Читаем без скачивания Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все одобрительно закивали.
Послышался стук в дверь.
— Кто это может быть в такое позднее время? — спросила фру Густавсен. — Где горничная?
Вошла горничная с двумя господами в полицейской форме.
— Но я же не просила вас приходить сюда! — воскликнула Лиза-Мерета, вскакивая с места. — Доктора Вольдена здесь нет!
— Это уж слишком! — воскликнул советник. — Все должно иметь свои пределы! Разве вы не понимаете, что позорите нас в глазах соседей? Будьте добры немедленно покинуть мой дом, или это плохо для вас кончится, обещаю вам!
Но его слова не произвели впечатления на полицейских. Одни из них, вежливо кашлянув в кулак, сказал:
— Нам известно, где находится теперь доктор Вольден, и мы пришли, чтобы арестовать не его…
— Не его? — удивилась фру Густавсен. — Неужели кто-то из слуг… Арестовать? Значит, все так серьезно? Какое же преступление они совершили?
— Никакого.
Нервозно оглядевшись по сторонам, полицейский сказал:
— Не могли бы мы пройти в отдельную комнату?
— Что за чушь! — воскликнул советник. — Не хотите же вы сказать, что кто-то из наших гостей… Нет, знаете ли!.. Убирайтесь отсюда подобру-поздорову!
Полицейские подошли к группе молодых девушек.
— Фрекен Лиза-Мерета Густавсен, именем закона Вы обвиняетесь в попытке убийства фрекен Марит из Свельтена. Обвинение в попытке убийства может перейти в обвинение в совершенном убийстве, поскольку жертва, судя по всему, не переживет этого покушения.
В салоне воцарилась мертвая тишина. Служанка, стоящая в дверях, разинула рот от изумления, но фру Густавсен прогнала ее жестом руки.
Лиза-Мерета покраснела, веки дрожали, словно ей трудно было смотреть в лицо полицейскому. Наконец она заговорила.
— Это просто смехотворное обвинение! Это доктор Вольден надоумил вас, чтобы спасти собственную шкуру!
— Разумеется! — в гневе воскликнул ее отец. — Он не мог смириться с тем, что наша дочь дала ему отставку!
— И кто вообще такая эта Марит из Сультена? [72] — презрительно вставила мать Лизы-Мереты.
Подружки молча слушали. Пламя любопытства в их глазах ничего общего не имело с дружбой — это была жажда сенсаций.
— Марит из Свельтена, — поправил полицейский. — Это пациентка доктора Вольдена, к которой он проявил особую заботу. Кстати, ее зовут теперь не так. Сегодня утром доктор женился на ней, так что теперь ее фамилия Вольден. Но жить ей осталось считанные часы.
Услышав о женитьбе, присутствующие ахнули. И когда все уже переварили эту новую сенсацию, муниципальный советник сказал:
— И в чем же состоит ваше обвинение? Хотелось бы услышать, какие у вас есть на это доказательства. Ведь теперь каждому ясно, что это был акт мести со стороны доктора Вольдена!
— Как раз наоборот, господин муниципальный советник, вынужден поправить Вас, к сожалению. Факты говорят сами за себя. Вчера утром доктор Вольден порвал отношения с фрекен Лизой-Меретой Густавсен. И это он порвал с ней, их разговор был случайно подслушан прохожим, имеющим отношение к полиции.
— Это неправда! — воскликнула Лиза-Мерета. — Слова могли быть неправильно поняты, это я порвала с ним, я…
Заметив, что впадает в истерику из-за того, что подружки услышали правду о ее отставке, она тут же взяла себя в руки и, глубоко вздохнув пару раз, сказала:
— В чем бы ни состояло обвинение, это всего лишь подлая попытка отомстить мне, поскольку я уличила его в криминальных действиях. Он делает аборты! Вы еще не занялись расследованием этого дела?
— Разумеется, мы это сделали. Но мы не обнаружили ни малейших доказательств!
— Но он делает это тайно!
— Вряд ли это возможно в его маленькой квартирке.
— Он занимается этим в больнице, по вечерам.
— Почему же вы тогда уведомили нас, что это происходит у него на квартире? — спокойно спросил полицейский. Повернувшись к советнику, он сказал: — Что же касается предъявленного обвинения, то вчера после обеда, во время посещения больных, фрекен Густавсен видели на территории больницы.
— В этом нет ничего странного, — сказала Лиза-Мерета. — Я приходила навестить своего брата!
— Ваш брат лежит не в женском корпусе. На ее красивом смуглом лице появились красные пятна.
— А может быть, я навещала своего возлюбленного! — выпалила она.
Полицейский сделал вид, что не слышит ее реплики.
— Фрекен Густавсен вошла в палату Марит Свельтен, открыла окно, и в комнату ворвался ледяной северный ветер. Потом она стащила с больной одеяло и положила на пол колокольчик, чтобы пациентка не могла дотянуться до него. У нас есть свидетель всего этого.
— У вас не может быть свидетелей! — опрометчиво воскликнула Лиза-Мерета.
— Но у нас есть свидетель, — ответил полицейский. — Йоханнес Мартиниуссен видел все это снаружи, видел, как вы вошли туда и вышли, видел вашу руку, открывающую окно…
— Йоханнес, — фыркнул советник. — И вы слушаете этого выжившего из ума старика? Разве не могла больная сама сбросить с себя одеяло?
— Не могла, она была без сознания.
— Но для чего, по-вашему, могло понадобиться Лизе-Мерете лишать жизни совершенно чужого человека? — спросила ее мать.
— Это была месть, — ответил полицейский. — Месть и ревность, потому что доктор Вольден уделял много внимания больной. И о силе его чувств свидетельствует то, что он женился на ней, когда она уже лежала на смертном одре.
Второй полицейский почтительно тронул Лизу-Мерету за руку.
— Будет лучше, если вы последуете за нами, фрекен, — сказал он.
— Не прикасайтесь ко мне! — воскликнула она, отдергивая руку. — Мне с вами не по пути!
— Вы дорого заплатите за это, — пообещал советник.
Полицейские ничего не ответили. Взяв Лизу-Мерету за руки, они вывели ее из салона. Подружки стояли молча, словно парализованные.
Уже из прихожей послышались ее крики:
— Я не хотела ее убивать! Я не хотела этого, я думала испугать ее немного, но не убивать, не убивать…
13
В больнице уже потушили свет. Только в коридорах и на постах медсестер по-прежнему горели лампы, а также в тех одиночных палатах, где состояние больных было критическим.
Как, например, у Марит. Кристоффер сидел возле нее, как только у него выдавалась свободная минутка, но теперь ему необходимо было пойти домой и поспать несколько часов: ответственная работа хирурга требовала этого.
Он больше ничего не мог сделать для Марит. И в те короткие промежутки времени, когда она приходила в сознание, они пытались дать ей немного жидкой пищи: молоко, смешанное со сливками и взбитым яйцом. Ей делали нагрудные компрессы с эфирными маслами, чтобы очистить дыхательные пути, хотя Кристоффер, прослушавший ее легкие, без труда определил, что у нее началось воспаление.
