Читаем без скачивания Я – Шарлотта Симмонс - Том Вулф

– Бритни Спирс блондинка. А вы не устали от того, что вам все время говорят, как вы похожи на Хойта Торпа?

Крутой братан так и замер с отвисшей челюстью. Пьяный мозг отказывался хоть как-то реагировать на такой неожиданный поворот дела.

– Это… а вы это как?… В смысле, откуда узнали, как меня зовут?

– Ну, положим, наверняка я не знала, – сказала она, – но с виду ты вылитый Хойт Торп. – Она бросила взгляд на своего спутника, и тот согласно кивнул. Потом, вновь обернувшись к Хойту, незнакомка все так же улыбаясь, продолжила: – Мы сегодня днем видели твою фотографию. Я думала, ты и не заметишь, что я на тебя посматриваю.

Хойт нервно хмыкнул и сделал какой-то неопределенный жест рукой, понадеявшись про себя, что в общем все получилось круто.

– Ну… я вот… – Больше ничего ему в голову не приходило.

– Вот уж совпадение так совпадение. – Она опять поглядела на своего спутника, и тот вновь кивком головы выразил свое согласие. – Меня зовут Рейчел Фримен. – Женщина по-деловому протянула ему руку.

Хойт не упустил возможности, как ему казалось, тонко и незаметно сделать это рукопожатие менее официальным. Сжав ладонь Рейчел чуть сильнее, чем следовало, он на мгновение дольше задержал ее в своей руке и, глядя прямо в глаза собеседнице, поинтересовался:

– Тебя это… обратно подкинуть?

– Обратно подкинуть? – переспросила Рейчел Фримен. Судя по всему, она посчитала этот вопрос недостойным ответа и без паузы показала рукой на мужчину: – А это мой коллега Майк Мараш.

Очередное рукопожатие. Мистер Мараш, уже плешивый, но все еще с детским лицом, вежливо улыбнулся Хойту.

– Мы работаем в «Пирс энд Пирс», – сообщила самая роскошная женщина в мире.

– В «Пирс энд Пирс»?

– Они занимаются инвеста…

– Я знаю, – перебил Хойт. Ему вовсе не хотелось, чтобы Рейчел подумала будто он настолько тупой и необразованный, что даже не в курсе, кто такие «Пирс энд Пирс». Даже человек, пропустивший столько лекций по экономике, сколько прогулял их он, не мог не знать, какое место занимает «Пирс энд Пирс» в сфере банковского инвестирования. Нет, нет, конечно, он в курсе, просто очень уж они его удивили. Удивляться действительно было чему. С точки зрения Хойта, такой гадюшник, как «И. М.» отнюдь не был тем местом, куда могли бы заглянуть в понедельник вечером сотрудники «Пирс энд Пирс», чтобы пропустить по рюмочке.

– Мы работаем в отделе по набору персонала, вот и приехали сюда в командировку, – пояснила Рейчел, глядя на него жутко похотливыми глазами. – Вот почему я и сказала про совпадение. Администрация Дьюпонта предложила нам включить тебя в список кандидатов. Я как раз собиралась позвонить тебе! Можешь себе представить, как я удивилась, когда увидела парня, как две капли воды похожего на тебя. В общем, можем обойтись без телефонного звонка и договориться о собеседовании прямо сейчас.

– Со мной? – До чего же Хойту хотелось говорить как можно круче, стараясь, чтобы голос не срывался и не звучал чуть ли не на целую октаву выше обычного.

Судя по всему, Рейчел не шутила и они договорились встретиться завтра за ланчем в «Холидей-Инн» в Честере. «Холидей-Инн» в Честере… Хойт готов был поспорить с кем угодно на что угодно, что остановилась эта красотка именно там. Он проникновенно посмотрел ей в глаза… В ответ ее глаза заблестели… сверкнули… загорелись… А ведь сразу этот внутренний огонек в ней и не разглядишь. Отгородилась, понимаешь ли, фасадом: причесочка, высокие скулы, влажные губы, лебединая шея… цепочку повесила… Знать бы еще, что этот ее блеск в глазах означает?…

– Забито! В «Хотидей-Или», – сказал Хойт. Парень чувствовал, что выражаться членораздельно ему с каждой минутой становится все труднее.

– Что?

– В «Ходитей»… в «Ходилей»… ну, в общем, заговорились! – «А дела-то, оказывается, совсем плохи, – подумал он, нервно рассмеявшись в попытке скрыть печальное положение дел. – Несу какую-то чушь, а путного ничего в голову не лезет». Впрочем… да хрен с ними, с умными словами. Он ведь своего добился. Подцепил! Подцепил эту красотку! Чтобы больше не говорить глупостей, Хойт решил молча кивнуть на прощанье и улыбнуться Рейчел – улыбнуться искренней и многозначительной улыбкой.

Блин.

…Пожалуй, слишком долго он смотрел ей в глаза, когда улыбался на прощанье… прежде чем повернуться и не вполне твердой походкой поплестись к тому месту, где его ждал Вэнс.

Язык заплетался все сильнее, но в общих чертах Хойт сумел объяснить Вэнсу, о чем шла речь в «официальной части встречи», о «Пирс энд Пирс» и о разговоре с шикарной дамочкой в джемпере с глубоким V-образным вырезом.

– Вот это да! Охренеть просто! – Вэнс от удивления даже присвистнул. – Хойт, так ведь это здорово. Ты хоть представляешь себе: «Пирс энд Пирс»…

Ну-ну… В голосе Вэнса звучала радость за собрата по Сент-Рею и товарища по оружию. О том, что у Хойта не все в порядке с успеваемостью, он не просто догадывался, но знал наверняка. Сам Хойт в последнее время постоянно стонал по этому поводу. Он почувствовал симпатию к старику Вэнсерману. Молодец, не завидует. Сам же он испытал прилив жалости и сочувствия. Вэнс Фиппс в списке этой маленькой сексапильной инвестиционной банкирши не числился, или, во всяком случае, его по фотографии она не опознала…

Другой Хойт, трезвый, рассудительный и занудный, попытался было нашептать первому, крутому Хойту через плечо, что все это могло оказаться просто слепой игрой случая… максимум – везением или удачей… Что ж, крутому Хойту не составило особого труда подавить в зародыше едва начавшийся бунт на корабле. Когда в голове так штормит, тут уж не до дискуссий и рассуждений. Долой раздвоение личности, прочь сомнения. Крутой Хойт, конечно же, круче трезвого и занудного.

Из висевших по углам бара колонок слышался голос певицы по имени Конни Йейтс. Ударные, басы и электрогитары – старый добрый кантри-рок. Хойт некоторое время подпевал Конни Йейтс. Вэнс сидел за стойкой, глядя в зеркальную стену бара прямо перед собой. Вэнс Фиппс из фиппсовских Фиппсов… Ощущение было такое, что Вэнс просто не въезжает, как можно петь вслух, если ты петь совсем, совсем не умеешь. Ну, не умею, и что с того? Хойт почувствовал, что, пожалуй, во время шторма, бушующего в голове, трудно будет объяснить человеку, что он смешон в своей ограниченности. Вот Рейчел – ей бы ничего объяснять не пришлось… она бы сразу во все въехала. Он посмотрел в ту сторону, где только что сидела эта шикарная женщина… но ни ее, ни плешивого парня там уже не было.

Глава двадцать вторая

Рукопожатие Фортуны

Вот это да! Кто бы мог подумать! Совет Тайной ложи впервые собрался в комнате Шарлотты. Обычно девчонки старались сюда не соваться: понятно было, что главная здесь – Беверли, выпускница какой-то там крутейшей школы. Но сегодня – сегодня особый случай. Представьте себе: старшекурсник, без пяти минут выпускник, самый известный член самого крутого студенческого братства, приглашает первокурсницу Шарлотту быть его партнершей на официальном приеме братства Сент-Рей, которое должно состояться не где-нибудь, а в Вашингтоне! На повестке дня совета стояли два вопроса: первый: соглашаться ей или не соглашаться, и второй: что это за штука такая – официальный прием?

Оказавшись в комнате Шарлотты, Беттина и Мими изумленно переводили взгляд с одной стороны помещения на другую… с одной на другую… туда и обратно… Еще бы: чего стоило одно только хитросплетение проводов, образовавшее целые джунгли у здоровенного, окрашенного в кремовый цвет блока питания… Словно щупальца, провода шли во все стороны, снабжая энергией многочисленные электронные чудеса, принадлежавшие Беверли: плазменный телевизор, возвышающийся на изящной подставке из нержавеющей стали, зарядное устройство для мобильника, стоявшее на письменном столе, холодильник, факс, гримировальное зеркало, обрамленное подсветкой из светодиодов… казалось, всем этим достижениям технической мысли нет конца… По сравнению с половиной Беверли часть комнаты, принадлежащая Шарлотте, казалась… мягко говоря, пустоватой: стандартная дьюпонтская деревянная кровать, стул с прямой спинкой, казенный письменный стол и одно-единственное, пусть не электронное, но хотя бы электрическое устройство: старая железная, местами уже ржавеющая настольная лампа.

– Которая половина твоя? – с серьезным видом спросила Мими.

– Угадай с трех раз, – в тон ей ответила Шарлотта.

Одежда и полотенца Беверли валялись повсюду – на ее незастеленной кровати, на наполовину свалившемся на пол покрывале и прямо на полу, довольно пыльном, – вперемешку с туфлями, не всегда парными, которые были живописно разбросаны по всем углам.

– А где Беверли? – спросила Мими.

– Понятия не имею. Она мне не докладывает, – ответила Шарлотта, подставляя поближе к кровати свой казенный стул. – Если честно, она раньше двух-трех часов ночи домой не приходит – если вообще приходит.