Читаем без скачивания Вождь викингов - Александр Мазин

Прощальная страстная ночь с Гудрун. Клятвенное обещание вернуться. С добычей, естественно. Хотя, должен отметить, «корыстолюбие» моей девочки существенно уменьшилось. Не то чтобы совсем на «нет» сошло — подаркам по-прежнему рада, но без алчности. Будущее обеспечено. Одних носимых драгоценностей — килограмма три. А это только малая толика. Основная масса сокровищ поделена на три часть. Часть добытых ценностей передана мною Рунгерд — для оборота. И если что со мной случится (профессия викинга — в группе риска) — чтоб им с маленьким Хельги было на суп с мясом. Часть спрятана дома, в потайном чулане. И еще целый сундук с драгметаллами зарыт в укромном месте, о котором знаем только мы с Гудрун да Медвежонок. Это «резервный» фонд, и замаскировали его знатно: даже деревце сверху посадили.

Кнорр загружался под руководством Ове. Я наблюдал. Пригодится. Просмоленные ящики с общим оружием, «долгоживущая» еда, куча всяких запасов и приблуд для экстренного ремонта судна, если таковой понадобится. Родичи моих недорослей привезли «сухпайки»: кто сколько мог. Халявщиков здесь нет. Вихорёк, к примеру, деньгами в казну внес, поскольку фермы своей у него не имелось. Солидно так внес: золотой монетой. И все видели. В том числе и недоросли, которые, спорить готов, золота отродясь в руках не держали. Уважуха. Монету ему, правда, я дал. Надо ж сынка приемного поддержать.

Скиди приехал последним, когда погрузка уже была закончена. С дядькой приехал, Хедином Полбочки, и французской баронессой, женушкой своей. Беременность малышке Орабель пошла на пользу. А может — любовь. Любовь, она любую женщину делает прекрасной. Скиди ее с седла снял бережно, обнял, шепнул что-то на ухо и ловко взбежал по сходням. Все его имущество было собрано и упаковано заранее.

И мы отдали якорь.

Плыть нам предстояло не так чтобы очень далеко (в сравнении с нашим прошлогодним походом) и практически строго на север.

Ове сразу взял курс в открытое море. Не потому, что мы боялись прибрежных разбойников (с таким отрядом пусть они нас боятся), а просто так — короче. Заблудиться Ове не опасался. У него был красивый бронзовый диск с разными отметками, в который вставлялся стержень. Тень от него давала Ове Толстому полное представление о направлении. Ночью той же цели служила Полярная звезда.

— А если туман? — спросил я.

— У меня есть солнечный камень, — ответил Ове.

Я сразу вспомнил кристалл, которым когда-то хвастался мой брат по палубе Ульфхам Треска.

— Покажешь, как им пользоваться? — поинтересовался я.

— Не сейчас. Когда тучи будут.

А погода между тем была прекрасная. Я скинул рубаху, с удовольствием подставив организм солнышку.

У скандинавов загорать не принято, так что Иваровы хирдманы на меня косились. Те, что не гребли. Ну да, несмотря на попутный ветерок, весла тоже не сушились. На моем кнорре пять пар весел. Это десять румов. А нас, гребцов (Ове — не в счет), тридцать четыре штуки. Я и сам верчу весло, когда очередь приходит. А молодежи моей — самое то: мышцу накачивать. И остальным — тоже в охотку. Не на галере, чай.

— Чувствуешь разницу? — негромко спросил я Дикона, подойдя к его руму.

Дикон перестал петь — все гребцы напевали негромко, в такт, для общего ритма.

— Ты о чем?

— Лучше, говорю, без цепей?

— Зачем напоминаешь? — буркнул Дикон, откинулся на скамье, мощно двигая весло. — Я и без того жизнь за тебя отдам.

— Прости! — повинился я. Да, бестактно получилось. — Сменить тебя?

— Слышь, хёвдинг, отойди, не мешай. Дыхание сбиваешь.

И я отошел. Уселся на канат, но сидеть было скучно, потому я слазал в трюм, где вытащил из ящика три тренировочных меча из плохого железа и кликнул свободных от гребли Скиди и Вихорька.

Через минуту мы развлекали народ поединком «два к одному». Молодые — в полной броне, я — полуголый, зато в новом, еще не опробованном шлеме с закрывающей лицо кольчужной сеткой. Не потому, что боялся попадания по голове. Хотелось понять, как в нем дышится.

Дышалось терпимо.

Глава девятая,

в которой герой убеждается в том, что конунг в Норвегии — это совсем не то, что аналогичная должность в Дании

Первое, что я выяснил, оказавшись в Вестфольде: папа Эйвинда не был настоящим вестфольдским конунгом. Мне стало понятно, почему Ивар относился к нему пренебрежительно. Не конунг, а одно название. Настоящим правителем Вестфольда был человек совсем другого уровня: Хальфдан Черный[14]. Инглинг. То есть из самых благородных. И ему принадлежал не только Вестфольд, но и некий Агдир, доставшийся ему от матери. Всё это поведал мне Харальд Щит, когда мы сели перекусить. Найти его оказалось непросто: территория Вестфольда расползлась по западному берегу фьорда[15].

Разок нас попытались ограбить, но наше воинство встало вдоль борта в полном боевом, и пираты предпочли не связываться. Дважды, подняв белый щит, мы приставали к берегу у небольших поселков, спрашивая, как нам отыскать владения Харальда-конунга. Один раз нам ответили, что не знают такого, зато продали свежих овощей и пива, в другой раз дали вполне внятный ответ, и мы направились по адресу.

Харальда-конунга дома не оказалось. Вместе со старшим сыном он отправился в вик. Однако в селении, довольно-таки большом, надо отметить, с приличными пашнями, не говоря уже о пастбищах, оказалась пара бойцов, которые меня опознали. Дело нетрудное: лицо мое для викинга нетипично.

Опознав, приняли как родных. Накормили от пуза, напоили, заставили повторить, как умирал Эйвинд. Матери покойника не было в живых, но были две его сестры и куча других родичей. Я рассказал. С купюрами, естественно. Чуток приукрасил, не без этого. Пусть о нем хорошая память останется. Упомянул и о том, что Эйвинд «завещал» мне свою невесту, и я честно выполнил его завет.

Бойцы, которые пришли с Эйвиндом на Сёлунд, догадывались, что не всё так просто. Но, после того как я поджег погребальный костер Эйвинда, после того как мы прошли вместе полмира… Конечно, они не стали мне возражать.

В заключение мы все попели песни и отправились спать.

Душевно получилось. Мне даже подогнали девчушку — для согрева постели. Я отправил ее к Свартхёвди. Не так уж долог наш поход, а меня ждет Гудрун.

На следующий день я приступил к расспросам… С нулевым результатом. То есть грабить Англию, вернее, ее провинцию Нортумбрию местные ходили пару раз. Более того, именно туда и отправились нынче папа Харальд с сыном. И с ними — все знатоки вопроса, способные держать оружие. Неспособный — остался. Пожилой норег без левой ноги. Он охотно попотчевал меня байками о том, как свирепы тамошние жители, как их много и как они отменно вооружены. Ах, какие герои они, вестфолдинги, что ходят их грабить!

Ничего внятного: ни явок, ни паролей, ни полезных наводок. Сначала я подумал, что калека хитрит — не хочет выдавать рыбные места. Но потом догадался, что он — просто дурак. Наш Стюрмир в сравнении с ним — кладезь интеллекта.

Но была и радостная новость. Харальд Щит не ушел в вик с папой Харальдом. Он вообще перешел в другую команду. Переехал поближе к главной резиденции Хальфдана-конунга и открыл там какой-то бизнес. Почему там, да потому, что там, типа, столица. И рынок. И вообще жизнь кипит, то есть для человека с деньгами — самое то. А деньги у Щита после Большого Рагнарова Похода скопились изрядные.

На прощание нас загрузили продуктами сельского хозяйства: сыром, овощами, лепехами и даже кувшинчиком меда, а мы отдарились двумя серебряными фибулами — хозяйским дочерям.

И пошли мы, сытые и обнадеженные, вдоль берега, распугивая рыбачьи лодки и сияя белым щитом на мачте. Чтоб кто чего не подумал.

Да, разница между резиденциями двух конунгов была разительная. Сам Хальфдан-конунг проживал в здоровенном поместье рядом с морем. Здесь же было множество корабельных сараев, и еще больше плавсредств военной направленности сохло на берегу.

Однако мы прошли дальше, туда, где теснились суда не военного, а смешанного назначения. Вроде нашего.

Все козырные места у берега оказались заняты. Впрочем, мы были не одиноки. На рейде стояло еще с десяток судов. Пришлось отдать якорь метрах в пятидесяти от берега и загрузиться в лодку. Но даже лодке с трудом удалось протиснуться к земле.

Вечная проблема фьордов: берег длинный, а причалить некуда.

Высадились.

Лодка тут же отправилась обратно — за следующей партией. На кнорре я решил оставить пятерых: Олава Толстого и четверку Иваровых хирдманов.

Лодка еще не преодолела половины расстояния до кнорра, как к нам подошли трое. Воины.

— Кто такие? — рявкнул их старший еще издали.

— Ульф-хёвдинг из Сёлунда, — спокойно ответил я, жестом придержав Стюрмира, собравшегося выдать что-то язвительное.