Читаем без скачивания На злодеев глаз наметан - Энн Грэнджер

Джонатан Тапли перебил меня, подняв руку в замшевой перчатке:

– Я хотел бы увидеть тело. Надеюсь, с этим затруднений нет?

– Нет, сэр, никаких. Но позвольте спросить, почему вы…

Он снова перебил меня:

– В газетной статье не говорилось, как он умер. Но поскольку было заявлено, что его убили, очевидно, смерть наступила не от естественных причин.

– Мистер Тапли, причиной смерти стали удары по голове.

– Лицо изуродовано? – спросил королевский адвокат на удивление холодно. Неужели наш покойник – его родственник?

– Нет, мистер Тапли. Вся сила ударов пришлась на затылок.

– В таком случае, – мой гость встал, взяв шелковый цилиндр, – будьте так добры, проводите меня туда, где в настоящее время находится труп.

Мне не терпелось выполнить его просьбу. Может быть, по пути в морг он снизойдет до меня и сообщит, что привело его к нам. Но он, как говорится, не спешил раскрывать свои карты. Если Томас Тапли ему не родственник, он, скорее всего, уйдет, так ничего мне и не сообщив. И все же я догадывался, что к нам адвоката привело сильное беспокойство. Интересно, как он поведет себя, увидев труп? Мой спутник, впрочем, ничем не выдал волнения – во всяком случае, внешне.

– Да, – сухо произнес он, не сводя взгляда с безжизненного лица.

– Что «да», сэр? – с надеждой спросил я.

– Что? – Он покосился на меня, слегка вздрогнув, как будто его мысли были далеки от печального зрелища, открывшегося его взору. Он тут же пришел в себя и отрывисто произнес: – Да, я могу подтвердить его личность. Покойный джентльмен – мой двоюродный брат, Томас Тапли.

Он снова посмотрел на труп:

– Он поселился на квартире под своей фамилией?

– Да… раз вы подтверждаете, что так его звали.

Джонатан Тапли бросил последний взгляд на тело своего кузена, потом отвернулся и заметил:

– Любопытно!

Выйдя из морга, он аккуратно надел на голову цилиндр.

– Инспектор, мне предстоит сообщить скорбную весть остальным родственникам. Как вы понимаете, это моя печальная обязанность… Очень надеюсь, что сегодня во второй половине дня вы сможете навестить меня в моей конторе на Грейз-Инн-Роуд… Часов в пять.

– Может быть, лучше не откладывать? – возразил я. – Наш разговор много времени не займет, зато у нас, возможно, появятся следы…

– Инспектор, едва ли я наведу вас на след – кажется, у вас так говорится? Мы с кузеном уже довольно давно не виделись и не поддерживали отношений. Я не знал, что он в Лондоне. Но мне так же, как и вам, не терпится выяснить, что же с ним произошло. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Да, сэр, конечно! – У меня с языка рвались вопросы, но я так и не задал их. Я понимал, что настаивать в данном случае бесполезно. Королевский адвокат заговорит, только когда сам захочет, и мне остается лишь смириться с этим. Для меня трудность представляло то, что он, как, впрочем, и другие родственники покойного Томаса Тапли, получали отсрочку, во время которой вполне могли обсудить свои будущие показания и о чем-то договориться…

Прощаясь, мой гость поднял трость, держа ее за середину. Я заметил, что набалдашник сделан в форме черепа. Судя по всему, его вырезали из цельного куска слоновой кости.

Джонатан Тапли обладал большим опытом и умел предугадывать реакцию свидетелей. Его губы слегка дернулись в безрадостной гримасе.

– Да, инспектор, это тонкая резьба. Малайская работа. Я всегда ношу трость с собой. Но я не бил ею кузена по голове. До свидания, инспектор. До встречи в пять.

Он быстро вышел. Я увидел, как он снова поднимает на улице трость – на сей раз, чтобы подозвать кеб.

Время до визита к Джонатану Тапли я потратил с толком. Постарался выяснить как можно больше и о нем, и о других членах семьи Тапли. Я послал сержанта Морриса в Сомерсет-Хаус, а сам засел в ближайшей справочной библиотеке. Перед встречей с Тапли мы с сержантом обсудили все, что нам удалось узнать.

Найти сведения об адвокате не составляло труда. Джонатан Тапли был сыном полковника гвардейской пехоты. Родился в 1816 году, так что сейчас, весной 1868 года, ему было пятьдесят два. Отвлекшись, я подумал, что его отецвоенный вернулся домой, усмирив тщеславие Наполеона Бонапарта в битве при Ватерлоо, и ему пришлось смирить собственное тщеславие – он женился и растил детей.

Джонатан учился в Оксфорде и делал явные успехи на избранной им стезе юриспруденции. В 1846 году он женился на некоей мисс Марии Харт. Никаких записей об их браке мы не нашли. Мне интересно было узнать, что в Лондоне он живет на Брайанстон-сквер. Кроме того, у него имеется загородный дом в Букингемпшире. Королевский адвокат Джонатан Тапли сделал блестящую карьеру и был очень богат. Унаследовал ли он свое состояние, получил ли его в результате своей блестящей карьеры в зале суда или, как говорится, женился на деньгах?

Его двоюродный брат, Томас Тапли, оказался личностью совсем другой. Сведений о нем я нигде не мог найти. Наверное, дата его рождения записана в приходской книге там, где он родился. Но я понятия не имел, где искать, потому что он родился задолго до закона, согласно которому всех новорожденных официально регистрировали в государственном учреждении. Он не числился ни в одном справочнике людей благородного происхождения, которые занимались свободной профессией; он не был ни врачом, ни священником. Мы ничего не нашли и в архивах армии и военно-морского флота. Судя по всему, у Томаса Тапли имелся независимый доход, благодаря которому ему не приходилось зарабатывать себе на пропитание. И несмотря на это, он окончил свои дни жильцом в доме миссис Джеймисон, владельцем всего одной смены белья и коллекции подержанных книг.

Поиски Морриса оказались более успешными. Места рождения Томаса Тапли он не нашел, зато отыскал в Сомерсет-Хаус запись о том, что в январе 1848 года Томас Тапли, джентльмен, живший в Харрогите[3], сочетался браком с Евлалией Сандерс, дочерью Александера Сандерса, джентльмена. Свадьба состоялась в Харрогите. Был ли женихом наш Томас или другой, носящий то же имя? Наверняка Джонатан сможет меня просветить. Моррис, проявив чудеса находчивости, обнаружил запись, сделанную там же, в Харрогите, о рождении младенца женского пола, названного Флорой Джейн. Она родилась у Томаса Тапли, джентльмена, и его жены Евлалии в октябре 1848 года. Судя по записям, других детей у этой пары не было.

– Моррис, сюжет все больше запутывается! – вскричал я. – Возможно, нам грозит опасность броситься не по той дороге, но, если Томас Тапли из Харрогита – наш покойник, где сейчас его жена и дочь?

– Вполне возможно, он от них сбежал, бросил их в тяжелом положении, – ответил Моррис, не питавший иллюзий относительно человеческой натуры. На его взгляды, конечно, большое влияние оказала служба в полиции.

– Посмотрим… – протянул я, надевая шляпу.

Старший клерк в конторе Тапли оказался бесстрастным с виду малым, чей цвет лица позволял предположить, что он редко видел солнце. Провожая меня в кабинет Тапли, он снял с носа пенсне и шел, держа его на отлете.

– Мистер Тапли, к вам инспектор Росс! – провозгласил он сухим и невыразительным голосом, соответствовавшим его внешности.

Кабинет Тапли оказался уютным и хорошо обставленным. Я мысленно сравнил его с моей клетушкой в Скотленд-Ярде – плодом экономии Столичной полиции. Здесь в очаге весело потрескивали поленья. По обе стороны от камина располагались кожаные кресла; на столике под рукой стоял графин с хересом. Письменный стол был очень красивым, из красного дерева. На стеллажах выстроились книги в кожаных переплетах. Пробежав глазами названия, я понял, что почти все тома посвящены разным сторонам юриспруденции. Если Тапли в чем-то сомневается, ему достаточно лишь протянуть руку и проверить все по книгам.

Мой осмотр не ускользнул от его внимания.

– Кабинет удобный, но не слишком большой, – заметил Тапли. – Я делю его с коллегой. Сейчас он уехал из Лондона и не помешает нам. Садитесь, пожалуйста!

Я сел в одно из указанных хозяином кожаных кресел. Сам же он остался стоять. Таким образом, Тапли возвышался надо мной, и я оказался в несколько невыгодном положении. Я раздраженно подумал: королевский адвокат отлично знаком со всеми трюками, какие применяются в зале суда.

– Хереса, инспектор?

– Спасибо, сэр, но нам не разрешается, – ответил я, едва удержавшись, чтобы не съехидничать: «О чем вам прекрасно известно!»

– Ну, конечно! – Он подошел к окну и, сцепив руки за спиной, посмотрел на улицу.

– Удалось ли вам сообщить родственникам печальную весть? – спросил я, начиная разговор. Мне не хотелось, чтобы Тапли манипулировал мною, словно марионеткой.

Он отвернулся от окна и зашагал в мою сторону.

– Да, действительно… То есть я сообщил обо всем жене. Она, естественно, очень огорчилась, но обещала, что сама обо всем расскажет Флоре… нашей племяннице. – Он сел в кресло напротив моего.