Читаем без скачивания Общество поглощения. Человечество в поисках еды - Марк Биттман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потеря урожая – это всегда плохо, но ситуация становится гибельной при системе настолько извращенной, что община не имеет вообще никакого запаса на черный день и люди больше не могут помогать друг другу. В отсутствие всякой помощи извне потеря урожая приводит к голоду.
Реакция Британии на кризис в Ирландии опиралась на идеологию Мальтуса и Адама Смита, одного из основателей современной политэкономии, прославившегося введением в оборот термина «невидимая рука», описывающего чудеса рынка. В его работах о голоде утверждалось, что вмешательство правительства – в виде снижения цен на товары, чтобы помочь голодающим общинам, непосредственной помощи деньгами, продуктами или и тем и другим – лишь ухудшило бы ситуацию, истощив предложение. Он не предусмотрел возможности полной потери урожая в Ирландии, поскольку в то время потребление картофеля еще не было интегрировано в европейское общество, а гибель всего урожая – довольно редкая вещь. Возможно, поэтому его рассуждения кажутся такими жестокими в свете ирландской катастрофы. Тем не менее они были вырваны из контекста и настойчиво повторялись британскими официальными лицами, выступавшими против предоставления помощи Ирландии.
Особенно циничные прочтения теорий Мальтуса и Смита содержали рассуждения, что люди, «заслуживающие» того, чтобы жить, найдут способ выжить и что смерть от голода – это смерть «от Бога» или в силу «естественных законов», сообщающих нам, что мир не в состоянии прокормить свое теперешнее население.
Подобные рассуждения использовались для оправдания жадности и жестокости. Английские законы о бедняках, адаптированные для «ленивых» ирландцев, утверждали: тот, кто обрабатывает больше 10 соток земли, слишком благоденствует, чтобы рассчитывать на помощь. И это несмотря на то, что эти крестьяне с трудом выплачивали ренту и их земля лишь все больше истощалась. Сотни тысяч ирландцев в конечном счете бросили свои фермы ради наемного труда на общественных работах{30}.
Эти общественные работы представляли собой ужасы вроде тех, которые описывал Диккенс. Поскольку британцы оказывали давление на ирландцев, чтобы тех финансировали местные муниципалитеты, ирландские города все глубже увязали в долгах, и высшим приоритетом стало снижение затрат. В результате никому из участников этих финансируемых государством программ не платили достаточно для того, чтобы они имели возможность прокормить семью. По стандартам Смита, даже эти программы предполагали слишком серьезное вмешательство государства, не позволявшее свободному рынку явить свои чудеса. Если вам это кажется знакомым, то причина в том, что с той поры господствующая экономическая теория почти не изменилась.
Изначально работникам платили суточные, но вскоре перешли на сдельную оплату{31}. Иными словами, голодающие люди были вынуждены делать больше, только чтобы хватало на пропитание. Это напоминает требования к получателям продовольственных талонов, за которые давно выступают оппоненты системы социального обеспечения.
Если бы ирландцам было позволено выращивать урожай для своих семей на земле, которую они обрабатывали, то утраченный вследствие болезни картофель заменили бы другие культуры. Однако их земля, труд и скот – все это кормило Англию, а сами ирландцы были списаны как обоснованные жертвы естественного закона. По словам историка Джеймса Вернона, это даже не скрывалось: «Чарльз Тревельян, удостоенный рыцарского звания за решение проблемы голода в бытность помощником секретаря Казначейства, рассуждал, что картофельная гниль являлась "прямым ударом мудрого и всемилостивого Провидения", предоставившего перенаселенной Ирландии "острое, но действенное средство, с помощью которого, вероятно, будет достигнуто излечение"»{32}.
Итак, голодающие ирландцы бросали свои фермы, чтобы строить дороги и мосты в почти рабских условиях труда, способствовавших появлению дизентерии и тифа (называемого «ядом голода») – самых распространенных причин смерти в то время.
Наконец, в 1847 году, когда программы общественных работ были переполнены голодающими ирландцами, британские власти организовали суповые кухни, чтобы кормить людей напрямую и бесплатно{33}. После всех страданий оказалось, что бесплатная помощь – эффективное средство уменьшения смертности и заболеваемости. Подумать только!
Однако урон уже был нанесен. Около миллиона человек умерло, еще миллион эмигрировал{34}. Более того, британцы, похоже, не сделали из случившегося никаких выводов. Напротив, они использовали эту стратегию как руководство к действию в случае гибели урожая в других странах, находившихся под их владычеством.
Эта схема глобальна. Количество смертей растет, пока миф о свободном рынке оправдывает массовую гибель людей тем, что изображает бедняков немотивированными, склонными жаловаться, ленивыми, тупыми (или все это, вместе взятое), игнорируя условия, созданные колониалистами.
Как многих или даже почти всех детей из среднего класса 1950–1960-х годов, меня заставляли доедать обед, потому что «дети в Индии (или Китае) голодают». Бесспорно, такие были, и даже в американских семьях, живших в нескольких километрах или кварталах от нашей квартиры.
Так что, как мы убедились, голод в Азии не уникальное явление, так же как и накопление богатств в историческом плане шло не только на Западе. В 1700 году и на Китай, и на Индию приходилось чуть больше 20 % общемирового ВВП (валового внутреннего продукта, или показателя всех товаров и услуг, произведенных в определенный период){35}. Столько же создавал весь Европейский континент.
Однако к 1890 году ВВП Европы удвоился, а ВВП Китая и Индии сократился наполовину{36}.
До установления британского владычества во многих регионах Индии имелись сложные и эффективные системы управления продовольственным снабжением, а также правовые системы, адаптированные к местным способам земледелия. Разумеется, здесь были области более и менее продуктивные, но имелись традиции заботы о крестьянском населении. Согласно одному из бенгальских правил, действующих и сегодня, следует давать пищу тем, кто в ней нуждается, «безвозмездно»{37}.
Пока в конце XVII века британская Ост-Индская компания (названная историком Уильямом Далримплом в книге «Анархия» «первой гигантской транснациональной корпорацией и первой же вышедшей из-под контроля») не установила свое господство, империя Моголов была символом богатства. Она не только имела один из самых высоких ВВП в мире, но и контролировала четверть мирового рынка мануфактуры, главным образом за счет поставок одежды в Европу{38}. Ее рабочая сила состояла главным образом из мастеров-ткачей, имевших высокую производительность труда и при этом более высокий, чем у европейских крестьян и фабричных рабочих, уровень жизни{39}.
Однако Британии были нужны неразвитые в промышленном отношении колонии, которые просто поставляли бы сырье для фабрик на ее собственной территории, и она подвигла Индию к деиндустриализации, наложив неподъемные налоги на мануфактурную продукцию Индии, чтобы защитить растущую текстильную промышленность Ланкашира. В результате доля Индии на мировом рынке мануфактуры упала к 1880 году до менее чем 3 %{40}. Ценность похищенного в сегодняшней валюте исчислялась бы триллионами долларов.
Дело не только в цифрах. За два тысячелетия, предшествовавших английской колонизации, в летописях Индии было зафиксировано лишь семнадцать случаев голода. Примерно за 100 лет английского владычества – тридцать один. Иными словами, если раньше в Индии имел место примерно один случай голода в столетие, то теперь их стало происходить около тридцати, то есть каждые три года{41}. В течение полувека, с 1850 по 1900 год, массовый голод в Индии случался чаще, чем за любой другой 50-летний период ее истории, а людей из-за каждого такого случая умирало в два раза больше, чем когда-либо прежде.
Катастрофа была обусловлена примерно теми же мерами, которые англичане применяли в Ирландии. Установив свое владычество, британцы быстро и жестоко реструктурировали индийскую деревню, объявив государство де-факто землевладельцем и заставив крестьян выращивать только хлопок. Рациональной реакцией фермеров стало производство хлопка в как можно больших объемах, хотя цены на хлопок был низкими и непредсказуемыми.
Производство росло как на дрожжах, почти учетверившись с 1791 по 1860 год. Как утверждает Дэвид Григг в книге «Сельскохозяйственные системы мира» (Agricultural Systems of the World), страна стала вторым в мире производителем хлопка-сырца, выращивавшим его в три раза больше, чем любой другой регион, за исключением Соединенных Штатов{42}.
Однако это не гарантировало фермерам доход. Британцы хотели, чтобы из Индии можно было получать непрерывные
