Читаем без скачивания Давайте играть в королей - Синклер Льюис

Вскрикнув, они оглянулись и увидели засаленную кепку, а под ней — остренькую физиономию, бесчувственную, как орех. В тот же миг рука столкнула их с ящика направо и налево, нога в рваном башмаке ударила Джозефуса в челюсть. Едва он, зарычав, вскочил, грязная лапа сграбастала все их сбережения до последнего пенни, и вор пустился наутек.

Они кинулись за ним, Джозефус кинулся за ним, но грабитель исчез бесследно.

Мальчики снова притулились на ящике. В первые минуты они никак не могли освоиться с мыслью, что у них совсем не осталось денег — ни на обед, ни на кино.

— Но мы не покоримся! — гордо воскликнул Терри. — Мы заработаем денег на дорогу.

Однако это прозвучало не слишком убедительно, и Макс ничего не ответил. Они молча отправились дальше. Расспрашивая прохожих, они довольно верно придерживались направления на запад, а так как в полдень закусили весьма основательно, то и не проголодались до трех часов.

Но к трем часам у Терри начало сильно сосать под ложечкой, и ему показалось, что Макс как-то побледнел и осунулся.

— Знаешь, давай теперь заработаем себе на обед, — предложил он. — Попробуем в этой книжной лавке. У старушки там очень добрый вид.

И в пыльных глубинах лавки он доверчиво сообщил очень доброй старушке:

— Нам хочется есть. Не могли бы мы для вас поработать? — И заключил с покоряющей улыбкой:-У вас ведь тут грязно.

Очень добрая старушка ничего не ответила, а только устремила на них благодушный взгляд. Затем она швырнула в них растрепанной книгой в бумажной обложке и наконец открыла рот:

— А ну, убирайтесь вон!

Они просили работы в скобяной лавке, в аптеке, на рыбном рынке, в трех ресторанах, в маленьких кафе, но нигде ее не нашли. К вечеру в грозной полумгле, сгустившейся над бесконечными незнакомыми улицами, которые вели в никуда, Терри наконец признал:

— Ничего не выйдет. Придется сдаться. Но мы поупражняемся, как быть бродягами и пиратами, и всему научимся! И в следующий раз доведем дело до конца!

— Обязательно!

Они продолжали идти, пока не увидели полицейского — добродушного, веселого полицейского.

— Ну, и что вам угодно, господа? — усмехнувшись, спросил он.

— Извините, пожалуйста, я американский мальчик — кинозвезда, а это король Словарии. Нас ищут. Мы хотели — бы сдаться.

Полицейский басисто захохотал.

— Ну, а где же Дуглас Фербенкс и русская царица? Поджидают вас за углом? — И добавил серьезным тоном. — Постыдились бы, ребятишки, сочинять небылицы! Начитаетесь газет и начинаете врать! Короля и американца изловили сегодня в Харроу. Так что катитесь отсюда!

И они покатились, еле волоча ноги, превратившиеся в горячую вату, совсем пав духом, испуганные сумраком в этом лесу глухих улочек, — они уже не сомневались, что так и будут идти, идти и идти, пока не умрут от голода.

— Может, попробуем вернуться в наш отель? — спросил Макс со вздохом.

— До него слишком далеко. И нас, наверное, не пропустят через их раззолоченный вестибюль-чистибюль.

— Пожалуй.

Они продолжали брести, а взволнованные газетные афишки вокруг по-прежнему извещали мир, что их величества все еще не найдены. И эти афишки подсказали Терри блестящую мысль.

— Знаешь что! Газеты ведь всегда гоняются за интересными новостями. И если мы придем в редакцию и скажем, кто мы такие, они, наверное, помогут нам добраться до дома. Особенно если мы пойдем в лондонское отделение какой-нибудь американской газеты. Уж что-что, а с американцами я разговаривать умею! И я знаю, что у нью-йоркского «Подвига» есть отделение на Флит-стрит.

— Вот что, Терри! Давай отыщем фонтанчик для питья и умоемся. И тогда, может быть, шофер какого-нибудь такси согласится подвезти нас и подождать платы.

Терри поглядел на него обиженно и недоуменно.

— Умыться? И испортить всю рекламу? Ведь они же наверняка будут нас снимать. Что это ты, Микси?

— А что такое реклама? — смиренно спросил Макс.

Обескураженный таким невежеством, слишком усталый, чтобы пускаться в объяснения столь метафизического понятия, Терри ограничился тем, что буркнул:

— Ну, ладно, пошли искать Флит-стрит.

По дороге мальчики раз десять присаживались отдохнуть. У какого-то фонтана они ополоснули стертые ноги. Но все же в девять часов вечера они поднялись по лестнице в редакцию лондонского отделения нью — йоркского «Подвига».

Приемная была загромождена газетами и рассыльным, который рявкнул:

— А ну, убирайтесь отсюда!

Но Терри уже опять стал Терри Тейтом.

— Сам убирайся! Мне нужно видеть шефа! — потребовал он.

— Что тут еще? — донеслось с порога внутренней двери, где возник сонный молодой человек без пиджака. Судя по голосу, он был американцем.

— Я Терри Тейт. А это король Словарии.

Сонный молодой человек энергично пробудился. Он ухватил Терри за плечо, вгляделся в него, посмотрел на Макса и возопил:

— Верно! А в «Пикардии» вы уже были?

— Нет. Мы не можем туда пойти такими неумытыми. Мы пришли прямо сюда. Мы убежали в пираты, а в Бэрмендси какой-то человек украл у нас все наши деньги, и мы бродили по городу весь день, а потом пришли сюда, потому что мой папа всегда читает «Подвиг» и… и мы очень хотим есть.

— Погодите! Ради бога! — Молодой человек швырнул полуфунтовую бумажку ошалевшему рассыльному. — Живо! Купи какой-нибудь жратвы. Бобов! Мороженого! Шампанского! Чего хочешь, только побыстрее! А вы, ребятки, валяйте сюда — то есть ваше величество и ты, Терри.

Он увлек их в свой кабинет, толкнул по направлению к ним два стула и принялся выкрикивать в телефон номер центрального трансатлантического телеграфа.

Три минуты спустя взъерошенный телеграфист уже швырял на стол заведующего отделом последних известий в нью-йоркской редакции «Подвига» следующее сообщение:

«Молния тейт король словарии явились лондонское отделение подвига сбежали пираты подробности следуют».

Шестнадцать минут спустя газетчики уже выбегали из типографии «Подвига», завывая: «Терри Тейт и король нашлись! Терри и король нашлись!»

А через полчаса после этого все подробности, включая интервью, «данное только нашему корреспонденту» Терри Тейтом и его королевским величеством королем Словарии, торопливо читали на различных языках потрясенные журналисты в Ратленде и в Роли, в Барселоне и в Будапеште, в Маниле и в Мадриде.

Тем временем два самых знаменитых в мире мальчика и почти самая знаменитая в истории собака уписывали ветчину, холодных цыплят и горячие лепешки с маслом, а совсем проснувшийся молодой человек звонил в отель «Пикардия» и просил соединить его с секретарем королевы Словарии.

В будуаре ее величества королевы Словарии можно было наблюдать картину, столь величественную, что она подошла бы даже для кино, и в то же время столь интимную, что она… что она подошла бы для кино.

На коленях ее величества сидел американский мальчуган, совсем недавно и весьма капитально отмытый, облаченный в пижаму и халатик, и безмятежно поглощал чрезвычайно негигиеничную и вкусную булочку с кремом. Возле этой мадонны с младенцем стоял, улыбаясь до ушей, второй маленький мальчик, также умытый до блеска, также в халатике, также набивающий рот сливочным кремом. Свободной рукой он гладил мохнатого пса — чистопородного маргетского водоплава, который от идиотического блаженства даже высунул язык.

Напротив сидела улыбающаяся Бесси и курила. А вокруг усердно сновал, ничего не делая, юный англичанин по фамилии Бандок, которому через два-три года предстояло стать личным камердинером Макса — после того, как он пройдет надлежащую школу в доме ближайшей подруги Сидонии герцогини Твикенгемской.

А теперь о величественной официальности, которой был обрамлен этот уют. Отчасти ее создавала вышеупомянутая герцогиня, созерцавшая эту семейную сцену. Она была высокая и седая; на ней был рыжевато-черный наряд, а ее могучий мозг, несомненно, был занят следующей глубокой мыслью: «Вот что получается, если обходиться со всеми этими словарцами, американцами и прочими уроженцами колоний, даже самыми высокопоставленными, как с людьми своего круга!»

Второй величественный штрих вносил князь Себенеко, премьер-министр Словарии.

Это был великан с черной бородой. Он протестовал:

— Государыня, я вполне понимаю, что принимать мадам Тейт и ее очаровательного сына для нас большая честь. Но ваши подданные, государыня! Их очень взволновало исчезновение его величества, и боюсь, не вызовет ли у них недовольства, если вы пригласите в нашу страну товарища его величества в этой идиот… в этом приключении. Как встревожен был я сам, вы можете заключить из того, что я решился воспользоваться аэропланом. И-и-и-и-и! Отвратительное изобретение! Мне было очень нехорошо!

В комнату, изгибаясь в поклонах, вошел тот самый помощник управляющего отелем, который подыскал для Бесси номер, и робко произнес: