Читаем без скачивания Не вернувшийся с холода - Михаил Григорьевич Бобров

Акаме прошелестела согласно:

— У этого парня… Впрочем, какой парень! Он даже для показательных выступлений слишком стар. Доктор говорит, давление скачет. Куда его в бой, даже не угонится за нами… Но если бы его начали учить лет двадцать назад, меня бы он превзошел с легкостью.

— Вот-вот… — генерал наконец-то затянулась, выдохнула дым и рявкнула:

— Но все это фигня!! На момент встречи с ним вы ничего этого не знали!! Почему? Почему вы не просто вынули его из лужи, не похлопали по щекам, не сунули в карман серебрушку на опохмел, раз такие добрые, и не пошли своей дорогой? Что заставило вас приволочь его на явку, рискуя своими жизнями, выполнением задания, возможностью дать полиции хороший такой след?

— Если честно, нам тупо нужен был носильщик на три дня. Перетащить снаряжение с точки “Эф” на “Йота”. Тацуми с Булатом все же боевики, заняты. Да и не надо там сверхсила, обычный человек вполне подходит. Думала, что в благодарность за утренний рассол и с надеждой на пару монет, этот мужик нам все на чердак подымет — ну, вы же помните, там такая лестница, что только с моими широкими плечами по ней и втаскивать…

— Вот и не знаю теперь, — генерал снова нарисовала дымом завитушку. — Наградить за интуицию, или выпороть за нарушение секретности… Давай так. Я сделаю вид, что типа тебя наградила, а ты сделаешь вид, что тебя типа выпороли.

Акаме улыбнулась и ничего не ответила. Генерал улыбнулась тоже:

— Так. С прошлым все. Где он сейчас?

— Там же.

Ривер вынула из кармана в поясе плоский медальон:

— Это мне в штабе отжалели. Облегчает изучение языка. Пусть носит постоянно… Как назвали?

— Хомяк.

— Толстые щеки?

— Нет. Назвался: “ENOT”. Спросили, что это значит — нарисовал хомяка. Слов полста он откуда-то знает. Правда, из них десять матерных, остальное так: да-нет, возьми-дай, хорошо-плохо, спать-есть-срать… Извините.

— Доктор окончательно его забраковал?

— Без нормального исследования сказать не берется.

— Акаме. Ставлю задачу. Вербуй Хомяка. Напусти на него Леону. Может, ему понравится Мейн. Может, его тронет неуклюжесть этой расп… Раздолбайки Шерри. Если ему нравятся мальчики, ты знаешь, где искать. Да я бы сама им занялась, если бы не протез вместо правой руки, не дырка вместо правого глаза!

— Генерал, как его готовить?

— Как одиночку, очевидно же. За командой он все равно не угонится, молодость не та. Пусть доктора сделают что можно, и на дрессировку к Трюфелю. Срок — один год. Акаме!

— Слушаю.

— Вот про срок — забудь!

— Уже.

— И… Акаме…

— Генерал?

Ривер воткнула окурок в пепельницу:

— Спасибо.

* * *

— Спасибо, подожду…

Стражники отошли, недовольно бурча в нос. При проверяющей из центральной управы разве отожмешь у торговца лишние пять монет? Не облапаешь симпатичную поселянку — а как же это без обыска, а вдруг да контрабанда? Не конфискуешь на органолептический (три дня по бумажке научное слово учили, что же — зря?) анализ самый сочный арбуз…

Вот капитан Огре — свой был мужик. Понимающий. За долю малую смотрел в другую сторону, если вежливо попросить.

А эта мелочь, двинутая на справедливости… Что такое справедливость, кто ее видел? Ее в суп кладут или в дождь на плечи накидывают? Жить-то всякому надо, и кормиться тоже. Не с жалованья же!

Сэрью особенно не любила таких вот — наверх сальная улыбочка, вниз мелкая власть, равным при первом же случае нож в спину или палку в колени. Капитан, помнится, объяснял, что и таких куда-то надо девать. Так уж лучше пусть люди платят лишнюю монетку на воротах, чем поливают кровью ночные улицы… На данных конкретных воротах сыщица оказалась по наконец-то выловленному в потоке рапорту. Именно через эти вот ворота в Столицу вошел убийца капитана Огре; с ним были двое парнишек — по виду сущие бродяжки, то ли слуги, то ли рабы, то ли клиенты, то ли бедные родственники. Уже интересно: в трактире убийца был один… Главное — стражники дали пусть приблизительное, но все же — описание. Которое уже можно было рассылать по участкам, с которым уже можно сверять архивные портреты известных уголовников, описания мастеров клинка, наконец — просто подозрительных лиц, задерживаемых ежедневно в Столице тысячами… Сэрью подумала, что задержаний последние три месяца совершенно уж невообразимое количество, и хотя бы поэтому проявивших рвение стражников, чьими трудами в потоке блеснул плавник, стоило бы наградить.

Только сами стражники выглядели до того противно, что рука и не поднялась вытянуть приготовленный кошелек. Никакие объяснения даже и самого учителя не могли заставить сыщицу к таким повернуться спиной… Лучше прислониться к деревянной створке ворот, против сентябрьского полудня наблюдать за детишками, окружившими Коро. Без приказа тот не кинется, но малышня этого не знает. А зубки-то вот они, в палец длиной… Коро улыбается — детишки отбегают на несколько шагов, как волна с песчаного берега. Потом снова приближаются, подталкивая друг друга. Коро внезапно меняет позу — мелочь с визгом рвет наутек; отставший — убедившись, что ближе всех к зубам — в страхе падает, на штанах расплывается предательское пятно того же цвета, что и бурые опавшие листья. Против желания, Сэрью улыбнулась. Листья того же цвета, что и детский страх.

“Осенние листья цвета страха.”

Сыщица вздрогнула от макушки до пяток. Теплые доски ворот под лопатками, через ткань форменной куртки — показались раскаленной сковородой.

“Пью нагретое дерево спиной сквозь китель.”

Он стоял здесь!!!

Убийца точно так же стоял здесь, прислонившись лопатками к створке ворот. Грелся на теплых досках, наблюдал возню писающейся от страха малышни. Вертел в голове четверостишие с безразличием истинного поэта к низости неблагородной темы. Отпечаток чувства, тень впечатления — настолько точная, что Сэрью вздрогнула снова.

Как там дальше?

“На губах секунды хрустят, как сахар.”

Он куда-то спешил. Имел дело или встречу в Столице. Много встреч. Хлопоты!

“Оплывает день в кипятке событий.”

Сыщица даже помотала головой. Вытянула платок, вытерла шею. Коро, чувствуя беспокойство хозяйки, бросил пугать детей, прибежал и уселся при правом сапоге, заглядывая в глаза искательно.

Неизвестного убийцу объединяли с капитаном Огре клинок и стихи; а с ней самой — зубосверлительное ощущение беспокойного дня. Сэрью с удивлением подумала, что даже могла бы относиться к неизвестному так же, как и к самому капитану. Если бы не приговор, конечно же…

Коро вздыбил шерсть и заворчал. Сквозь ворота проходили две тонкие фигурки. В присутствии начальства стражники не осмелились приставать к закутанным девчонкам — хороши ли они там