Читаем без скачивания Христо-люди - Аркадий Стругацкий

- Дядя Аксель, есть ли там города?

- Города? - Повторил он. - Кое-где встречаются поселки, величиной примерно с Кентак, но по-разному построенные.

- Нет, - сказал я. - Я имею в виду большие города. - Я описал ему город из моего сна, но не говорил ему, где его видел.

Он поглядел на меня со странным выражением:

- Нет, я никогда ни о чем подобном не слышал, - сказал он.

- Может быть, дальше? Дальше, чем тебе приходилось бывать? - Предположил я.

Он покачал головой.

- Дальше идти невозможно. Море там полно водорослей, сплетенных в клубок. Корабль не может пробиться сквозь них и если попадает в их паутину, то врядли имеет шанс выбраться.

- О, - сказал я. - Но ты уверен, что там нет городов?

- Конечно, - ответил он. - Если бы они были, кто-нибудь услышал бы про них.

Я был разочарован. Значит, если бы мне удалось убежать, найти подходящий корабль и отправиться на юг, то это было бы не лучше, чем идти в окраины.

Я вновь вернулся к мысли, что город во сне - один из городов древних людей, а не передача мысленного образа города, существующего где-то на юге.

Дядя Аксель продолжал говорить о сомнениях в подлинности облика, которые породили в нем путешествия. Потом он спросил меня прямо:

- Ты понимаешь, Дэви, зачем я рассказал тебе это?

Я не был в этом уверен. Возможно, я сопротивлялся ударам по аккуратному миру, в котором был воспитан. Я вспомнил фразу, которую слышал несколько раз:

- Ты утратил веру? - Спросил я.

Дядя Аксель фыркнул с презрением.

- Глупости проповедников! - Сказал он и на некоторое время задумался. - Я рассказал тебе, - продолжал он, - чтобы ты понял: то, что говорят люди, это еще не доказательство истинности. Никто в действительности не знает, каков на самом деле правильный облик, да и сам человек в целом. Все они только думают, что знают - и мы думаем также. Но мы не можем даже доказать, что у самих древних людей был правильный облик.

Он повернулся и вновь пристально посмотрел на меня.

- Как же можно быть уверенным, что-то отличие, которое есть у вас с Розалиндой, не делает вас ближе к древним людям? Возможно, что действительно, именно древние люди воплощали правильный облик. Одна их способность, как говорят, заключалась в умении разговаривать друг с другом на большом расстоянии. Но ведь ты умеешь делать это… И ты, и Розалинда. Подумай об этом, Дэви. Может, вы с Розалиндой ближе всех к правильному облику.

Поколебавшись немного, я решился:

- Не только Розалинда, дядя Аксель. Есть и другие.

Он удивленно взглянул на меня.

- Другие? - Переспросил он. - Кто они? И сколько их?

Я покачал головой.

- Я не знаю, кто они, не знаю их имен. Имена не передаются мыслью, это тени, которые нельзя уловить. Вы просто узнаете того, кто входит в контакт, как узнают человека по голосу. О Розалинде я узнал совершенно случайно.

Он продолжал задумчиво смотреть на меня.

- Сколько вас? - Повторил он.

- Восемь. Было девять, но один замолчал с месяц назад.

Вот об этом я и хотел спросить тебя, дядя Аксель. Как ты думаешь, не узнал ли кто-нибудь… Мы боимся, что кто-нибудь догадался… Если кто-нибудь разгадал нашу тайну… - Я замолчал, чтобы он закончил мою мысль. Он опять покачал головой.

Не думаю. Мы услышали бы об этом. Может быть, он просто уехал. Он жил поблизости?

- Наверное… Точно не знаю, - сказал я. - Но если бы он собирался уезжать, он обязательно сказал бы нам об этом.

- Но он сказал бы и о том, что кто-то догадался, не так ли? - Предположил дядя. - Мне кажется, что это больше похоже на несчастный случай, наступивший внезапно. Ты хочешь, чтобы я постарался что-нибудь разузнать?

- Пожалуйста. Некоторые из нас испугались, - объяснил я.

- Хорошо, - он утвердительно кивнул. - Я посмотрю, что тут можно будет сделать. Ты говоришь, что это был мальчик. Вероятно, не очень далеко отсюда, месяц назад. Что-нибудь еще?

Я рассказал ему, что мог, но этого было очень мало. Было большим облегчением для меня узнать, что он постарается выяснить, что же случилось. Поскольку с тех пор уже прошел целый месяц, и ничего не случилось, мы беспокоились меньше, но все еще не успокоились окончательно.

Перед расставанием он вновь вернулся к мысли о том, что никто не может знать то, каков на самом деле правильный облик.

Позже я понял, почему он сказал это. Я понял также, что его не очень беспокоит правильность облика. Я не могу сказать, пытался ли он предупредить чувство тревоги или неполноценности, которое могло возникнуть у меня, и у всех нас, когда мы лучше познакомимся со своими способностями. Может быть, все было лучше оставить как есть, но с другой стороны, он все же уменьшал тревогу пробуждения…

Во всяком случае, пока я решил не убегать из дому.

Практические трудности казались мне непреодолимыми.

ГЛАВА 7

Появление моей сестры, Петры, было настоящим сюрпризом для меня, но не для остальных. С неделю или две в доме чувствовалось какое-то слабое, не вполне определенное ожидание каких-то событий, но их не называли и не упоминали.

Что касается меня, то я вообще не чувствовал, что что-то готовиться, пока однажды ночью не закричал ребенок. Это был, несомненно, пронзительный крик ребенка, и звучал он в нашем доме, где днем раньше никакого ребенка не было. Но на следующее утро никто не вспоминал о ночных звуках. Никто не смел говорить об этом, пока инспектор не выдаст удостоверение, что это человеческий ребенок с правильным обликом. Если бы, к несчастью, ребенок в чем-то нарушал бы правильный облик, то он не мог бы получить удостоверение, никто ни о чем бы не подозревал, и весь инцидент был бы предан забвению.

Как только рассвело, отец послал батрака на лошади за инспектором, и в ожидании его прибытия вся семья, скрывая беспокойство, занималась обычными делами.

Спокойствие становилось все более притворным по мере того, как проходило время. Отец, как человек с известным влиянием в округе, ожидал, что инспектор приедет немедленно. Но батрак явился лишь с вежливым посланием, в котором инспектор обещал найти время и заглянуть к нам в течение дня.

Даже для праведного человека не очень мудро ссориться с инспектором, тем более обличать его публично. У инспектора найдется множество возможностей отомстить.

Отец очень рассвирепел, тем более, что условия не позволяли ему проявлять гнев. Более того, он подозревал, что инспектору только и нужно, чтобы он выдал себя. Он все утро слонялся по дому и двору, скрывая свой гнев на инспектора и придираясь к самым обычным делам и занятиям домашних, так что скоро все ходили на цыпочках и старались не привлекать его внимания.