Читаем без скачивания Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823 - Петр Вяземский

316. Князь Вяземский Тургеневу.

8-го октября. [Варшава].

Мало ли чего у нас на русском языке нет? Не более свободы, чем свобод, а для изъяснения мыслей несамодержавных слово свободы во множественном необходимо. Свобода – отвлеченное выражение; свободы – действие, плод, последствие. Инде – слово русское и не низкое, и гораздо лучше употребить его, чем сказать: с других землях, в иных странах, и прочее. Что такое intermédiaire? – То, что связывает конец с началом, верх с низом; отчего же не можно сказать посредние. Отчего имя народа не может быть почетным, как и имя частных лиц? Например, имя Суворова было бы дано родственнику его, носящему другую фамилию. Разве нельзя бы сказать: «Даю вам это почетное имя»? Преимущество же – очевидно в сравнении с русскими, прусскими и австрийскими поляками. Современное стечение и очень быть может: одно стекается сегодня, другое завтра, а тут все разом стеклось. Concession точно так поняли: прошу не прогневаться. Прочее – иное так, а иное так быть не может под страхом казни оскорбления величеству. Приезжие звери – звери, которых за деньги показывают: Грузинские: смотри Грузино; Гомель: смотри канцлера. Отчего же один проект на прошлом сейме не мог быть хорош, а другой на нынешнем дурен? Впрочем, есть и отдельные причины. Голов было более, мнение было мужественнее; слепая покорность, податливая уступчивост, учтивость опаснее, а более всего, как ты сказал справедливо, отсутствие суда присяжного. Разве ты не читал речи Мостовского, которая не что иное, как извлечение главного отчета, подаваемого государю Государственным Советом и читаемого при Палатах соединенных. Тут правительство толкует, почему jury быть еще в Польше не может.

Бедный Вьельгорский! Он у меня из ума не выходит. Сделай милость, уведомляй меня об нем. Старались ли опамятовать его музыкой?

Вчера должны были расстреливать одного солдата и унтер-офицера, дворянина, за пощечины, данные офицерам; но на месте казни отложили кару первого на вечное заточение, другого – на двадцатичетырехлетнее: ни тот, ни другой, как сказывают, довольным не был и предпочитал смерть.

Вот и португальская история приведена в окончанию приобщением Лиссабона, 15-го числа, в народному движению Опорто. Пожалуй, лази теперь в облака из Троппау, а общее мнение, как я писал, кажется, к брату, валит через всю Европу, как ковыль-трава, и все по дороге забирает и уносит.

Вчера умер скоропостижно сенатор Линовский, один из патриотов польской революции и говорунов нынешнего Сената. На последнем сейме он говорил с большою силою и жаром против проектов.

Мы погрузились в тишину. Принц Оранжский скружил голову всем дамам, начиная с Минервы похотливой.

Вот тебе pendant к сочинению персидского посла, принцем написанный в литографическом отделении.

После решительной победы столько награждений не раздавалось, как здесь. Поляки к этому не привыкли и спрашивают: «Что же дадут нам на войне?» Одни мы, бедная шляхта, ничего не получили. Rembielinski, маршал, назначен государственным советником. Это так: он человек деловой. Потоцкий еще здесь: твое поручение исполнил Уваров не может выпутаться из Ланговых и едет в Троппау дни через два. Прости!

Письма к Дмитриеву не распечатывай: оно того не стоит. Алопеус, прусский министр, – гражданин и граф царства Польского.

317. Тургенев князю Вяземскому.

13-го октября. [Петербург].

Три письма твои, от 2-го, 3-го и 4-го с Фред[ро] получил и благодарю за речи, из коих разослал экземпляры к Карамзину, Дмитриеву, Орлову и Пушкину. Более не достало, а Рембел[инскаго] еще менее. Я надеюсь, что ты не забыл Царьграда.

Первое письмо твое мне не понравилось. Об орлином взоре я не спорю, а еще более согласен и в том, что другие не орлы. Но как можешь ты с таким равнодушием принимать рекрутство и находить как бы утешение в том, что это предисловие в Троппау? Что же будет в книге? Это не кровопускание и не минутное ослабление, а истязание самое жестокое, нравственное и физическое; истязание, потребующее новых ран, самых чувствительных, на самых нежных частях государственного тела. Отчего такое хладнокровие к бедствиям отечества? Взойди в Губернское правление в минуту набора и возвратись с тою же усмешкою на устах и с тем же соучастием в польским прениям! Если это будет для тебя только кровопусканием, то скоро сам попадешь в цирюльники. На тот раз Бог тебя простит, но впредь не согрешай! Один Сергей Васильевич Салтыков представлял отца и мать в каррикатуре, а ты что делаешь с отечеством? Loin des yeux, loin du coeur! Нет, нет!

Погибель за тебя – блаженство,И смерть – бессмертие для нас!

Вторая записка твоя снова на старый лад и, несмотря на мрачность оной, несколько усмирила мое негодование. Фредро еще не видел. Сбираюсь к нему сегодня.

Я сам надеялся для нас на первые ваши уроки в законносвободности, но эта наука требует, как и все, некоторого продолжительного внимания. Вам, по крайней мере, сказки сказывают, а нам их слушать на велят. По сию пору я не мог добиться, чтобы напечатана была вторая речь государя, которую Европа прочтет прежде России. Ожидают оффициального позволения слушать слова императора. Tout bien-consideré я рад, что ты был в Польше в минуты её возрождения или, лучше, разрешения от конституционного бремени. Ты присмотрелся в первым опытам искусства Вильгельма Михайловича Рихтера и самым легким, не требовавшим императорской операции, opération césarienne. Ты видел, как принимают дитя и сохраняют родильницу; что делают искусные и неискусные няньки и матки, и как срезывают излишний пупок у младенца, и какими прибаутками его убаюкивают. Возвратясь из сего повивального училища, ты передашь нашим бабкам всю практическую мудрость свою и для своих детей будешь еще чувствительнее и нежнее. Сохрани, возлелей эту нежность, добрый, а не Гречев, сын отечества! Ayez des chants pour toutes ses gloires et des larmes pour tous ses malheurs!

Вчера получил грамотку от Василья Львовича, уведомляющего, что камердинер Гарпагона, князя Петра Иваповича Гагарина, бежал и украл у барина три миллиона рублей; большая часть суммы обращена в ломбардные билеты, в закладные и пр., но в бауле было тысяч триста и золотом. Сказывают, он носил все деньги в штанах. Если он не повесится, так пожалею я о воре. Это тот же князь Гагарин, который мучил мужиков и дворовых людей и спасался обещаниями сделать молодого князя Лопухина своим наследником. В 1818 году один дворовый мальчик бежал от него и принес государю в Москве орудие наказания. Барин сей жил пред самым Кремлем и царскими палатами за Москвой-рекой и был предводителем какого-то уездного дворянства близ Москвы. Я сбирался доносить на него в то же время, то-есть, в 1818 году; таскался около его дому и искал говорящих памятников его жестокости, но все уже было скрыто и услано в дальние деревни, и спины залечены.

Пришли мне по отпечатании все, что у вас происходило. Плещеев и граф Чернышев играют в Гатчине. Все туда двинулось сегодня к завтрему. Карамзины к 16-му будут, вероятно, здесь. Я дам вечеринку с дамами, то-есть: Карамзины, Муравьева, Плюскова и Светлана.

Что же ты не пишешь ничего ни о верхней, ни о средней своей части? С петухом ли первая, или с ключом последняя? Прости! После завтра постараюсь еще писать. Сию минуту получаю à cachet volant письмо к тебе из Царского Села. О папе здесь пронесся ложный слух, и я ему почти поверил и прочел недавно снова «Le voyage des papes», par Jean Millier.

318. Тургенев князю Вяземскому.

15-го октября. [Петербург].

Ноты для графини Самойловой я также получил, но еще не решился послать к ней, потому что она недавно потеряла брата и оплакивает его. Как же явлюсь я с мазуркой и с вальсом? Разве попросить Плещеева, чтобы переложил на панихиду? Вчера получил я от брата еще письмо из Царьграда от 16-го сентября. Али-паша хотел дать конституцию своей земле, подобную испанской. В камере единственно должны были присутствовать три четверти греков и одна четверть туров. J'espère, que c'est libéral! Сказывают, что он посылал в Корфу искать человека, который бы сделал ему конституцию по моде, à la faèon du jour. Брат думает, что стоило бы ему только обратиться в Maitland, gouverneur anglais des lies Ioniennes, который, конечно, à l'instar конституции семи островов, написал бы ему другую, достойную Яниненского тирана.

Наконец брат видел цареградские мечети, кроме одной, которой христианам не показывают. Это та самая, где султан коронуется, то-есть, препоясывается саблею. Он восхищается св. Софией и башнею янычар, с которой видно весь Константинополь, но думает, что вид с Ивана Великого был бы прекраснее, если бы вместо двух грязных ручьев облегали его два моря.

Пиши к нему чаще. Насытив зрение, ему еще будет скучнее.

Другой брат почти кончил о jury, но что ему будет делать с ним, если Янинский наша не потребует от него проекта уголовного судопроизводства. Прости! Фредро все еще не успел видеть.