Читаем без скачивания Последний Герой. Том 5 - Рафаэль Дамиров

Новознаменск. Следственный изолятор.

— На прогулку, падлы! — сиплый голос дубака прокатился по бетонному коридору. Замок клацнул, железяка провернулась, и тяжёлая дверь со скрипом ушла в сторону.

В проёме встал прапор — выводной, как их тут звали. Серо-синий камуфляж, фальшики вместо погон, на роже тоска вечная, будто и сам этапом шёл вместе с зэками.

— Вываливайте, — буркнул он.

Первым, взгляд в пол, выскользнул Бульдог. Под глазом у него красовался свежий фонарь — красно-фиолетовый, налитый кровью.

— О, да ты к гримёру заглянул, — хмыкнул прапор с издёвкой.

— Упал он, начальник… — протянули два гнусавых голоса из глубины хаты.

Урки с нижней шконки ржали в зубы, складывая синие от наколок пальцы в непонятный знак.

— Ну, упал так упал, — равнодушно отмахнулся выводной.

— Ага, неуклюжий фраер, — заржали урки.

— На шконках залежались? — рявкнул прапор, врезав дубинкой по железу. — Прогулка общая, мать вашу!

Урки нехотя поднялись, поплелись к выходу.

Бульдог замешкался, дернул прапора за локоть, прошипел, чтобы чужие уши не услышали:

— Товарищ прапорщик… я ж сотрудник бывший. Мне нельзя с этими в одной… Переведите… по закону… жалобу накатаю…

Прапор сузил глаза, вперил взгляд прямо в него и едва заметно качнул башкой.

— Тут не твой закон, понял? — процедил он. — А ну, пшёл!

И пихнул Бульдога вперёд.

Коридор тянул сыростью и хлоркой. В конце тускло светился прямоугольник неба — дворик СИЗО, где давали подышать по расписанию.

Бульдог шагал, сутулясь, чувствуя на спине острые взгляды урок.

— С-сучары… — сквозь зубы прошипел он. — Не просто так меня к «синим» подселили…

Глава 6

Во дворе седьмого блока СИЗО, на прогулке, всё произошло слишком быстро: чья-то подножка, резкий толчок в спину, и Бульдог рухнул на гравий, ударившись грудью. Воздух вырвался из лёгких с сипом. В ту же секунду по рёбрам прилетела хлёсткая подлянка — удар носком ботинка.

— Помогите… — прохрипел он, хватая ртом воздух, но рядом уже никого не было. Толпа арестантов, только что окружавших его, рассыпалась по углам. Все делали вид, что ничего не заметили, и даже не обернулись.

— Помогите… — выдавил он снова, с надеждой коснувшись взглядом серых глазков видеокамер, что висели в углу двора. — Нет… не посмеют… не посмеют меня убить… тут же всё пишется… — шептал он сбивчиво, как молитву, но внутри с холодком зрела мысль: зря надеется. Писалось всё, но не для того, чтобы защитить.

Он был прав лишь в одном — всё это было частью спектакля. Предисловием к куда более неприятной сцене.

К нему наконец подошёл сотрудник в камуфляже, схватил за шиворот и рывком поднял.

— Чего разлёгся?

— На… на меня напали… — сипел Сметанин. — Вы же видели…

— Ничего я не видел. Шёл, споткнулся, упал. Бывает.

— У меня… у меня ребро сломано, — морщился Бульдог. — Мне нужен врач. Рентген нужен.

— Ничего у тебя не сломано, — дубак ткнул его локтем в бок, как раз туда, куда только что пришёлся удар ботинка. Сметанин скрючился от боли.

— Я же говорю… сломано… — выдавил он, пытаясь сохранить вид хладнокровия, но голос срывался на жалобный хрип.

— Ладно, — буркнул тот. — Сейчас доложу старшему смены.

Через двадцать минут Сметанина уже вели по территории СИЗО. Молодой сержант, сотрудник смены, а на местном языке — контролёр (так повелось еще с советских времен), ещё с лицом зелёного курсанта, но уже с усталостью бывалого тюремщика в глазах, повёл его в сторону медблока. Протащил мимо обшарпанного корпуса для «тубиков», потом — мимо палат с обычными больными. В СИЗО были свои медкорпуса, приспособленные ещё в советские времена: туберкулёз, ВИЧ, гепатит — всё проверяли в первый месяц пребывания, так положено.

Но Бульдога привели не к травматологу, а к кабинету с табличкой «Врач-терапевт».

— Мне нужен травматолог, — жалобно сказал он, держась за бок.

— Иди давай, — коротко бросил контролёр и постучал.

За дверью раздался глуховатый голос:

— Входите.

Кабинет встретил привычным для СИЗО антуражем: клетка вдоль стены, массивный стол, ободранный линолеум. За столом сидел врач. Гражданский. Возрастной мужик с аккуратной профессорской бородкой, в очках, с безобидным видом. Таких в медчасть брали охотно: от них требовалась исполнительность и привычка к рутине, работе по строгим правилам и на одном месте.

— Арестованный Сметанин доставлен, — доложил сержант, придерживая Бульдога за локоть.

— Спасибо. Подождите за дверью. Или… — врач перевёл взгляд на решётку в углу кабинета. — Лучше поместите его в клетку.

Сержант открыл калитку, и Бульдог, дыша с натужным хрипом, вошёл внутрь. Захлопнулась дверь, зазвенели железные прутья.

В каждом кабинете медблока было так — клетка, даже давление мерили через решётку, а если ставили капельницу, то делали это только при контролёре. Слишком много раз небрежность заканчивалась кровью.

Бульдог опустился на стул за решёткой и попытался выровнять дыхание, но каждая вдыхаемая крупинка воздуха резала бок.

— Доктор… мне нужен рентген, — сипло выдавил он, держась за ребра. — Я не понимаю, почему меня к вам… Вы же не травматолог.

— Не беспокойтесь, — мягко и немного буднично проговорил врач. — Разберёмся.

Эскулап встал из-за стола и подошёл к металлическому процедурному столику у стены. Из шкафчика достал ампулу, шприц, привычно щёлкнул ногтем.

— Что это вы… собрались делать? — нахмурился Бульдог, насторожившись.

— Прививка. Обычная профилактическая. Не волнуйтесь.

— Нет, вы не поняли, у меня травма, — уже жёстче процедил Сметанин. — У меня рёбра, мать вашу, ломит.

— Разберёмся и с рёбрами, — голос врача оставался ровным, но глаза сверкнули холодком. — Вы хотите попасть в штрафной изолятор? Одного моего слова хватит.

— Нет, нет… что вы… — тут же сбавил тон Бульдог. — Я всё понял. Прививка — так прививка.

— Вот и славно, — врач подошёл ближе. — Оголите плечо.

Сметанин сдёрнул ворот рубашки, подставил плечо. Холодная игла скользнула под кожу. В мышцу ушло два миллилитра прозрачной жидкости.

Сначала Сметанин почувствовал жжение в плече. Потом странное чуждое тепло расползлось по всему телу. Голова закружилась так, будто его подхватило ураганом. Всё изменилось, стол перед ним расплылся. Он попытался подняться, но ноги не слушались. Словно свинцовые гири придавили его к полу.

— Что… — язык не поворачивался, будто стал каменным. — Что