Читаем без скачивания Тайна Пристройки 3 - Колин Декстер

Погода была странно непоследовательна: после сильных ветров и снегопада, сегодняшняя ночь была спокойной, огни в пристройке погашены, включая и лампы в большой комнате сзади пристройки, которой пользовались Морс и Льюис. Пресса, полиция, зеваки — все вроде бы разошлись. Разъехались и новогодние гости, все вернулись по домам — все за исключением одного, того, кто уже никогда не увидит своего дома. Единственными следами, напоминающими о празднике, были украшенные лентами веревки, которые опоясывали пристройку, а также единственный полицейский в фуражке с черно-белыми клетками. Дыхание его замерзало на морозе, время от времени он притоптывал ногами и все плотнее закутывался в пальто. Она подумала, что надо бы предложить ему что-нибудь, когда услышала, как Мэнди точно под ее окном спрашивает его, не хочет ли он чашку чая.

Сама же она выпила горький на вкус напиток, включила лампу, вымыла стакан, поправила смятое покрывало на кровати и включила телевизор — в шесть часов передавали новости. В этот второй день нового года мир по известным причинам был наполнен катастрофами, ограблениями, бунтами и терроризмом. И все же подобные массовые бедствия ее пугали меньше, чем беспокоящее убийство одного единственного человека в двадцати метрах от места, где она сейчас находилась. Она выключила телевизор и подошла к окну, решив опустить шторы, чтобы переодеться к ужину с Биньонами. Странно!

В пристройке горел свет, и она удивилась, кто бы это мог быть. Вероятно, это был полицейский, так как у бокового входа его уже не было. Почти наверняка в Пристройке 2 был свет, если судить по желтому освещенному квадрату на снегу перед зданием. Потом свет погас и, застывшая у окна с разведенными руками Сара только собралась задернуть шторы, как заметила фигуру точно у бокового входа в пристройку, прислонившуюся к стене. Ее сердце дрогнуло, и она почувствовала, как перехватило дыхание, пока она стояла там, оцепенев на несколько секунд, от того что увидела. Потом она ожила. Стукнула дверью, бросилась вниз по лестнице, влетела через главный вход, после пробежала к боковой двери главного здания, где обнаружила полицейского с чашкой горячего чая в руке, болтающего с Мэнди.

— Там кто-то есть! — прошептала Сара дрожащим голосом и указала на пристройку.

— Извините, мисс?

— Я только что видела кого-то у двери.

Мужчина заспешил к пристройке, а Сара и Мэнди нетерпеливо шли в нескольких шагах за ним. Они увидели, как он открыл боковую дверь, (она не была закрыта на ключ, это, по крайней мере, было ясно) после чего в коридоре блеснул колеблющийся свет, а после вновь погас.

— Там сейчас никого нет, — сказал озабоченный полицейский, ясно осознав, что его могут обвинить в неисполнении служебных обязанностей.

— Там был кто-то, — настаивала тихо Сара. — Был в Пристройке 2 — я уверена. Я видела свет на снегу.

— Но комнаты закрыты на ключ, мисс.

Сара ничего не сказала. Было только два комплекта запасных ключей и Биньон (Сара знала это) отдал один из них сержанту Льюису. Но сержант Льюис уехал. Неужели сам Биньон использовал ключи? Неужели худая фигура, которую она видела у двери, был Биньон? И если так — какого дьявола?..

Сам Биньон, в пальто, но без шляпы, как-то внезапно возник ниоткуда и теперь стоял позади них, настаивая (после того как понял, что произошло) на повторной проверке. Сара проследовала за Биньоном и полицейским в коридор пристройки, где сразу заметила, что кто-то стоял — причем в последние несколько минут — у двери. На ковре остались от чьих-то подошв кусочки талого снега и не растаявшие снежинки, блестевшие в свете неоновых ламп.

И снова в своей комнате Сара ломала голову над только что случившимся. Полицейский никому не позволил дотрагиваться или открывать дверь в Пристройку 2, а сразу попытался позвонить Льюису по номеру, который ему дали для связи в случае необходимости. Но оказалось, что Льюис еще не вернулся, и этот факт до какой-то степени усилил уверенность Биньона и полицейского, что тот возвращался обратно по какой-то, возможно, совсем простой причине.

Но Сара не стала говорить, что фигура, которую она видела у двери пристройки, не могла быть широкоплечим сержантом Льюисом. Могла ли, однако, быть мистером Биньоном? Допуская такую возможность, Сара в тоже время считала ее почти невероятной. В данных обстоятельствах ее взгляд на этот вопрос был более значим, чем у всех остальных. Она была не только единственным свидетелем фигуры, тайком мелькнувшей у двери, но она была и единственным человеком, по крайней мере сейчас, который знал нечто более существенное: несмотря на то, что от комнат в пристройке было только два комплекта запасных ключей, была возможность и у кое-кого другого войти в номер этим вечером, без необходимости выбивать дверь или разбивать окно. У двоих, в сущности. На табло позади стойки регистрации торчал пустой крючок, на котором должен был висеть ключ от Пристройки 2, с прикрепленным к нему продолговатым черным пластиком с надписью «Хауорд». Потому что мистер и миссис Джон Смит оставили не оплаченным счет, но прихватили с собой ключ от комнаты.

Семнадцатая глава

Четверг, 2-го января, вечер

Асперн Уильямс хотел дотронуться до кожи дочери, считая ее прелестной, то есть отчужденной и нуждающейся в воссоединении.

Морс прошел по застланному ковром фойе отеля «Грейт Вестерн», в котором люди были заняты бесцельным чтением книжек в мягких переплетах, просматриванием расписания, или лениво переворачивали страницы лондонского «Стандарта». Очевидно, основной проблемой тут было время, так как на видеоэкране для гостей передавали информацию о приезжающих и отбывающих и многие поглядывали на стрелки больших часов над окошком носильщиков, у которого стояли двое надменных мужчин в зеленой униформе. Было 17:45.

Повернув направо и направившись к бару «Брунел», Морс успел заметить через вращающуюся дверь, которая вела к Паддингтон-Стрит, белую надпись ПАДДИНГТОН на синем указателе метро. У входа в бар табло сообщало, что с 17:30 и до 18:30 действует «счастливый час», когда все напитки продаются за половину цены. Очевидно, именно этим было занято внимание толпы бизнесменов в темных костюмах и с черными кейсами, которые стояли возле бара и пытались проглотить как можно больше напитков прежде, чем отправиться по домам в Слау, или Рединг, или Свинден, или Оксфорд. Вдоль стен прямоугольного помещение были сервированы столы, покрытые скатертями. Успев купить пиво за полцены, Морс сел у главного входа за один из свободных столиков, отделанный красным деревом. Перед ним стоял разделенный на три части поднос, с орехами, солеными крекерами и печеньем, и он принялся все более нервно запускать в него пальцы, пока стрелки часов приближались к шести. Он почти чувствовал себя (он это осознавал!) неопытным юношей. Точно в 18:00 Филлипа Палмер вошла в бар. Чтобы опознать друг друга, они договорились, что в левой руке она будет держать свою сумку, а в правой — номер лондонского «Стандарта». Но она перепутала вещи, что, впрочем, для Морса не имело никакого значения; он сам с трудом ориентировался между востоком и западом, но ее засек сразу.

Он встал, и она направилась к нему.

— Главный инспектор Морс? — Лицо ее не выражало никаких эмоций: не было признаков нервности, смущения, готовности к сотрудничеству, приветливости, чувства юмора — ничего.

— Я возьму вам что-нибудь выпить, — сказал Морс.

Она сняла пальто и пока ждала в переполненном баре, Морс рассматривал ее краешком глаза: рост 1,65 или 1,70 метра, одета в синее шерстяное платье с воротником, закрученным у выреза, который открывал формы грудей, но не показывал ее остальные прелести. Когда он поставил перед ней бокал с красным вином, она скрестила одетые в нейлоновые чулки ноги, ее изящные туфли на высоких каблуках подчеркивали красивый изгиб ступней. Сзади на ее правой пятке Морс заметил кусочек лейкопластыря, казалось, что ее дорогая обувь сочетала невероятную элегантность и мучительное неудобство.

— Я пыталась пробежать половину марафонской дистанции из благотворительных соображений, — сказала она, проследив его взгляд и мысли.

— Надеюсь, что ради благотворительного фонда полиции, — сказал Морс.

Глаза ее улыбались почти неуловимо, а Морс рассматривал внимательно ее лицо. Нельзя было отрицать, что оно привлекательно, обрамленное темными гладкими волосами, с примесью каштановых отблесков. Когда она говорила (с легким акцентом Кокни), открывались маленькие правильные зубы, а губы ее покрывал совсем легкий слой темнокрасной помады. Многие мужчины (Морс знал это) нашли бы ее очень привлекательной, а еще больше захотели бы ее.