну, бегать по дворам, бить окна. Ну, или двери подпирать, а после в них стучать и кричать, чтоб скорее открыли. Ну, или напугать кого-нибудь из-за угла. А вот чтоб крышу разобрать и, через потолок просунув голову, спросить, все ли дома, кто это придумал? Вот то-то и оно! А чтоб залезть к кому-нибудь в трубу и воровать горшки, а головни швырять в хозяев?! Или поймать трех стражников, связать их хвост к хвосту - кто раньше это знал? А закричать "Пожар!", да так, чтоб весь базар в это поверил?! Вот был тогда переполох! Вот была давка, паника! Вот где была потеха - ого-го! Даже сам князь, когда ему об этом доложили, не удержался и смеялся до упаду! Потом, правда, опомнился, разгневался и приказал...

И Рыжий сел на цепь. На целых восемь дней. Бобка тайком носил ему еду и брагу. А по ночам на задний двор, к его цепи, сходились и другие лучшие. И были там тогда у них гулянки - крик, топот, песни до утра. Терем дрожал! Брудастый злился, но помалкивал. А князь, тот делал вид, что ничего не слышит. Небось завидовал. Небось все восемь дней, особенно ночей, терпел и маялся!

А на девятый день жизнь покатилась, как и прежде. Нет, даже куда веселей! Ведь же пришла уже зима, а зима, как известно, это пора невест. А их, этих невест, в Дымске полно - любых, везде! И лучших стали зазывать во все дома, и всюду - угощения, почет и пир горой. Ведь породниться с лучшими - это ого! Женившись, каждый лучший сразу получал высокий чин, дом, власть - правда, почти всегда не в Дымске, а где-нибудь в глуши. Но власть она везде есть власть, то есть кормление, сытая жизнь...

Так, правда, думали только родители невест. А сами лучшие смотрели на все это значительно проще. Примерно вот так: женюсь я или нет, там это еще будет видно, а вот призывный пиршественный стол - он вот, передо мной, так что гуляй, пока гуляется! И каждый день они шумной гурьбой спешили на смотрины, и ели, пили, словно не в себя, и пели, гулеванили, дрались - от лихости и счастья - как правило, между собой. А иногда и с теми, кто их зазывал. Но то опять же не со зла, а все от той же самой лихости и от того же счастья. Да, что и говорить, зима - прекрасная, наивеселая пора! Утром чуть свет продрал глаза, смотался на Обрыв, вернулся, хватанул для легкости, и - когти рвать, смотреть, бузить, дерзить, орать, визжать взахлеб - что это, как не счастье?! Так? Так, конечно же!

А вот Скрипач того не понимал, не бегал в общей стае; он все ходил куда-то на Большой Посад, а возвратившись оттуда, молчал, ничего не рассказывал. Только вздыхал, ворочался, скулил. Так, в скулеже, и засыпал. И Рыжий как-то раз не выдержал, сказал:

- Ар-р! Ну какой же ты жених? Вон, по ночам зубами так скрипишь, что и уснуть нельзя. Невесту напугаешь!

Скрипач, озлясь, ответил:

- Ну и что? Моя невеста скрипа не боится. Я же не ты - не на Юю женюсь!

Все засмеялись. Рыжий промолчал. Вот, подумал, и этот туда же! Да что им так далась эта Юю! Не знает он ее, не видел никогда и, вообще, ему до нее нет никакого дела! А уж ей до него и подавно! Юю - это княжна, единственная княжеская дочь. Все говорят - она красавица. Князь прячет ее в тереме за городом, боится, чтоб ее не сглазили. Князь, говорят, собрался выдать ее замуж не меньше как за короля, конечно иноземного, конечно богатого, конечно...

Р-ра! А эти зубоскалят, олухи! Ты, Рыжий, говорят, у нас такой разборчивый! Тебе и та не нравится, и та, ты, что ли, Юю сватать будешь?! И что им на это ответить? Рвать уши? Так вроде свои, неудобно. Оправдываться? Слишком много им чести! И потому Рыжий просто помалкивал. Ну, иногда для острастки порыкивал. А так все было как и прежде - утром служил, потом вместе со всеми бегал на смотрины (всегда на чужие, своих никогда не устраивал) и там гулял, как все, кутил, как все, дерзил, как все - нет, даже больше всех! А поздно ночью, вернувшись в казарму, камнем валился на тюфяк... А сон не шел! Сна не было - и все! Лежал и думал о Юю! Утром вставал, бежал на службу - и опять у него в голове была только она одна! И на обеде она! На смотринах она! На... Что перечислять - везде только она, только о ней и думал! Да это были даже не мысли, а так, как назойливый шум в голове: Юю, Юю, Юю... А почему это, а отчего это, он сам того не знал. Не понимал себя. И удивлялся, а потом уже и гневался. И эта неизвестная Юю стала его все больше и больше раздражать, выводить из себя! И потому когда опять, на этот раз уже Клыкан съязвил по поводу княжны, Рыжий злобно оскалился и закричал:

- Брехня все это! Вздор! Я вообще семью не заведу, а буду как Лягаш!

- Лягаш! Ха-ха! - загрохотал Клыкан. - Так он же воевода! Первый! Ты, что ли, тоже в первые пойдешь?!

- А что? Вот и пойду!

- Иди, иди. Кто тебя держит! Правильно? - вскричал Клыкан и осмотрел собравшихся.

И все, кто был еще при памяти (а дело было на пиру), сразу согласно закивали. Да, верно, в первые никто из них не собирался. Ибо оно конечно же почетно, что и говорить, но слишком хлопотно. Уж лучше, каждый из них думал, я отскочу куда-нибудь на самую окраину и сяду сотником, а хоть бы и простым десятником - зато сам по себе. И сам тогда везде, хоть на одном голом песке, а прокормлюсь, и еще как! А в Дымске что? Конечно, хорошо еще, терпимо, если посадят тебя на базар, там есть, что взять. И на пристани есть, и на подсобных свинарниках тоже. Все это сочные места, завидные. Но если вдруг вздернут на Верх, что тогда?! Мотаться, как теперь мотается Лягаш, у Тымха на посылках, не знать днем и ночью покоя, и вообще...