Читаем без скачивания Россия в войне 1941-1945 - Александр Верт

В 1938-1939 гг. велись также успешные бои против японцев у озера Хасан и на реке Халхин-Гол, но они тоже не были похожи на большую войну, начавшуюся в 1941 г. Кое-какие горькие уроки были, правда, извлечены из зимней войны в Финляндии, но их не успели достаточно широко претворить в практику. Что же касается вторжения немцев в Польшу и во Францию, то в Красной Армии существовала безответственная тенденция воображать, будто «у нас этого не может произойти» - по крайней мере на широком фронте.

Этот безответственный оптимизм и тенденция принимать желаемое за действительное нашли свое полное отражение в политико-воспитательной работе в Красной Армии в 1940 - 1941 гг. «История войны» сейчас признает, что в этой области был допущен ряд ошибок, особенно в вопросах, касающихся Германии. Под влиянием советско-германского пакта антинацистская пропаганда была почти сведена на нет. Не делалось ровно ничего, чтобы дать понять, что наиболее вероятным противником России в будущей войне является Германия. Значительная часть пропаганды как в армии, так и среди советского народа в целом была в 1940 г. и даже в 1941 г. проникнута в высшей степени инфантильным стремлением принимать желаемое за действительное.

«Большой вред воспитанию советского народа в духе преодоления трудностей возможной войны, - говорится в «Истории войны», - нанесли настроения легкой победы над врагом, распространявшиеся накануне войны… Такие настроения… культивировали, например… фильмы «Если завтра война» и др. Некоторые газеты, в том числе и армейские, давали этим неполноценным и легковесным произведениям положительную оценку, усугубляя наносимый ими вред.

Некоторые… авторы… считали, что при первых выстрелах войны любое империалистическое государство немедленно развалится. Они не придавали значения тем большим усилиям, которые предпринимались в фашистских странах для одурманивания народных масс, террористической расправы с непокорными, для создания личной материальной заинтересованности солдат и офицеров, а также их семей в военном грабеже»[18].

Таковы, согласно советской «Истории войны», главные причины психологической неподготовленности советского народа и Красной Армии к германскому вторжению в 1941 г.

Не менее серьезной, чем эта психологическая неподготовленность к войне против нацистской Германии, была военная неподготовленность Красной Армии как в смысле отвечавшего современным требованиям обучения ее личного состава, так и с точки зрения количества, а особенно качества ее снаряжения.

В этой связи встает важный вопрос: действительно ли Советское правительство полностью использовало 22-месячную передышку, предоставленную ему советско-германским пактом?

В настоящее время советские историки доказывают, что в 1940-1941 гг. Советский Союз имел очень прочную промышленно-экономическую базу, заявляют, что «трудно переоценить значение тех оборонных мероприятий, которые были проведены в СССР за неполных 22 месяца…»[19], но признают, что это не дало тех конечных результатов, на какие можно было рассчитывать. С одной стороны, верно, что, как говорится в «Истории войны»:

«Советская экономика располагала материально-технической базой, позволявшей… развернуть массовое производство всех видов современного вооружения и боевой техники и одновременно обеспечить… потребности Советских Вооруженных Сил и населения в условиях войны»[20].

Советский Союз имел крупнейшую в Европе машиностроительную промышленность; за три пятилетки в нем было построено около 9 тыс., новых крупных промышленных предприятий: 1500 за первую пятилетку, 4500 - за вторую и 3000 - за первые три года третьей пятилетки (то есть до 1941 г.). В 1940 г. в СССР было выплавлено 18,3 млн. т стали, добыто 31 млн. т нефти и 166 млн. т угля; в 1941 г. эти показатели предполагалось значительно увеличить. Военные расходы составляли в годы второй пятилетки только 12,7% бюджета, но с начала мировой войны они выросли до 26,4%. Начиная с сентября 1939 г. партией и правительством были приняты меры для расширения производственной мощности некоторых отраслей военной промышленности, в частности авиационной, по меньшей мере на 100% в ближайшие полтора-два года. Но одно дело - все эти планы, и совсем другое - достигнутые результаты. По признанию «Истории войны», к концу 1940 г. они все еще были крайне неутешительными; не стали они особенно значительными и к середине 1941 г. - моменту германского вторжения.

«Новые советские самолеты - истребители Як-1, МиГ-3 и бомбардировщик Пе-2 - стали выпускаться лишь в 1940 г. и в очень малом количестве. Так, например, самолетов МиГ-3 было произведено в 1940 г. 20, Як-1 - 64, а Пе-2 насчитывалось всего 1-2 машины. В первой половине 1941 г. положение улучшилось. Истребителей новых типов - МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1 - промышленность дала 1946, бомбардировщиков Пе-2 - 458 и штурмовиков Ил-2 - 249.

Однако это количество машин не могло изменить общего соотношения старых и новых самолетов в войсках…»[21]

Не лучших показателей добилась и танковая промышленность. В июне 1941 г. Красная Армия имела очень большое количество танков, но почти все они были устаревших типов.

Новые танки KB и Т-34, доказавшие впоследствии свое превосходство над германскими танками, в 1939 г. еще не были пущены в производство. В 1940 г. было произведено всего 243 танка KB и 115 танков Т-34; внушительное увеличение было достигнуто только в первой половине 1941 г., когда с конвейеров сошло 393 танка KB и 1100 танков Т-34.

«Недопустимо медленно» расширялось также производство пушек, минометов и автоматического оружия. Вину за это «История войны» возлагает на заместителей наркома обороны Г.И. Кулика, Л. 3. Мехлиса и Е.А. Щаденко; Кулика, в частности, критикуют за то, что он пренебрегал производством автоматов, важность которых он упорно отрицал и отсутствие которых поставило советскую пехоту в крайне невыгодное положение. Выпуск боеприпасов отставал в 1941 г. даже от производства пушек. Хотя первые специальные противотанковые ружья были изготовлены в России в 1940-1941 гг., к началу войны армия их еще не получила[22].

В очень слабое положение ставило Красную Армию также отсутствие в Советском Союзе развитой автомобильной промышленности; в июне 1941 г. в СССР имелось всего 800 тыс. автомашин, и значительную часть орудий приходилось передвигать на лошадях или совершенно не приспособленными для этого сельскохозяйственными тракторами.

С другой стороны, по мнению многих экспертов, советская артиллерия была лучше немецкой: в 1940-1941 гг. началось массовое производство реактивных снарядов, впервые примененных в финскую войну, а знаменитые «катюши» почти с самого начала приобрели исключительную популярность в Красной Армии. Впервые они были введены в действие под Смоленском примерно в середине июля.

Радар был в Красной Армии в зачаточном состоянии, и даже обычная радиосвязь между армейскими частями не являлась общим правилом. «Многие командиры не умели пользоваться радиосвязью… предпочитали ей проводные средства»[23]. В условиях высокомобильной войны такая связь зачастую оказывалась совершенно бесполезной.

Это только один из многих примеров, показывающих, что в 1941 г. солдаты и офицеры Красной Армии нередко уступали своим немецким противникам в профессиональном отношении; по оценке самих советских военных руководителей, их солдаты и офицеры в сущности только в 1943 г. сравнялись в профессиональном отношении с солдатами и офицерами германской армии и даже превзошли их.

В 1941 г. лишь у очень немногих офицеров и солдат был непосредственный опыт участия в войне; при этом среди них было много новых людей, только недавно подготовленных для «замены» тысяч офицеров, ставших жертвами репрессий 1937-1938 гг. Хотя в августе 1940 г. был вновь введен принцип единоначалия путем упразднения военных комиссаров, отношения между многими командирами и политработниками оставались не очень хорошими, хотя (в июле 1940 г.) 54% офицеров были членами или кандидатами партии, а 22% - комсомольцами. Как мы увидим, офицеры полностью вступили в свои права только осенью 1942 г.

Серьезные упущения имелись и в подготовке специализированных войск, в частности танковых экипажей и летного состава. В «Истории войны» содержатся поразительные признания на этот счет. В день нападения немцев в приграничных районах не только не хватало современных танков и самолетов, но ощущался и серьезный недостаток хорошо подготовленных летчиков и танкистов.

«Танки Т-34 и KB начали поступать в приграничные округа лишь в апреле - мае 1941 г., и к началу войны во всех пяти военных приграничных округах их насчитывалось всего 1475, в том числе KB - 508, Т-34 - 967. Правда, в войсках имелось значительное количество танков старых типов (БТ-5, БТ-7, Т-26 и др.)…

Генеральный штаб СССР исходил из предположения, что эти войска будут полностью укомплектованы за те несколько дней, которые пройдут между мобилизацией и фактическим началом военных действий.