Читаем без скачивания Морпех. Зеленая молния - Иван Басловяк

– Маран лежит вон там, под трапом. Скоро умрёт, видимо. Не встаёт четвёртый день. А возражений нет, – ровным, без эмоций, голосом произнёс боцман и отошёл.

Мы подошли к указанному месту. Валентин был уже там и поил из какой-то посудинки больного. Выглядел тот неважно. Исхудавший, со спутанными волосами на голове и жиденькой бородёнкой. Только глаза и говорили, что он ещё жив.

– Вы когда последний раз ели? – спросил я у паренька.

– Вчера, кажется, – его голос задрожал.

– Пантелеймон, – позвал я дядьку. – Организуй чего-либо. И Семёна позови.

Дядька метнулся к трапу. Я опустился на корточки и взял руку старика. Пульс бился ровно, но медленно, будто у спящего. Но старик не спал, а с мольбой смотрел на меня большими чёрными глазами.

– Позаботься о моём ребёнке, – прошептал он.

– Позабочусь о вас обоих, – ответил я. – И ты будешь о нём заботиться, как и раньше. Ты не умрёшь.

С громким топотом по трапу спустился лекарь, за ним дядька, а следом – полусотник Вторуша. Мы отошли чуть в сторону, чтобы не мешать Семёну осматривать больного. Лекарь скоро закончил своё дело и, подойдя, сказал:

– Сильное истощение от постоянного недоедания. Его подкормить надо, травки запаренные дать попить, и поднимется. Только здесь это сделать не получится, надо бы его к нам, а куда?

– Пойду к князю, – решил я и, оставив дядьку и стрельцов, вместе со Вторушей поднялся на палубу. Глубоко вдохнул свежий океанский воздух. На нижней палубе, несмотря даже на открытые порты, было всё же дюже вонюче. Нет, не так, там стояла вонища!

Князю я объяснил решение защитить старика с пацаном чисто меркантильными соображениями: старик – ювелир, а в Южной Америке есть россыпи драгоценных камней. Нашей экспедиции необходим такой специалист и его ученик.

– Ты что-то знал о нём? – спросил князь.

– Нет, о старике не знал, и с пацаном получилось почти спонтанно. Не люблю, когда маленьких обижают. Я, собственно, за него и вписался. А когда этот недоумок стал оскорблениями сыпать, тут уже всё и сложилось в ясный план. Я несколько раз видел, как матросы пренебрежительно ведут себя со стрельцами. Не все, некоторые. Не выказывая агрессии, с улыбкой, пользуясь незнанием стрельцами испанского языка, матросы говорили им в лицо любые оскорбления, потешая своих товарищей. Долго длиться это не могло, наши тоже их язык понимать стали, а любая драка могла обернуться массовой резнёй наглецов. У них против нас устоять, шансов нет. И мы остались бы посреди моря-океана без специалистов кораблевождения. Что не есть хорошо. Потому я и устроил представление с предупреждением. Надеюсь, все меня поняли. А когда узнал от Валентина о его отце, сразу подумал о будущем. Нам нужны специалисты в разных областях науки и ремёсел. Их надо собирать, где получится. Моисей просто подарок. Главное, его сейчас на ноги поставить и от беды укрыть.

– Удивляюсь я тебе, – сказал князь. – Молод ты, но изощрён твой ум в коварстве, как у иезуита. Наперёд думаешь, как стратег. Людей необходимых собираешь, как хозяин рачительный. Чем ещё удивишь и порадуешь?

– Жизнь покажет, чем и как. Может, и не понравятся кому-то мои способности и навыки, как знать. Но всё, чем я обладаю, всегда будет полезно нам, русским, и, если появятся, надёжным и верным союзникам.

– Верю. Твои действия одобряю и поддерживаю. А теперь иди к отцу Михаилу, попроси его от моего имени, чтобы пустил в свою каюту постояльцев. Он её вдвоём с дьяконом занимает, так что сильно не стеснится. И он веротерпим.

Отец Михаил внимательно выслушал меня и произнёс:

– То, что душа твоя сострадает униженным и оскорблённым – это хорошо. То, что ты взял под защиту слабых, пусть и иной веры, тоже хорошо. Дело богоугодное. То, что думаешь об успешности нашей миссии в земле неведомой и помощников в этом подбираешь – ещё лучше! Даю тебе своё пастырское благословение. Пусть несут болящего в мою келью, уход и лечение обеспечу, – и он трижды меня перекрестил.

– Спасибо, отче, – так же перекрестившись, ответил я и поспешил на палубу. А навстречу мне стрельцы уже несли Моисея. К моему удивлению, остриженного наголо, помытого, переодетого в чьё-то исподнее и завёрнутого в лоскутное одеяло. Следом шёл Валентин, прижав к груди отцовскую хламиду, ещё какую-то одежонку, небольшую торбу и знакомый кувшин. Увидев меня, он благодарно улыбнулся и слегка поклонился. Ну что ж, для них я сделал почти всё, что на данный момент мог.

Глава 3

Вечером, как и договаривался с капитаном, князь пошёл «на стрелку». А я, сидя на пушке, любовался Атлантикой. Шквал прошёл стороной, океан стал спокойнее, осталась лишь зыбь, из-за которой ощущается небольшая килевая качка. К вечеру стало заметно прохладнее. Если предыдущие дни население нашего кораблика изнывало от жары, не спасал даже постоянно дувший ветер, то сегодня наблюдалось некоторое похолодание. Чем это объяснить – не знаю. Но температура явно опустилась до, примерно, градусов двадцати.

Я сидел возле пушки и через открытый порт смотрел на океан. В волнах резвились дельфины, то выпрыгивая из ленивых волн, то в фонтане брызг ныряя обратно. Самые смелые из них плыли в нескольких метрах от каракки. Порой мой взгляд встречался с взглядом одного из них, плывшего очень близко от борта. Довольно большого! Мне казалось, что дельфин с интересом разглядывает меня. Даже как-то не по себе стало, уж очень разумным казался его взгляд. Я ведь знаю об исследованиях учёных покинутого мной времени. Дельфины умны, дружелюбны, легко обучаемы. По крайней мере, разумнее навязанных нам, людям, в прародители обезьян. Я помахал дельфину рукой: привет, братишка! Тот крутнулся в воде, на мгновение показав белое брюхо, и нырнул. Следом за ним нырнули остальные дельфины. Всё, представление окончено. Что-то грустно стало, да и прохладно.

Я поднялся с корзины с ядрами и сделал шаг в сторону мачты. Это и спасло меня от шлепка увесистой рыбиной, влетевшей как раз в открытый порт, напротив которого я только что сидел. Опаньки! Я с удивлением уставился на полуметровый, скачущий по палубе кусок живого серебра. А рыба-то летучая, с крыльями из сильно разросшихся грудных плавников! Послышались смачные мокрые шлепки, вопли и смех находившегося на палубе народа. Летучие рыбы, по несколько штук сразу, шлёпались на палубу, врезались в нижние паруса и мачты и оказывались в руках людей. Появились рогожные кули, быстро наполнявшиеся нежданным уловом.

– Летучие рыбы не выскакивают из воды ради спортивного интереса, а только спасаясь от врага, – подумал я. – Тем более не влетают точнёхонько в небольшой по площади люк в борту движущегося корабля. Кто так прицельно рыбину запустил и кто у рыбин тут враг?

Я выглянул за борт. На меня с улыбкой смотрел дельфин! Он действительно улыбался, приоткрыв пасть и обнажив ряд даже на вид острых зубов.

– Спасибо, брат! – крикнул я ему и помахал руками. – Жаль, нечем мне отдариться. Сухари и солонину ты вряд-ли есть будешь.

– Солонину я бы попробовал, – вдруг прозвучало у меня в мозгу, – а то всё рыба да рыба.

С грохотом моя нижняя челюсть ударилась о фальшборт, а глаза выскочили из орбит и стали похожи на крабьи. Дельфин нырнул, тут же вынырнул свечкой и, пройдясь на хвосте, снова нырнул. Я опешил и только мог смотреть выпученными глазами на кувыркающееся в воде животное. Или НЕ животное?! Разумный дельфин?!

– Я понимаю, что ты удивлён. Но я жду обещанного! – опять раздался в мозгу голос, и дельфин ухитрился так шлёпнуть по волне хвостом, что обдал меня брызгами. Вода попала мне на лицо, выведя из ступора.

– Потерпи чуток, сейчас будет, – мысленно ответил я, утёрся рукавом и крикнул:

– Пантелеймон!

– Тут я, боярин.

– Прошу, сейчас, принеси кусок солонины. Надо очень!

Глянув на меня, дядька не стал задавать вопросов и убежал. А я посмотрел на удивительное существо, встреченное мной посередине Атлантики.

– Ты кто, бродяга морей? – спросил я.

– Люди зовут мой народ «дельфины». Мы привыкли к этому слову.

– А имя у тебя есть?

Дельфин выдал серию скрипов и щелчков, а потом я услышал:

– Наш язык сложен для вашего восприятия. Ты произнёс слово «бродяга». Что оно значит?

– Это человек, который любит путешествовать, видеть новые места, знакомиться с новыми людьми. И он не имеет постоянного пристанища.

– Интересно. Как раз о моём народе. Мне нравится это слово, можешь называть меня Бродягой! А как тебя зовут?

– Называй меня Воевода. Это слово означает «вожак воинов». Тебе понятно?

– Да. Ты вожак тех, кто может сражаться с врагами. Как и я.

– Бродяга, ты говоришь совсем как человек. Где научился?

– Я издаю электромагнитные импульсы, которые преобразуются у тебя в мозгу в слова твоего языка. Тебя я понимаю так же, но лучше это получается только когда ты говоришь молча. Ты понял, что я тебе сейчас сказал?

– Д-да, понял, – ответил я вслух, но тут же поправился и произнёс эту фразу мысленно. Разумный дельфин, знающий природу электромагнетизма и передачи мыслей на расстояние, к тому же представителю другого вида! Офигеть!