Читаем без скачивания Великий Сталин - Сергей Кремлев

Вторым пунктом повестки дня стояло скромное: «Вопрос о наблюдении за специальными работами». А результатом рассмотрения стало Постановление Бюро Президиума ЦК КПСС об образовании некоей «Тройки»:

«214. – Вопрос о наблюдении за специальными работами.

Поручить тройке в составе тт. Берия (председатель), Маленкова, Булганина руководство работой специальных органов (здесь и далее все выделения мои. – С.К.) по особым делам».

Этот короткий документ опубликован сегодня в нескольких сборниках документов, и в примечании к нему в сборнике «Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР.1945–1953» (М., РОССПЭН, 2002 г.) сказано: «Судя по тому, что протоколы заседаний «Тройки» сохранились среди материалов комиссии по вопросам обороны при Президиуме ЦК КПСС, «тройка» выполняла роль оперативного руководящего органа этой комиссии…»

Но так ли это? Во-первых, все оборонные специальные работы шли плановым образом и менять структуру руководства ими срочной нужды не было, да она и не менялась – в постановлениях Бюро Президиума ЦК от 12 и 22 ноября 1952 года были вполне чётко определены структура и штаты аппарата постоянной Комиссии по вопросам обороны с количеством ответственных работников в 18 человек и технических работников в 31 человек. При этом два руководящих Комиссией освобождённых её члена, в постановлениях персонально не указанных, «в вопросах заработной платы и материально-бытового обеспечения» приравнивались «к Заведующим отделами ЦК КПСС», то есть были существенно ниже по статусу, чем даже секретари ЦК, не говоря уже о членах Бюро Президиума ЦК. Причём в сферу деятельности Комиссии входили прежде всего вопросы Военного, Военно-Морского министерств и вопросы мобилизационного плана.

Так могла ли «Тройка» из трёх ведущих членов Бюро Президиума ЦК быть оперативным руководящим органом Комиссии по обороне? И работой каких таких специальных органов и по каким таким особым делам (а не работам) должна была руководить эта «Тройка»?

Вроде бы на этот вопрос дают четыре протокола заседаний (2, 9, 16 и 23 февраля) «Тройки», начиная с первого, состоявшегося 2 февраля 1953 года и определившего днём и часом заседаний «Тройки» (так в документах, с большой буквы) понедельник, 2 часа дня.

Скажем, 9 февраля на заседании «Тройки» были приняты решения по специальным работам по:

– первому (атомному. – С.К.) разделу (тт. Ванников, Клочков, Маленков, Берия);

– второму (добыча урана. – С.К.) разделу (тт. Антропов, Клочков, Маленков, Берия);

– акционерному обществу «Висмут» (добыча урана в Германии. – С.К.) (тт. Сергеев, Маленков, Берия);

– советско-румынскому горному обществу «Кварцит» (тт. Сергеев, Берия);

– разделу «Б» (системы «Беркут» и «Комета». – С.К.) (тт. Рябиков, Владимирский, Берия);

– изготовлению опытной партии изделий 32-Б (тт. Берия С.Л., Владимирский, Маленков, Берия Л.П.);

– опытно-конструкторским и научно-исследовательским работам по изделиям «Р» (ракетная техника. – С.К.) (тт. Устинов, Королёв, Неделин, Василевский, Булганин, Маленков, Берия).

И тем не менее вряд ли подлинной целью создания «Тройки» были всего лишь оборонные работы… Уже после смерти Сталина, 16 марта 1953 года, было принято Постановление Совмина № 687–355сс/оп «О руководстве специальными работами», которым образовывался Специальный комитет при Совмине СССР в составе: Л.П. Берия (председатель); Б.Л. Ванников (первый заместитель председателя), заместители председателя И.М. Клочков, С.М. Владимирский, члены Н.А. Булганин, А.П. Завенягин, В.М. Рябиков, В.А. Махнев.

Вот на этот Спецкомитет, который был, по сути, воспроизведением прежнего Спецкомитета под руководством того же Берии, было возложено руководство всеми специальными работами – по атомной промышленности, по системам «Беркут» и «Комета», по ракетам дальнего действия, но – не особыми делами.

И уже различие в официальной терминологии (вещь, надо заметить, тонкая!) позволяет предполагать, что руководство «всеми специальными работами», предусмотренное Постановлением СМ СССР № 687–355сс/оп и руководство «работой специальных органов по особым делам», предусмотренное пунктом 214 протокола № 7 заседания Бюро Президиума ЦК КПСС, были вещами разными. Очень уж отличаются две формулировки как по форме, так и по смыслу.

Так как всё это можно объяснить?

В поисках ответа на этот вопрос я обратил в конце концов внимание на то, что особая «Тройка» представляла собой вариант «руководящей пятёрки»: Берия, Булганин, Маленков, Сталин, Хрущёв, усеченной на Хрущёва. Именно на Хрущёва, потому что Сталин без особых оговорок подразумевался главой этой «Тройки».

Но зачем она была нужна Сталину?

И почему 9 января 1953 года на Бюро Президиума ЦК отсутствовал министр госбезопасности Игнатьев? Впрочем, об Игнатьеве – позже, пока попробуем разобраться с таинственной «Тройкой», образованной 26 января 1953 года на заседании Бюро с участием Сталина.

Формально это был тот же Спецкомитет Берии с целями чисто «технократическими», но фактически главной системной чертой «Тройки» оказывалась та, что в рамках её деятельности вполне легально, не вызывая ничьих подозрений, могли действовать и совещаться три человека: Берия, Маленков и Булганин. А о чём они совещались, знал только Сталин.

При этом Берия имел прочные связи и авторитет в МВД – МГБ и в системе народного хозяйства.

Маленков хорошо знал партийный аппарат и был опытен в вопросах идеологии и пропаганды.

Булганин, бывший министр Вооружённых Сил СССР, был в наибольшей мере из всех других членов Бюро Президиума ЦК, кроме Сталина, связан с современной армией и знал её.

Теперь, после 26 января 1953 года, Берия, Маленков и Булганин были тесно связаны друг с другом в рамках некоей легальной организационной структуры, «ключи» от которой были у Сталина, но в которую не был вхож ни Хрущёв – из состава руководящей «пятёрки», ни кто-либо другой из состава Бюро Президиума ЦК.

Все было логично… Молотов, Ворошилов и Микоян, хотя и были преданы делу партии и народа, в рабочие «политические лошади» уже не годились. Причина была даже не в усталости, а в утрате верной исторической перспективы и социального оптимизма.

Каганович был опытен, энергичен и тоже предан делу СССР, но при этом – слишком эмоционален и временами несдержан. Его можно было подключать к процессу после того, как процесс «пойдёт».