Читаем без скачивания Стылый ветер - Александр Быков

— Хорошо. Я его спрошу.

— Значит, договорились. — И, перейдя со славянского на немецкий, он тут же обратился к рассказывающему что-то Эрнесту. — А как тут работает охрана, милейший? Через забор к вам всякие воры не залезают?

На вечерней трапезе Цебеш не появился. Впрочем, все прошло без эксцессов. Миски стояли там же, где и с утра. Присутствие албанцев и Ольги уже никого не взволновало. Ольга, возвращаясь в свою келью, рассеянно слушала, как Эрнест вдохновленно рассказывает Тэрцо о сложностях тригонометрии и степенях посвящения, и только тут заметила, что ужинавший с ними Уно куда-то исчез.

Глава 6

Если начальства вблизи нет, то солдат либо спит, либо пьет. Один век сменяет другой, но это столь же незыблемо, как восход и закат.

Четвертого октября, на закате, одна весьма добропорядочного вида старушка потратила четверть часа, лупя клюкой в закрытую дверь гостевой комнаты на втором этаже известной грацкой харчевни «Два гуся».

Но, несмотря на все потраченные усилия, дверь не открывалась, и старушка, глубоко вздохнув, направилась по коридору к лестнице. На лице ее была смесь разочарования и усталости. Дойдя до ступенек старушка еще раз, с тайной надеждой, оглянулась — так и есть. Из двери торчала всклоченная опухшая рожа.

— Фрау, вы что... ик... что хотели? — спросила рожа с крайнским акцентом.

— Получить свои десять талеров.

— Нет у нас никаких денег. Нет! Приходите завтра! — нервно взвизгнула рожа и скрылась за захлопнувшейся дверью.

— Ну, нет так нет. — Старушка еще раз печально вздохнула и аккуратно поставила ногу на верхнюю ступеньку. — Понастроили, ироды. На первом этаже им не живется...

Сзади опять скрипнула дверь.

— Нет, это не она, — забубнили у двери.

— А я говорю она... Фрау Марта!

Старушка обернулась и грозно потрясла свей клюкой:

— К вашему сведению, меня зовут фрау Хелен, и если у вас нет денег, то мне не о чем с вами говорить.

Отпихнув в сторону двух вцепившихся в дверную ручку небритых молодцев, в коридор выскочил третий:

— Постойте, фрау Хелен. Вас не трактирщик прислал?

— Нет, болван. Меня прислал Йозеф, долговязый Йозеф, если вы знаете такого... Помогите мне лучше спуститься с этого вавилона, у вас же все равно нет ни гроша.

— Это смотря на что, фрау, смотря на что. На хорошее дело всегда найдется заначка. — Третий направился к ней, на ходу стряхивая с кафтана крошки, приглаживая свисающие подковой усы и причесываясь пятерней.

— То-то я и вижу. А Йозеф мне говорил, что вы тут на службе. Фу, разит за версту.

— Так что вы желаете нам сообщить, фрау Хелен? Если пан Йозеф послал к нам, значит, серьезное дело. Пройдемте скорее. Я потом помогу вам спуститься, когда вы расскажете все, что хотели. — Он уже почти волок старушку в комнату.

— Так что вы желаете нам сообщить? — повторил он, заведя ее внутрь и прислонившись к двери спиной.

— Я слышала, вы искали одного. Лицом бледен, волос седой, нос с горбинкой, один глаз карий, другой желто-зеленый, хромает на правую ногу.

— Да, это он, — вскинулись все трое.

— Хорошо. Я знаю, где он. Покажите теперь мои десять талеров, иначе я не издам больше ни звука.

Все трое замолкли. Взгляды солдат как-то самопроизвольно сползли на батарею бутылок в углу. Нет, совесть их была чиста. У них и до пьянки было всего четыре талера. Но что скажет Хорват?

— Вам заплатят, фрау. Потом... Ты латинскую грамоту разумеешь, родная?

— По складам, милок. Да только буквы-то я разбираю не очень. Зрение к старости...

— Вот и прекрасно... Карел. Зачитай бабке пергамент.

Та самая опухшая рожа, что высовывалась из двери в первый раз, достала из-за пазухи истертый кусок пергаментной бумаги.

— Святая Инквизиция, вот, — корявый палец чтеца уперся в неразборчивое «Пре» вместо подписи, — Святая Инквизиция, мамой клянусь, постановила. Не боись, фрау, тебе сам епископ лично заплатит.

Полночи из комнаты Ду и Тэрцо, располагавшейся рядом, Ольге был слышен шум. Видимо, Уно так и не появился, а Эрнест достал-таки албанцам вина. Не спалось.

«Что же дальше? По-прежнему тенью следовать за Цебешем или как его там на самом деле зовут? — размышляла Ольга. — Так хочется бросить его, сбежать, попытаться самой выпутаться из этой заварухи... Но как — не зная толком здешних обычаев, порядков? Нет, это безумие, действуя в одиночку, я скоро попаду в тюрьму или в лапы инквизиции. Неужели же кроме Цебеша нет никого в целом мире, кто бы смог мне помочь вернуться домой? Но безмолвно слушаться старика я уже не могу — уж извините, пан Цебеш, — не получается из меня ни покорной служанки, ни истинно верующей последовательницы. Ну не люблю я, когда за меня что-то решают. Вы во мне не человека видите, а так — атрибут грядущей мистерии, очень ценный, но начисто лишенный права слова. И ведь не объяснишь вам этого, пан, — не поймете. Миссия ваша великая, вами же выдуманная, как стена вокруг вас — не докричишься. Ну что ж, я все равно буду бороться за себя. Вот только посплю...»

Ольге снилось, что она маленькая девочка. Бегает по бескрайнему лугу и собирает цветы. Босиком, в длиннополой холщовой рубашке, с венком на голове. Огромная охапка луговых цветов в руках.

— Мария! — позвали ее с другого конца луга. И она побежала, подбросив цветы над головой и радостно раскинув руки:

— Мама!

Совершенно незнакомая полногубая и синеглазая женщина распахнула объятия:

— Мария, маленькая, куда же ты убежала? Я уже испугалась. Не уходи так далеко, здесь же чужие люди вокруг.

Чужие люди вокруг... И эта девочка тоже не я. Пустите меня отсюда. Зачем я здесь?! Пустите! Маленькая девочка Мария в ужасе бьется в чьих-то цепких руках. Мама!.. На губах горечь гари и пепла. Горечь от слез. Боже, как тяжело одной, все время одной...

Звонит колокол.

— Все на завтрак. Завтрак через полчаса. Поторапливайтесь. Все на завтрак...

Пятое октября. Келья в школе вольных каменщиков.

«Та женщина из сна — как отчетливо я видела ее лицо... — думала Ольга. — Почему она мне приснилась?.. Куда они дели настоящую Марию? Ту, которая раньше, до меня, жила в этом теле? Может быть, это был ее сон, а не мой?»

За стеной. По-турецки:

— Нажрались, свиньи! Такими же хотите стать, как эти тупорылые немцы?! Пейте вино, жрите свинину, скоро сами захрюкаете, забывшие Аллаха ослы!

«Кажется, вернулся Уно», — догадалась Ольга.

— Мы тут и тебе оставляли... Небось нашел за забором себе развлечение в юбке!

— Сам-то где был, сударь?!

— Заткнись, сын козла и ослицы! Здесь я был. Пил с вами, если кто спросит... И давно тут у вас валяется ЭТО?

— Не трожь школяра, он хороший. Это он нам достал...