Читаем без скачивания Коллапс. Гибель Советского Союза - Владислав Мартинович Зубок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы успокоить Кравчука, представители России и Белоруссии договорились исключить слово «союз» из будущего соглашения и заменить его фразой «содружество независимых государств», взяв как пример Британское Содружество, в котором произошел цивилизованный развод между центром и колониями. Проект соглашения о создании нового содружества набросал на бумаге Гайдар. Его почерк был крайне неразборчивым, и министра иностранных дел России Козырева попросили найти кого-то, кто напечатает документ. Этим «кем-то» оказалась машинистка, которую КГБ предусмотрительно доставил в «Вискули». Поскольку дело происходило в 4 часа утра, Козырев подсунул рукописный черновик под дверь комнаты, где, как он считал, спала машинистка. Позже выяснилось, что он ошибся дверью, и на следующее утро потребовалось некоторое время, чтобы отыскать и распечатать проект[1444].
В воскресенье, 8 декабря, Бурбулис объявил об идее Шахрая лидерам, которые собрались за столом переговоров после завтрака. По воспоминаниям Шушкевича, Бурбулис сказал: «Господа, а не согласитесь ли вы поставить свою подпись под таким предложением: СССР как геополитическая реальность и субъект международного права прекращает свое существование?» Шушкевич был в восторге. Казалось, появился способ разрешить российско-украинский спор о правопреемственности – все три республики выступали на равных. В хоре голосов прорезался бас Ельцина: «Никто не должен испугаться того, о чем мы заявим нашим гражданам и всему миру. На первом месте должно быть созидание, а не разрушение… И хватит этих “СС”, понимаешь: СССР, КПСС, а теперь еще ССГ – Содружество Суверенных Государств. Независимых, понимаешь!» Кебич вспоминал, что российский лидер заявил: «Горбачева надо смещать. Хватит! Нацарствовался!»[1445]
К всеобщей радости, подписаться под документом согласился и Кравчук. Лидеры республик отправили свои команды во главе с Бурбулисом, Фокиным и Кебичем в соседнюю бильярдную, чтобы составить окончательный документ. Некоторые пункты Соглашения о Содружестве взяли непосредственно из двусторонних договоров, подписанных Россией, Украиной и Белоруссией в 1990 году. Среди потенциально проблемных был пункт о контроле над ядерным оружием. По воспоминаниям Кравчука, вопрос обсуждался очень подробно. Украинский президент настаивал, чтобы все три республики имели равный контроль, и Ельцин на это согласился – по крайней мере, так казалось в тот момент[1446].
Перед отъездом Ельцина из Москвы Галина Старовойтова посоветовала ему предложить украинскому лидеру вариант с согласованием границ после моратория на три-пять лет. Она беспокоилась по поводу Крыма. Помня об армяно-азербайджанском конфликте в Нагорном Карабахе, Старовойтова хотела дать крымчанам время, чтобы подумать и решить, хотят ли они остаться в составе Украины или вернуться в Россию. Такой вариант помог бы успокоить общественное мнение в России и оставил бы возможность для урегулирования территориального вопроса в соответствии с международным правом. Ельцин, однако, не затронул эту тему в «Вискулях». Причину объяснил Бурбулис: Кравчук приехал в победном настроении и не стал бы даже рассматривать подобное предложение. Старовойтова все же считала политической ошибкой то, что вопрос не был хотя бы поставлен. Если бы ее пригласили в «Вискули», утверждала она, то она обязательно бы это сделала. Но встреча была чисто мужской, если не считать женщин-машинисток и официанток. «В русской политике многие вопросы решаются в бане, с выпивкой, может быть, с употреблением вольных выражений, и тут женщина была бы просто чисто технической помехой. Поэтому меня оставили за кадром, не взяли в Пущу», – комментировала она позднее[1447].
Формула Шахрая вошла в первый параграф соглашения о Содружестве. Когда его согласовали, в зале раздались крики «ура», другие пункты быстро составили и утвердили. Ельцин заявил, что выпьет по бокалу шампанского за каждую статью. Их было четырнадцать, и к концу переговоров российский президент уже не мог говорить связно. Официальная церемония состоялась около двух часов дня. Документы подписали Ельцин, Кравчук и Шушкевич, а также Кебич, Фокин и Бурбулис. Прибыло около 160 журналистов, заинтригованных происходящим. Они провели ночь в соседней деревне, в ужасных условиях и без еды, а теперь им объявили, что Советского Союза больше нет. Все федеральные структуры и ведомства на территории России, Украины и Белоруссии утратили силу. Местом штаб-квартиры Содружества Независимых Государств стал Минск. Никто не мог получить на руки копии Соглашения и сопроводительных документов[1448].
Ельцин в своей книге «Записки президента» вспоминал о внезапном «ощущении какой-то свободы, легкости», которое охватило его при мысли, что «пробил последний час советской империи». Он также писал о еще одной «возможности, еще одном выходе», который у него был: занять место Горбачева, баллотироваться в президенты СССР и сохранить страну. Почему же Ельцин не пошел по этому пути? Ясного ответа он не дает, лишь намекает: «Я психологически не мог занять место Горбачева»[1449]. Психология сама по себе не объясняет конец Советского Союза в «Вискулях», но проливает свет на то, как действовали новые властители в тот момент и позже. Многие годы трое славянских лидеров будут настаивать, что на момент их встречи Советского Союза уже не существовало. Но вели они себя так, словно совершали ритуальное убийство. По воспоминаниям Кравчука, Ельцин, крайне взвинченный, снимал напряжение алкоголем. Козырев писал, что в «Вискулях» Ельцин сильно выпил, поскольку «не имел четкого представления о том, к чему все это приведет, и не был уверен, что поступает правильно. Поэтому он действовал наобум и обрел твердую почву под ногами, только когда понял, что у него появилось мирное разрешение головоломки, что же делать с рушащимся государством, и уверенность, что создается новое содружество»[1450].
Даже Кравчук, купавшийся в лучах победы, тоже чувствовал неуверенность. По его воспоминаниям, встреча в Беловежской Пуще была «не для людей со слабыми нервами». Ночью в «Вискулях» он почти не спал и перечитывал свои записи – что-то вроде составленной для себя памятки. Белорусские участники вспоминают, что их эмоции тоже были сильны – от тревоги до паники. Лидеры, собравшиеся разрушить Советский Союз, не могли не думать о сотрудниках КГБ и военных, которые их охраняли, но присягали на верность стране, которую в «Вискулях» объявили несуществующей.
