Читаем без скачивания Антибункер. Навигация - Вадим Денисов

При мысли о неприятных особенностях подобного варианта развития событий я не мог отделаться от видения гнетущей ассоциации-картинки. Вот такой: с низкого мглистого неба ночного Красноярска свешивается кое-как просвечивающий через тучи шар полной Луны, клыкастые, в вязкой слюне, морды членов стаи молитвенно подняты к ночному светилу, и безлюдные набережные, по которым я топаю, безуспешно стараясь идти как можно тише, крадучись, временами оглашается протяжным предупреждающим воем.

Берегись, одиночка двуногая! Сейчас они закончат молитву ночных охотников и бросятся по следу, стремительные тени полетят по стенам, настигая неудачника, готовься к смерти, человечишка!

А ещё мог за борт выпасть, между прочим. Предохранительной чеки, способной в таком случае выключить зажигание, у меня нет. Срочно нужно исправляться.

— Падла, и жилет не надел, — только нашлось для озвучивания, и я сплюнул от злости на самого себя. Так надевай сейчас! Или сперва лучше бы отплыть подальше?

— Исаев, доиграешься, в холодной воде поумнеешь, — прошептал я.

Действительно, хватит хорохориться, себя нужно любить и беречь. Да и ротный в моей памяти теперь не успокоится, будет постоянно напоминать, ругаться.

Зябко что-то, нужно остановиться. На самых малых оборотах тихо рокотал двигатель, теперь лодка оставалась на месте, а я торопливо подтягивал ремни и застёгивал на груди фастексы спасательного жилета. Справа серела громада старой причальной стенки, и по её высоте можно судить о том, насколько серьёзными были паводки до постройки Красноярской ГЭС. Не к месту подумалось, что большинство былых жалоб красноярцев на гидроэнергетиков по поводу подтоплений прибрежных территорий и зданий возникали из-за того, что уже после стабилизации уровня Енисея многие новые объекты построили вообще без учёта возможных паводков.

Неожиданно за спиной кто-то глухо кашлянул, хрипловато, по-мужски.

Вжикнув капроном спасжилета по сиденью, я резко оглянулся, сразу вздёргивая голову и ствол автомата.

— Твою ты душу, племя-семя-знамя-вымя… Ну, вам-то что здесь нужно?!

С парапета набережной, почти свесившись к реке по пояс, над размашистыми буквами текстов «Стены признаний» на меня пристально смотрели два синяка среднего возраста. Оба крепкие мужики. Синяки, совершено точно. Придурковатые злые рожи с нормальными не спутаешь, увидев хотя бы дважды. Выглядели типчики не по-человечески. Кроме глаз... Странно. А ведь глаза у них обычно вполне сумасшедшие. Эти же синяки изучали меня слишком осмысленно. Вдумчиво так смотрели, необычно.

По какой-то причине изменившиеся оккупировали весь исторический центр левобережья Красноярска. Особенно много их попадается в районе железнодорожного вокзала, я могу это подтвердить, занесла меня туда как-то по делам нелёгкая… Злые языки утверждают, что их там и раньше было предостаточно. Поэтому общин в историческом центре нет, людям здесь не выжить. Но и сами синяки через мосты толпами на другой берег не ходят, живут, в основном, у себя на берегу. На чужой территории работают рейдовые группы людей или синячная разведка. Рейдеры, вольные или общинные, чаще всего действуют парами, одиночек типа меня очень мало. Синяки засылают разведку произвольно, чаще одиночка заходит, но может и дюжина объявиться.

Медленно переглянувшись, синяки снова уставились на меня, после чего один из них, тот, что был ближе, небрежно повернул голову направо, словно для обмена мнениями, и я обомлел, ожидая, что он заговорит с напарником нормальным людским языком. Это был тувинец. Туву порой называли Сибирским Кавказом в верховьях Енисея в худшем смысле этого слова, мне рассказывали, что уровень бытовых убийств там был выше среднего по России... Та же беда, что и с северными народами, не принимает их организм спиртного, не справляется. Выпив, многие звереют, хватаясь за ножи.

Но этот тувинец точно не злоупотребляет.

Произнесёт что-нибудь? Даже интересно стало. Никто не может достоверно сказать, насколько сложно и информативно они общаются между собой. Подслушивать возле больших уличных костров на улицах, где странные жертвы безжалостного вируса Робба целыми оравами сидят и греются вечерами, как юнцы в скаутском лагере, не особо-то и хочется, твари эти очень чуткие. И бегают замечательно.

Тот, что стоял левее, более крупный с виду синяк с окладистой старообрядческой бородой, густой такой, красивой, вытянул голову в мою сторону, открыл рот, я замер.

Что он скажет, интересно? Образу соответствовало что-то посконное, историческое.

«Сгубили Рассею, нехристи! Продали страну диаволу, ироды, точно говорю. Вот как перестали люди креститься двумя перстами, так и продали! Ездют теперь тут всякие городские безобразники, молодёжь нашу своим видом будоражат! Кнутом их надобно, Пров Григорьевич, истинно, кнутом».

Но сумасшедший лишь что-то промычал, и они ещё раз переглянулись.

— Валите отсюда, а?!

Кашлянули оба. Язвительно как-то, издевательски. Ах, так?

Я поднял над головой руки и скрестил их оленьими рогами. Это самый верный способ издали определить, кто человек, а кто синяк — вирусные сумасшедшие органически не переносят такого жеста непонятной нам символики. Однако в этот раз они не взревели со всей дурью, и в холодную воду прыжком не бросились. Оба нырнули за парапет, тут же высунулись обратно, синхронно взмахивая руками. О-па! В мою сторону, бешено вращаясь в воздухе с очень неприятным шуршащим звуком полетели два обрезка арматуры. Такие пруты длиной сантиметров в сорок — любимое оружие синяков. Между прочим, пилят! Ножовкой по металлу, сам пару раз смотрел на срез, когда подобрал обрезки на асфальте. Они очень эффективно используют калиброванные обрезки в качестве метательных снарядов, наиболее умелые ими собак глушат, первым же попаданием. И тащат на вертел. Кстати, другие тяжёлые и острые предметы синяки мечут так же ловко.

Опять выручило расстояние, «Бастер» постепенно отводил нос правее, и до берега было уже тридцать метров.

— А пулю в башку?! — заорал я, опять вскидывая автомат.

Ага, куда там! На этот раз синяки, резво нырнув за серый щербатый камень, больше не высовывались.

Как же быстро умнеют они, дети Робба… Раньше эти черти дикие и не подумали бы прятаться, мы валили их, как на стрельбище. Теперь же всё стало по-другому, это действительно серьёзный противник и настоящий конкурент в борьбе за поляны. Мало того, они ещё и эволюционируют, и не в минус, а в плюс. Порой мне кажется, что сам Создатель руками ненавистного всем выжившим учёного Робба, изобретателя убойного вируса, имя которого ещё до катастрофы успели раструбить на весь свет и проклясть, решил создать людям конкурентов.

А что? Новая модель человечества. С предоставлением шанса и им тоже. Но в таком случае этот самый Робб вовсе не ещё один тщеславный сумасшедший со зловещей пробиркой, а настоящий Бич Божий. Или его рука, карающая либо корректирующая.

Оторопеешь тут.

* * *

Моторка полным ходом пролетела под Октябрьским мостом, двигаясь точно посередине. В акватории пусто, если говорить об объектах движущихся, не считая одного «Крыма» с двумя моторами, уходившего в протоку. Мужчина, сидевший на корме, махнул рукой, показывая, что конфликтовать не собирается, и я спокойно проследовал дальше.

Редко сейчас встретишь на воде другие суда, управляемые людьми. Я знаю моторки двух городских общин, где у нас почти всё схвачено и оговорено, и лодки двух поисковых групп рейдеров, с которыми у меня ровные нейтральные отношения — приятельских в таком ремесле не бывает, сами понимаете. Однако территория прибрежной застройки огромна, а пробежки плавсредств очень редки, с учётом того, что никто и не хочет встречаться. После моста на обозримой части реки «Бастер» находился в гордом одиночестве. И всё-таки, несмотря на физическую усталость и хронический недосып, я внимательно смотрел по сторонам. Что не мешало и размышлять о произошедшем.

Зачем он стрелял — мысль не давала покоя.

В Красноярске у меня нет явных личных врагов. Дороги никому, вроде бы, не перешёл, я слежу за этим тщательно. А если где и перешёл, то концы мутных историй не менее тщательно спрятаны в воду или в грунт. Бездумное смертоубийство прекратилось ещё зимой, после того, как в городах и посёлках отстреляли самых безбашенных. Нет смысла просто так убивать людей в черте огромного мегаполиса, где всяких ништяков всё ещё навалом.

Сообщества выживших после болезни, или общинников, как их иногда называют, численно очень малы. Коллектив даже в полсотни человек считается большим, по нынешним меркам это целое племя. Людей на планете стало много меньше, чем складов с ништяками. В реальности сказочки о сплошных сволочах вокруг, убивающих всех подряд за еду и патроны, не превращаются в настоящую жизнь людей, беспредел долго не живёт. Сами же правила в закрытых коллективах устанавливаются очень быстро, от архипелага Фиджи и до наших северов.