Читаем без скачивания Становясь Милой - Эстель Маскейм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из кухни доносится аромат свежесваренного кофе, и я следую за ним, как мышь за сыром. В доме царит такая тишина, что я даже удивляюсь, наткнувшись на Попая. Он копошится у окна с отверткой, то и дело поглядывая наружу. Я тоже окидываю поля взглядом.
Насколько мне известно, имение Хардингов построил еще мой прадедушка после Второй мировой войны, а потом его унаследовали Попай с бабушкой и вырастили здесь своих детей. Следующим наследником полагалось быть моему папе, если бы все шло своим чередом, однако его амбиции подорвали дело предков. Поэтому все это время Попаю помогает тетя Шери, поскольку, догадываюсь, именно она однажды унаследует имение. Раньше ранчо было на пару сотен акров больше; Попай продал значительную часть земли прямо перед тем, как установили забор, чтобы проще было за всем приглядывать. Сомневаюсь, что папа захочет когда-нибудь сюда вернуться, даже если забросит актерскую карьеру. Такая жизнь совсем не подходит тому человеку, каким он стал.
– Доброго утреца, – приветствует меня Попай, поднося отвертку к оконной петле. – Тетя уже с лошадьми, но обещала приготовить тебе сытный завтрак, когда воротится. А я вот пытаюсь починить дурацкое окно, которое вечно скрипит.
– Не страшно, сама найду чем перекусить. – Плавно скольжу по деревянному полу к дедушке и целую в щеку. – Утро доброе, Попай.
Кладу руку ему на плечо, он накрывает ее своей теплой ладонью и слегка сжимает. Его взгляд падает на мое лицо.
– Слыхал, ты вчера не смогла попасть домой?
Обнимаю его со спины и, утыкаясь носом в ложбинку между лопатками, вдыхаю такой родной запах… запах Попая – человека, который всю жизнь прожил на ферме.
– Угу. Только давай обойдемся без шуточек.
– Мы с твоей тетей долго живем здесь одни, нам и в голову не приходило, что возникнет подобная проблема. – Тон его голоса скорее печальный, нежели шутливый.
Я вдруг с болезненной ясностью осознаю, как редко мы их навещали за последние годы. Воображение рисует картинку тети с Попаем, сидящих вдвоем за огромным столом, день ото дня, и в груди щемит. Похоже, когда папа сложил вещи в чемодан и отчалил в Голливуд воплощать свои мечты о кино, он совсем не подумал о тех, кого оставил позади.
Попай шаркающей походкой подходит к кухонным шкафчикам у противоположной стены и принимается в них рыться. Они забиты бумажками да проводами. Наконец он выуживает какую-то пластиковую штуковину, похожую на маленький пульт от телевизора.
– Вот, держи. Скоро должен прийти мастер и починить ворота, тогда можно будет пользоваться пультом. Коли не придет, я ему такую взбучку устрою! Ну а пока, умоляю, запиши правильный код.
Подойдя, беру пульт и верчу в руках.
– Спасибо, Попай.
Тут в кухню через заднюю дверь входит тетя Шери. На ней старая фланелевая рубашка и драные, перепачканные засохшей грязью джинсы. Она скидывает калоши на коврике и распускает хвост. Тете посчастливилось уродиться с так называемой природной красотой, поэтому даже покрытая глиной и конским навозом она выглядит привлекательно. Папа как-то рассказывал, что в двадцать с небольшим тетя собиралась замуж за одного медика из города, но тот трагически погиб в автомобильной аварии. Она так и не обзавелась своей семьей. Однако, похоже, ее все устраивает – она всегда выглядит веселой и жизнерадостной.
– О, утречка доброго, Мила! Уже встала! – говорит тетя, подходя ко мне и заправляя прядь моих волос за ухо. – Как спалось?
– Хорошо, пока меня не разбудил Рубен. Он не очень-то доволен из-за вчерашнего.
– Вчерашнего? – Тетя напрягается. – Он знает, что ты ходила гулять?
– Ах да, я же не сказала… – с опаской начинаю я. – Произошло небольшое… недоразумение. Один мальчик выхватил у меня телефон и позвонил папе.
– Боже, Мила! – Тетя стонет и, отворачиваясь к раковине, намыливает руки. – Теперь Рубен и мне устроит взбучку!
– Не устроит, – возражаю смущенно. – Я тебя прикрыла.
Хотя в последние годы мне не представилось возможности сблизиться с родственниками, тетя Шери мне очень нравится, и я правда ценю ее готовность приютить меня на лето. И меньше всего хочется усложнять ей жизнь.
– Ох, спасибочки, Мила! Именно такая командная работа нам и нужна! – Она с облегчением смеется, затем стряхивает мокрые руки. – Папа, что ты делаешь с этой штуковиной?
Попай поднимает отвертку.
– Вот, чиню окаянное окно! Щеколду то бишь, которую ты сломала на прошлой неделе. Уж я-то не допущу, чтобы дом превратился в развалюху. Ни сейчас, ни через пятьдесят лет, никогда, – ворчит он.
– Ладно… просто ты выбрал не лучшее время. – Тетя вновь поворачивается ко мне. – Мила, нам в церковь к десяти, будь готова через час выезжать. – Ее взгляд падает на мои джинсовые шорты. – В нашей церкви полуформальный дресс-код, так что лучше найди юбку.
– Мы едем в церковь?! – повторяю я с таким видом, будто она говорит на иностранном языке.
– Так ведь воскресенье же. – Ее брови сходятся на переносице, когда она изучает мою изумленную физиономию. Похоже, до нее доходит, что меня удивляет вовсе не сегодняшний день недели, а сам факт посещения церкви. Она заметно меняется в лице. – Разве папа не водит тебя в церковь?
– Не-а.
Попай что-то бурчит себе под нос и выходит из кухни, по пути швырнув на стол отвертку. Тетя испускает разочарованный вздох. Боясь расстроить ее еще больше, максимально жизнерадостным голосом говорю:
– Что ж, юбка так юбка! Буду готова вовремя.
Собственно, почему бы и не съездить в церковь? Раз уж она так много значит для тети Шери и Попая, то и мне следует уделить ей внимание, пока я на их попечении.
Тетя уходит, чтобы утешить Попая, а я поджариваю себе гренок и забираю в свою комнату. Следовало, наверное, позвонить маме, но, честно говоря, разговор с Рубеном вытянул из меня все жизненные соки, к тому же на сегодня вполне достаточно напоминаний о моей голливудской жизни.
Минут десять валяюсь в кровати и набрасываю в ежедневнике иллюстрацию к новенькой, свежей главе моей жизни в Фэрвью. Начинаю следующий раздел, озаглавленный «Новые воспоминания» – буду фиксировать происходящие здесь памятные события. Потом записываю вчерашнюю дату и помечаю: «Автопикник». Надеюсь, хоть что-то, достойное записи, летом произойдет. Отстойно выйдет, если страницы так и останутся пустыми.
Затем принимаю душ и собираюсь. Волосы сушу феном, не распрямляю и не заплетаю; надеваю джинсовую юбку, самую скромную блузку из гардероба и сандалии. Гляжу на себя в зеркале и хмурюсь – можно ли вообще в церковь надевать джинсу? Впрочем, куда деваться, другой юбки
