Читаем без скачивания Барон Николай Корф. Его жизнь и общественная деятельность - Матвей Песковский

Озадаченный такою тройственностью отношения к себе со стороны одного и того же лица, барон Н. А. Корф обратился в Петербург за разъяснениями. Лицо, стоявшее в то время во главе педагогического общества, в ответном своем письме барону Корфу пишет:

«Ваше недоумение относительно разногласия между тезисами, поставленными в педагогическом обществе, и содержанием статьи, помещенной в журнале (мы пропускаем название журнала, фамилию докладчика, равно как и автора цитируемого ответного письма барону Корфу), разделяют многие лица в Петербурге. В самом деле, непонятно преднамеренное искажение одних фактов и умолчание о других. Где же нужно искать причины подобного разногласия, положительно сказать трудно; вероятно, она лежит, с одной стороны, в ваших личных отношениях с некоторыми господами, а с другой, – в отсутствии литературной добросовестности этих некоторых лиц, пишущих и печатающих свои писания. Протокол педагогического общества выражает то, что было в заседании общества. Следовательно, педагогическое общество сделало свое дело. Если же в настоящее время появляются уколы тупых булавок, вы должны переносить их, потому что не присылаете статей в „Семью и школу“ и „Народную школу“. Значит, вы – враг изданиям, живущим жизнью, бедною содержанием».

Эти «уколы тупых булавок» послужили, однако, большим соблазном для некоторых органов общей периодической печати. Зато люди, непосредственно стоявшие у дела народного образования, с высокою похвалой отзывались об этой книге. Из многочисленных отзывов этого рода остановимся на двух следующих как наиболее характерных и выразительных. Вот что писал, например, директор московской учительской школы Цейдлер.

«При первой, появившейся в „Голосе“, хуле на „Нашего друга“, мне хотелось, многоуважаемый Николай Александрович, заявить и мое мнение о том, что в нашей педагогической литературе нет ни одной книги, которую бы можно было не только приравнять, а хоть близко поставить к „Нашему другу“ в библиотеке или в классном столе народной школы. Если мы говорим о необходимости образования для народа, если заботимся об устройстве народных школ, то, конечно, потому только, что образование, школа – самое сильное, самое лучшее средство для достижения важнейшей государственной цели: поднять уровень нравственного развития и улучшить материальный быт народа. Но где же та книга, которая бы прямо вела к этой цели? Только одна и есть – „Наш друг“. Указывают на книгу Водовозова, но в ней, как и во многих так называемых „народных“ книжках, есть несколько статей, которыми сумеет воспользоваться хороший учитель, т. е. учитель, каких почти нет в наших школах. Между тем „Наш друг“ удовлетворяет цели от первой страницы до последней и сподручен для каждого мало-мальски грамотного крестьянина… Ваши критики, не замечая существенного капитала в „Нашем друге“, тыкают пальцами на мелочные недосмотры, чуть не на опечатки» (27 января 1872 года).

В заключение же письма автор его говорит, что такие книги, как «Русская начальная школа» и «Наш друг», «внушают каждому признательность, уважение и преданность». Заслуживает внимания следующий краткий, но выразительный отзыв известного русского педагога И. Ф. Рашевского, стоявшего в ту пору во главе С. – Петербургской земской учительской семинарии.

«Считаю необходимым передать вам, – писал он барону Корфу, – что мне пришлось быть свидетелем очень хороших успехов учеников, занимавшихся по книге „Наш друг“. Значение „Нашего друга“, я убедился в этом, в настоящее время велико у нас именно потому, что в этой книге не только находится известный материал, пригодный для народной школы, но и разъяснен учителю способ передачи учебного материала: взяв вашу книгу за руководство, учитель народной школы знает, что делать и как, и не теряется в пустых опытах, часто кончающихся ничем» (14 мая 1872 года).

Пока некоторые из влиятельных педагогов, мучимые завистью к авторитету, всероссийскому влиянию и успеху барона Корфа, изощрялись то в общей, то в педагогической печати относительно «уколов тупых булавок», школьная практика делала свое дело. Новые и новые издания «Нашего друга» нарасхват расходились одно за другим. Всего по 1893 год «Нашего друга» разошлось 16 изданий. Но и этого значительного распространения нельзя еще назвать максимальным, т. е. каким оно могло бы быть, если бы с ним не случалось странностей совершенно курьезного свойства. Конечно же, «Наш друг», вскоре после выхода его, был одобрен «учеными» и «учебными» комитетами всевозможных ведомств и министерств. Тем не менее, с ним случались следующие, совершенно необъяснимые, курьезы. Корф усиленнейшим образом работал над улучшением своей книги, соответственно росту народной школы и ее потребностей, и не выпустил в свет двух одинаковых изданий. Между тем случалось так, что предыдущие издания попадали в каталог книг, одобренных министерством народного просвещения для народных школ, а последующие – не попадали. Так это, между прочим, случилось и с десятым изданием «Нашего друга», значительно переработанным, которое не попало в каталог министерства и потому могло быть допущено только в библиотеки народных школ. Было ли это продолжением и последствием того «двоедушия», которое так характерно проявилось при критической оценке «Нашего друга», или дело объяснялось слепой случайностью, – трудно решить. Во всяком случае несомненно, что указанное недоразумение значительно затормозило распространение книги.

Тем не менее, все, что вышло из-под пера барона Корфа и продолжало выходить, находило большой сбыт. Так, в 1872 году он выпустил небольшую книгу «Малютка». В последующих изданиях «Нашего друга» весь учебный материал, заключавшийся в «Малютке», вошел в него. Это, однако, не помешало единственному изданию «Малютки» в 25 тысяч экземпляров разойтись начисто.

В Числе первой серии книг, выпущенных в свет бароном Н. А. Корфом, есть и еще очень важная книга – «Наше школьное дело». Но о ней мы скажем несколько ниже, так как необходимо предварительно ознакомиться с некоторыми обстоятельствами жизни и деятельности барона Корфа.

Глава VII. Заслуги и черная неблагодарность

Барон Н. А. Корф как центр деятельности по народному образованию. – Письма попечителя Кавказского учебного округа Я.Неверова. – Отзыв Д.Д.Семенова о гиколах барона H.A. Корфа и его деятельности. – Признательность интеллигентной части русского общества барону Н. А. Корфу и пребывание его в Петербурге. – Жестокий удар и всеобщее сочувствие.

Благодаря барону Корфу на исходе 60-х и 70-х годов Александровский уезд Екатеринославской губернии стал своего рода педагогической Меккой в отношении собственно народного образования. Туда не только обращались за советами и указаниями земские деятели по школьной части, там не только искали прибежища и помощи молодые люди, желавшие потрудиться на пользу народного образования, – туда обращались также и крупные администраторы по учебной части и лица, пользовавшиеся большой педагогической известностью, чтобы умудриться примером и опытом барона Н. А. Корфа в деле народного образования и достигаемыми им прекрасными результатами. Он стал центром всей деятельности по народному образованию в России.