Читаем без скачивания Мегрэ у коронера - Жорж Сименон

— Остальных из поездной бригады они допрашивать не будут, — раздался рядом голос Митчелла. Брат Бесси был в угрюмом настроении.

— Машинист в кабине паровоза находился слева и мог видеть только левую часть путей, где были ноги моей сестры. Помощник был справа и видел туловище. Я еще раз спросил его, будет ли он давать показания.

— И что он ответил?

— Да, будет, если это сочтут необходимым.

— А как опознали вашу сестру?

Митчелл изумленно взглянул на Мегрэ: видимо, после этого элементарного вопроса комиссар утратил в его глазах престиж чуть ли не окончательно. Хэролд только пожал плечами, и толпа разделила их.

И тут комиссар все понял. Ясно же, Бесси Митчелл при ее образе жизни не могла не иметь дела с полицией. В городе, вероятно, всего несколько десятков, если не меньше, девиц подобного сорта, и, конечно, все они на заметке у полиции.

Гарри Коул не назначил ему встречи, но Мегрэ был уверен, что тот появится с минуты на минуту. Для Коула это способ поставить комиссара на место. Способ сказать: «Я позволяю вам ходить, где угодно, но сами видите: я всегда знаю, где вас искать».

Из чувства противоречия Мегрэ направился не в отель, а в бар, и первое, что он услышал, было:

— Хэлло, Джулиус!

Коул был здесь. Рядом за стаканом пива сидел Майк О'Рок.

— Вы знакомы? Еще нет? Комиссар Мегрэ, полицейский, пользующийся у себя в стране большой известностью. Майк О'Рок самый хитрый помощник шерифа в Аризоне.

Почему у них вечно такой вид, будто они посмеиваются над ним?

— Стакан пива, Джулиус? Майк мне сказал, что вы с неослабным вниманием следите за разбирательством и что у вас, должно быть, имеется своя идейка. Я пригласил его пообедать с нами. Надеюсь, вы не против?

— Очень рад.

Это была не правда. Вот завтра он в полной мере оценил бы подобную любезность: у него было бы время разобраться. Сейчас же он чувствовал себя не в своей тарелке, тем более что оба его компаньона пребывали в отличном настроении и, видимо, пригласили его не без некой задней мысли.

— Убежден, — вытерев губы, заметил О'Рок, — что комиссару Мегрэ наши методы следствия кажутся весьма примитивными.

Мегрэ тут же пошел в контратаку:

— Что, официантка из «Пингвина» сообщила вам интересные сведения?

— Отличная девушка, верно? В ней, как и во мне, течет ирландская кровь, а ирландцы, знаете ли, всегда поймут друг друга.

— Она была в баре вечером двадцать седьмого?

— Нет, у нее был выходной. Но она хорошо знает Бесси, Эрну Болтон и многих парней.

— Маллинза тоже?

— Не думаю, О нем она мне ничего не говорила.

— У Ли?

— То же самое.

Остаются капрал Ван-Флит и сержант О'Нил. Этот тоже, как и старший помощник шерифа, ирландец.

— Третью машину вы отыскали?

— Пока нет. Надеюсь, завтра к утру разыщем.

— Кое-чего я у вас не понимаю.

— Присутствуй я в Париже на следствии, более чем уверен, что тоже многого бы не понял.

— У нас настоящее следствие ведется не на публике. О'Рок с усмешкой взглянул на Мегрэ:

— И здесь так же.

— Я так и предполагал. Но это не мешает вашим людям говорить что им угодно.

— А это другое дело. Не забывайте, показания дают под присягой, а у нас в Соединенных Штатах присяга — вещь чрезвычайно серьезная. Надеюсь, вы заметили, что они только отвечают на вопросы, которые им задают.

— Более того, я заметил, что есть вопросы, которые им вообще не задают.

Майк О'Рок хлопнул Мегрэ по плечу:

— О'кэй! Вы все поняли! Когда будем обедать, можете задавать мне любые вопросы.

— И вы ответите?

— Возможно. Лишь бы это было не под присягой.

Глава 7

Вопросы Мегрэ

На самом деле получилось так, что на обед пригласил не Гарри Коул, а О'Рок. Причем не в ресторан, а в частный клуб, находящийся в центре города.

Клуб выглядел совершенно новым, все комнаты были ярко окрашены в ультрасовременном стиле. Здешний бар оказался, пожалуй, самым богатым из всех, что доводилось видеть Мегрэ, и, пока пили коктейль, он насчитал сорок два сорта виски, помимо семи или восьми марок французского коньяка, с также настоящего «перно», какого в Париже после 1914 года уже не сыщешь.

Напротив навощенной до блеска стойки, уставленной вазами со сливами, вишнями и абрикосами, выстроились в ряд игральные автоматы. Комиссар потянулся было к одному из них с пятицентовой монетой, но, приглядевшись, обнаружил, что в него надо бросить серебряный доллар; кроме того, здесь были автоматы на пятьдесят и на двадцать пять центов.

— Я думал, такие автоматы запрещены, — заметил он. — В день приезда я прочел в одной здешней газете, что шериф конфисковал несколько таких автоматов.

— В общественных местах — да.

— А здесь?

— А здесь частный клуб.

Глаза у О'Рока смеялись. Он был доволен, что может кое в чем просветить коллегу из-за океана.

— Видите ли, у нас тут много частных клубов, причем для людей почти всех социальных категорий. Этот не самый фешенебельный и не самый закрытый. Есть четыре или пять рангом повыше. Остальные — ниже.

Мегрэ заглянул в просторный обеденный зал, где им предстояло есть, и понял, почему здесь так мало ресторанов.

— Каждый в зависимости от своего положения является членом определенного клуба, и подъем по социальной лестнице знаменуется переходом в более престижный клуб.

— Так же, как каждый выбирает игральный автомат по карману?

— Примерно.

Искоса глянув на Мегрэ, О'Рок сунул новенький доллар в щель автомата и небрежным жестом сгреб четыре точь-в-точь такие же монеты, которые выскочили из отверстия.

— Внизу есть столы для игры, напоминающей вашу рулетку Играют и в покер. А у вас во Франции нет клубов?

— Очень намного, преимущественно для представителей высших классов.

— А у нас есть даже клубы железнодорожных рабочих.

— Тогда для чего здесь столько баров? — удивился Мегрэ. Гарри Коул пил свое двойное виски, словно совершая обряд.

— Прежде всего, это нейтральная почва. Бывает желание встретиться с людьми не только своего круга.

— Минуточку! Если я буду говорить что-нибудь не то, остановите меня, Вы хотите сказать, что не всегда хочется вести себя так, как полагается с людьми своего круга? Думаю, здесь без энтузиазма отнеслись бы, если бы, скажем, кто-нибудь напился до положения риз.

— Именно! Лучше пойти в «Пингвин».

— Понятно.

— Но есть люди, не принадлежащие к какой-либо категории, то есть не являющиеся членами какого-нибудь клуба.

— Бедные!

— Нет, это не только те, у кого нет денег, но и те, кто не соответствует нормам определенного социального класса. Вот послушайте. Тусон — город пограничный, и здесь есть клуб, где членами являются мексиканцы по происхождению, но у которых несколько поколений предков жили в Соединенных Штатах. Так вот, там не полагается говорить по-испански. Тот же, кто не знает английского или говорит по-английски с акцентом, может вступить в клуб, объединяющий новоприехавших. Have a drink, комиссар!

Сервировка и обслуживание были, как в лучшем парижском ресторане, а ведь О'Рок здесь обедает чуть ли не каждый день.

— Скажите, а у солдат на базе тоже есть свой клуб?

— Даже несколько.

— И, значит, им тоже, если бы захотелось вести себя не так, как принято, приходится отправляться в бар?

— Совершенно верно.

— Наш друг Джулиус понемногу начинает понимать, — подал голос Коул, с аппетитом поглощавший закуски.

— Ну, многое еще для меня остается тайной. На столе было вино, французское вино: О'Рок, не объявляя об этом вслух, заказал его ради комиссара.

— Вы ничего не будете иметь против, если я задам несколько вопросов о следствии?

— Я как раз жду этого.

Значит, договорились. А не сам ли О'Рок попросил Коула представить его комиссару?

— Если я правильно понимаю, ваше положение соответствует тому, которое я занимаю в Париже. Шериф, ваш начальник — это примерно то же, что директор уголовной полиции.

— С той лишь разницей, что шерифа избирают.

— Атторней адекватен прокурору, а находящиеся в вашем подчинении помощники шерифа соответствуют моим инспекторам, моей опербригаде.

— Да, пожалуй, что так.

— Я заметил, что большинство вопросов подсказываете атторнею вы. И, конечно, вы не даете задавать свидетелям некоторые вопросы?

— Правильно.

— Вы предварительно допрашивали свидетелей?

— Большинство.

— И задавали им все вопросы?

— Я делал все возможное.

— Из какой семьи капрал Ван-Флит?

— Пинки? У его родителей крупная ферма на Среднем Западе.

— Почему же он тогда вступил в армию?

— Егo отец хотел, чтобы сын вместе с ним трудился на ферме. Года два Пинки с отвращением поработал, а потом в один прекрасный день удрал и завербовался в армию.

— А О'Нил?

— Отец и мать у него учителя начальной школы. Они хотели сделать из сына интеллектуала, и, если вдруг он оказывался не первым учеником в классе, это был позор. Ван-Флит сбежал из сельской местности в город, а О'Нил, наоборот, из маленького городка в сельскую местность. Почти год он проработал на Юге сборщиком хлопка, — Маллинз?