Читаем без скачивания Давайте играть в королей - Синклер Льюис

Следует отметить, что склад, где, насколько было известно Рыжику, все еще спали Макс и Герри, находился на юго-востоке.

— …пошли на запад и вышли из города. Мы шли и шли до поздней ночи, и, наверное, дошли почти до самого Харроу, и легли спать в придорожной канаве. А когда я проснулся утром, их там не было. И я остановил грузовик и поехал прямо сюда, чтобы рассказать вам про все, сударыня. А я, ей-богу, тут ни при чем. А вчера вечером они говорили, что хорошо бы поехать в Шотландию, так что если обыскать все дороги на запад и на север…

Сидония визгливо призывая Элопатака, уже звонила в Скотленд-Ярд.

— И отель меня назад не возьмет, ваше величество, только, может, вы скажете, чтобы полиция меня не арестовывала, сделайте такую милость!

— Конечно! Тебя никто не арестует, — успокоила его Сидония. — Если молодые джентльмены, его величество и мистер Терри, приказали тебе сопровождать их, ты, разумеется, зная свое место, не мог их ослушаться. Я все понимаю и благодарна тебе за то, что ты не побоялся прийти к нам. Вероятно, после всего этого ты больше не понадобишься отелю, но нам ты можешь пригодиться. Поди в комнату Терри и жди, пока мы тебя не позовем. Я поговорю с полицией.

— Правильно, — кивнула Бесси и добавила, обращаясь к Рыжику:-Сыпь отсюда… Сидония! Скорее завтракать! Мы едем в Харроу!

— Очень хорошо! Через два часа мы отыщем этих аьяволят… дорогих наших мальчиков. О, я так рада! — сказала Сидония Цетокоскаварская своей подруге Бесси Меканиквиллской.

Терри проснулся ровно настолько, чтобы почувствовать, что он проснулся, что ему очень грустно, что его одежда отсырела, а он совсем окоченел. Он нехотя открыл глаза и с удивлением обнаружил, что лежит, скорчившись, на грязном сене между двумя ящиками и смотрит на туманную вереницу товарных вагонов.

Ему не хватало его теплой постельки, аромата горячего какао, голоса матери. Он испытывал гнетущее чувство непоправимой беды и уже нисколько не радовался, что ему удалось удрать от фотокорреспондентов и агентов по рекламе и что он скоро станет разудалым пиратом.

Однако в жизни оставалось и нечто уютное: окончательно проснувшись и усевшись на своем ложе, он обнаружил, что это был нос Джозефуса, прижатый к его колену. Джозефус пробудился, лизнул ему руку и начал жалобно повизгивать.

— Бедный песик! Я сейчас чего-нибудь для тебя раздобуду, — заверил его Терри. Затем его сочувствие к Джозефусу возросло настолько, что распространилось и на Макса, который спал, свернувшись калачиком и подложив под щеку обе руки. К его грязным лохмотьям прилипли соломинки.

— Бедный малыш! — прошептал Терри, и вдруг в его душу закралось ужасное сомнение.

А что если им не понравится быть пиратами?

Тут он заметил, что Рыжик куда-то исчез, а за ошейник Джозефуса засунута записка, нацарапанная карандашом на грязном куске оберточной бумаги. Терри торопливо выдернул ее и прочел:

«Дорогие друзья ваше величество а также Терри.

Вам от меня толку не было мне это очень жалко и я вам только мешаю я сделал вид что мне наплевать что устроил мой дядя но от него всего можно ждать и лучше всего я вам помогу если уйду и я иду назад в отель и хочу вам так помочь что скажу что вы идете не туда куда вы идете и они собьются со следа и не будут знать что вы идете туда куда вы идете я вас благодарю что вы меня взяли с собой и прошу прощенья если я грубил когда вы станете пиратами может вы позовете меня к себе и наверное вы скоро станете капитанами. Больше писать нечего с уважением Рыжик.

P. S. Я соврал про моего дядю что он был пиратом, солдатом и т. д.».

Когда разбуженный Макс прочел записку, он сказал дрожащим голосом:

— По-моему, мы без Рыжика не обойдемся. Мы же не знаем, как надо бродяжить, и вообще ничего. Может быть, вернемся домой? Давай возьмем такси.

— Ни за что! — отрезал доблестный Терри. — Домой? Чтобы — гебя все время заставляли умываться, и не давали глазированных пирожных, и заставляли отвечать на вопросы репортеров и улыбаться, когда всякие мерзкие старухи гладят тебя по голове? Вернуться домой, когда мы можем стать пиратами и уплыть в синие моря?

Но в его голосе не было большой убежденности, а Макс отозвался уже без всякого энтузиазма:

— Ну, может быть.

— Пошли, Микси, пошли, Джозефнбус! — крикнул Терри с вымученной бодростью. Да и той он тотчас лишился, потому что над ними раздался грубый голос:

— Эй вы, вылазьте! Нашли себе ночлежку! А ну, брысь отсюда!

Голос принадлежал дюжему сторожу в форме, и преступники самым бесславным образом бежали из пределов железнодорожного склада. Джозефус, поджав хвост, бежал за ними. Они увидели грязную чайную.

Терри потребовал кукурузных хлопьев, а Макс — овсянки, при виде которых они морщились всего сутки назад. Официантка предложила им яичницу, вареные яйца, копченую селедку и вяленую селедку.

Они вздохнули и заказали яичницу.

— А знаешь, — с загоревшимися глазами вдруг сказал Макс, — что, если мы рискнем выпить чаю? Я всегда хотел попробовать чай. А мама и профессор Михеловский ни разу мне не позволили. Как ты думаешь, закажем?

— Давай! Что бы там мамы ни говорили. Не может же пират делать только то, что ему говорит мама!

И они отважно причастились разгульной жизни, заказав чаю.

Может быть, завистливые иностранцы правы, утверждая, будто Британская империя опирается на четыре столпа — чай, пиво, коленкор и дипломатию. Однако жижица, которую подавали в этом бэрмендсийском притоне, вряд ли могла бы послужить опорой для какой бы то ни было империи. Она была горькой. Она была еле теплой.

Макс попробовал и замотал головой.

— Не понимаю, почему люди пьют чай, — сказал он. — И не понимаю, почему я должен учить латынь. И не понимаю, почему мама сердится, когда я говорю ей, что хочу быть фермером. Я… я… — тут голос его дрогнул. — Я рад, что мы будем пиратами! Они не пьют чая. Они пьют ром. А ром, наверное, вкусный!

После завтрака, почти не повеселев, они отправились в Бристоль.

Бристоль, по словам Рыжика, лежал на западе. Отлично, они пойдут на запад.

Официантка показала им, где запад, и они шли и шли милю за милей. Они упорно продолжали путь и останавливались только для того, чтобы помешать Джозефусу вмешаться в собачью драку, а чужим собакам — помириться; чтобы купить кулек больших и неудобоваримых леденцов; чтобы поглазеть на крикетное состязание на заднем дворе; и, наконец, чтобы подкрепить силы легким полдником, состоявшим из тянучек, сахарных булочек, какао, вареного языка, земляничного торта и коврижек.

Часам к двенадцати путь им преградили железнодорожные рельсы, и они остановились, высматривая переезд. Вдруг Терри вздрогнул и сказал жалобно:

— Смотри, Макс! Мы же тут ночевали. Значит, мы описали круг!

— Тьфу ты! — яростно выругался Макс-пират.

Они в отчаянии опустились на ящик, а Джозефус смущенно пристроился около их ног.

— Вот что, — сказал Терри после унылой паузы. — Давай возьмем такси и выедем из Лондона. А там пойдем по дороге на запад. Только поглядим, сколько у нас осталось денег. Клади сюда те два шиллинга, которые я тебе одолжил, и сосчитаем.

Они старательно разложили на ящике между собой все оставшиеся у них банкноты, серебро и медь и пересчитали их. Из пятидесяти фунтов Терри и пятнадцати пенсов, составлявших карманные деньги Макса, у них осталось сорок семь фунтов и пенни.

— Ну, на это мы можем много чего накупить, — возликовал Терри. — Мы можем купить собаку-даму, чтобы Джозефусу было с кем играть. А то ему одному скучно.

— А вдруг она ему не понравится?

— Это-то просто! Мы пойдем в магазин, и я скажу приказчику. «Вот что, — скажу я, — мне нужна собака — дама для моей собаки Джозефуса, — скажу я, — и пусть он прежде поглядит, какая собака-дама ему нравится», — и тогда Джозефус осмотрит все их клетки с собаками и…

— А знаешь, по-моему, это подлость — держать собак в клетках.

— По-моему, тоже. Я бы не хотел жить в клетке. Знаешь, я читал в книжке про одного человека, и его за революцию посадили в клетку… Ну да, это было в Китае…

— А знаешь, мне хочется поехать в Китай. Давай поедем в Китай!

— А как же! Пираты всегда ездят в Китай, то есть, наверное, ездят, и…

— А как ты думаешь, Терри, ведь нам, когда мы станем пиратами, не придется совершать убийства или еще какие-нибудь нехорошие вещи?

— Ну, теперешние пираты не такие. Это они в старину так делали, а теперь они просто останавливают корабли, которые принадлежат богатым купцам, и забирают шелк и другие такие же товары, а потом они делятся с бедняками…

— И правильно делают, сукины они дети! — произнес голос позади них — визгливый и скользкий голос, и на их деньги легла грязная лапа.

Вскрикнув, они оглянулись и увидели засаленную кепку, а под ней — остренькую физиономию, бесчувственную, как орех. В тот же миг рука столкнула их с ящика направо и налево, нога в рваном башмаке ударила Джозефуса в челюсть. Едва он, зарычав, вскочил, грязная лапа сграбастала все их сбережения до последнего пенни, и вор пустился наутек.