Читаем без скачивания Избранные произведения - Лайош Мештерхази
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моника. Ого!
Дюла. Не морщите носик, я не стану игрушкой в их руках, даже если они на это и рассчитывают. Если я за что-нибудь возьмусь — вы ведь меня знаете, — то у меня это получится не хуже, чем у других, а то и лучше. Мой преподавательский оклад равнялся бы восьмидесяти пенгё, а в случае удачи, если бы мне удалось устроиться в Будапеште, — ста сорока пенгё. А так у меня гарантированный оклад — шестьсот да, кроме того, премии и случайные доходы. Я не конъюнктурщик, не думайте. Все это подсказано здравым смыслом, так я считаю. Мир рухнул, война. Эту войну я ненавижу. У меня с ней ничего общего. А она навязывает мне себя… Фирма отсрочила мой призыв. Теперь понимаете?… Кто знает, что принесет будущее? Кто может это знать? Одно очевидно: я не боюсь будущего. Так, как другие, и даже немножко получше я проживу… Но зачем я говорю все это? Знаете, я и на вас смотрел сначала так, через плечо, как на остальных женщин. Я смотрел на ваши ноги… о, не сердитесь, но буду откровенен, — на ваш «каркас», как у нас принято было говорить… «Хорошо, пойдет»… А потом… потом я полюбил вас. Серьезно, по-настоящему. Я хотел бы жениться на вас и, думаю, никогда не пожалел бы о своем выборе. Все равно я не собираюсь жениться по расчету. Это такая жертва, которую приносят лишь люди, совершенно лишенные фантазии. Обдумайте мое предложение и после своего седьмого свидания дайте мне ответ.
………………………………………………………………
Моника. Но я не нуждалась в здравомыслии Дюлы, нет… Следующим героем Фив был Андраш… Андраш, боже!
Шандор. Весом в центнер. Десять раз растягивает на ширину рук эспандер с четырьмя пружинами… Знает все самые лучшие и укромные корчмы в Будапеште, — были бы деньги в кармане.
Снова звуки романса.
Моника. Он и меня повез туда, в маленькую корчму в Обуде. Я почти не знала этой части города. Улочки — как в деревне, домики с завалинками; нам даже повстречалось стадо коров… Уютное помещение с садиком, столики и стулья, выкрашенные зеленой краской, развесистая шелковица… Палящий зной и бьющий в лицо свежий запах только что политой травы…
Андраш. Разве я не сказал, что прекраснейшую девушку мира приведу в самый прекрасный уголок земли? А какая здесь кухня!.. Ну, дядюшка Сепи, что вы можете предложить? Но не первое, что придет вам в голову! Потому что это не кому попало! Так-то!..
Сепии (с сильным немецким акцентом.) Как прикажут посетители. Любезная барышня и мой милейший Банди, есть все, что прикажете.
Андраш. В одиннадцать часов утра в Обуде? В святые часы горячих блюд по сниженным ценам? Вас не страшит, что меж узловатых корней этого старого дерева возвышается обиженный Гениус Лаци?… Две порции тушеного мяса, дядюшка Сепи!
Сепии. У меня, Банди, есть чудесный барашек, действительно чудесный.
Андраш. А телятина? Свеженькая, розовая, аппетитная!..
Сепии. Есть и телятина. Но барашек совсем молоденький, молочный, барышня! Такого вы еще не изволили пробовать!..
Андраш. Говядина? Жилистая, жесткая, перезрелая, перекормленная?
Сепии. Чудесная, откормленная, крепкая говядина с жирком…
Андраш. С малосольным огурчиком?
Сепии. С малосольным. Солили с укропчиком. И хренок моя жена сама приготовила. Да-с. А барашек чудесный, молочный. Нигде такого не получите.
Андраш. Баранину не каждый любит… Две тушеные говядины. Хорошо, дядюшка Сепи? Малосольные огурчики и два стакана пива.
Сепии. Коли хотите говядину — пожалуйста. Только ее-то вам где угодно подадут! (Тихо.) Чудесный молоденький барашек… Превосходный… Но воля посетителя — закон. Мне все равно… В винном соусе… В добром красном вине, в обудайском вине…
Андраш. Моника! Я не испорчу нашу дружбу любовным признанием?
Моника. Говорите, Андраш!
Андраш. Я не поэт, не композитор, у меня нет связей, нет семьи с именем. Отец мой — сапожник! Да если бы еще был сапожным мастером, а то так — бедный башмачник. Здесь, в Обуде…
Сепии. Пожалуйста, прошу, две порции тушеного мяса, малосольные огурчики, пиво…
Андраш. Вы все-таки принесли барашка?!
Сепии. А вы попробуйте! Если господину учителю не понравится, я унесу обратно и принесу говядину. Иду на риск!
Андраш. Ну и хитрый старик! Назвал господином учителем… Понимаете, здесь, среди этих людей, я хорошо себя чувствую, вы это видите… Здесь я родился, начал ходить в школу, и сюда я возвращаюсь преподавать. Меня приглашали на кафедру романистики, практикантом… Научная работа — это замечательно, ничего не скажешь… Целую ручку, Пирике, чем обязаны?
Пирике. Папа велел спросить, нравится ли барашек?
Андраш. Ну как, Моника, нравится?
Моника. Божествен!
Андраш. Слышали? Передайте папе: божествен! И мы очень благодарны…
Пирике. Спасибо, передам. Желаю хорошего аппетита!
Андраш. Видите, я хотел бы обучать детей этой девушки, а если бог даст — ее внуков… Уютный домашний очаг, нежная жена, четверо-пятеро ребятишек, а то и шестеро… Чего еще желать от жизни? Разве только того, чтобы господин инспектор учебного округа как можно реже «баловал» меня своим посещением… Вот что я мог бы предложить вам, Моника.
Моника. Эта девушка… Пирике? Да, Пирике… Как она взглянула на вас своими темными, как сливы, глазами… (Лукаво улыбается.)
Андраш. О, девчушка!.. Тут, в деревне, большое событие, что я стал «господином учителем», знаете…
Моника. Хорошо здесь, красиво.
Андраш. Не правда ли?
Моника. Андраш, останемся хорошими друзьями.
Андраш (после паузы.) Хорошо… Конечно… Смотрите: лето, мир, полдень в тенистом палисаднике маленькой обудайской корчмы… Синее небо, темно-зеленая листва… Все красиво, хорошо в этом мире… Только души людей — они еще не совсем хороши… Ну что ж… поможем и в этом. (Смеется.) Для этого мы и получили диплом Будапештского университета…
Сепии. Ну как, барышня, понравился барашек?
Моника. Очень вкусно было, дядюшка Сепи.
Сепии. А я что говорил? Пусть Банди всегда слушается меня. Дядя Сепи не посоветует плохого этому парню, Банди… Целую ручку, до свидания, целую ручку…
Тихая скрипичная мелодия уступает место звукам военного оркестра, которые становятся все громче и резче.
………………………………………………………………
Моника. Это было летом, был мир и тихое утро в палисаднике маленькой обудайской корчмы. Все это было в субботу двадцать первого июня тысяча девятьсот сорок первого года. На другой день стало известно о нападении Германии на Советский Союз. Затем — бомбардировка Кошице и наше вступление в войну… Июль я провела в деревне, у тетушки. На двенадцатое августа у меня было назначено следующее свидание, с Дешке. Я
