Читаем без скачивания Возвышение Меркурия. Книга 14 - Александр Кронос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пробуй варианты. Нужно понять, как они это сделали. А если получится, то спасти князя.
Не успел я договорить, как сбоку раздался голос Оболенского. Тяжелый, мрачный, пропитанный болью.
— Я должен сообщить его детям. Такое… Мы не можем просто взять и забрать его, как трофей.
Мой разговор со спутником Ратибор точно не слышал. Но ход мыслей прекрасно понимал. Думаю, у него он был точно такой же. Вот только если для меня Трубецкой был одним из пятёрки старых князей, с которым я толком и не общался лично, то для кавалергарда он являлся, как минимум, старым знакомым. Вполне вероятно, другом.
Глянув на Оболенского, я кивнул.
— Хорошо. Когда прибудут, я с ними поговорю. Если они заберут саркофаг, то точно потеряют отца. Останется у нас — будет хотя бы крошечный шанс его спасти.
Князь склонил голову и двинулся в сторону, на ходу доставая дарфон. Я же бросил взгляд на трупы мятежников. Они были убиты мной в виде чистого сознания. Что значило — никакой трофейной мощи. Жаль. Возможно часть бы осталась в первозданном виде и сейчас бы вышло разобраться с содержимым саркофага. Как знать, возможно и вовсе получилось бы сразу поставить князя на ноги.
— А вот и дрр-р-раконишка! Сам тут, а сестрр-р-ру дал забрр-р-рать!
Негодующий рык Сандала заставил повернуть голову. Действительно, от стен Кремля в нашу сторону двигался Алексей, следом за которым шли Шуйский с Мстиславским. А ещё дальше — десятка два гвардейцев Рюриковичей.
Оттенки разумов всех троих демонстрировали изрядную порцию удивления. Похоже, они не понимали, как мы могли одержать верх в схватке с подобным противником.
Остановились, не дойдя нескольких метров до саркофага. Император окинул взглядом площадь и остановил его на мне.
— Благодарю тебя за помощь, Василий. Не в первый раз уже выручаешь государя.
В эмоциях Шуйского мелькнуло раздражение, моментально вытесненное опасением. И не зря, потому как я сам полыхнул гневом. Шагнув навстречу Рюриковичу, заставил напрячься его гвардейцев, а обоих князей усилить кольчуги.
— Я Меркурий. Привыкай к этому имени, смертный. И я спасал мир, а не помогал конкретно тебе удержать власть.
Указал рукой в сторону саркофага.
— Там сила, которая могла раздавить всех князей вместе взятых. Никто не продержался бы дольше пары минут. А окажись у этого отребья чуть больше времени, они бы заполучили ещё больше мощи. Возможно в десятки раз. Тогда их не смог бы остановить уже никто.
Алексей прищурился. Сжал губы в тонкую полоску.
— Я может и смертный, но пока никто не видел доказательство того, что…
Договорить я ему не дал. Придвинувшись ещё ближе, прикрыл нашу группу мощным барьером, включив внутрь только себя с Рюриковичем и троих князей — Оболенский так и стоял неподалёку, что-то набивая на дарфоне.
— Ты ещё не понял? Вторжение уже началось. Сначала де Блуа, которые соблазнились обещаниями одних захватчиков. Теперь твои князья, которые продались другим. Сегодня над Петербургом висел древний дракон, который мог парой ударов уничтожить этот мир. Неизвестно, кто и где ударит завтра. Игры кончились, человек. Боюсь, у меня нет времени, чтобы следовать этикету.
Теперь на лице юноши мелькнуло удивление.
— Дракон?
Зло усмехнувшись, я кивнул.
— Брат того, что дал силу и Дар вашей династии. Тьеран. Дарья ушла с ним, чтобы спасти жизнь вашего далёкого предка. Он обещал, что она вернётся, но когда это произойдёт, неизвестно.
Император бросил быстрый взгляд в сторону Оболенского. Но тот никак не реагировал, хотя и прекрасно слышал все наши слова. Я же продолжил, давя голосом и выпуская ауру — сила начала постепенно возвращаться, а бурлящая внутри злость, казалось, сама желала выплеснуться в мир.
— Ты отдашь приказы сегодня же. О признании Меркурия хранителем Российской империи. По поводу расходов на храмы можешь не беспокоиться — это я возьму на себя. Но мне нужно, чтобы никто этому не препятствовал.
Лицо монарха обратилось каменной маской.
— Де Блуа утверждали, что богом может стать каждый. Достаточно лишь небольшой манипуляции с «искрой».
Посмотрите, какой он стал смелый, когда враги под стенами Кремля неожиданно стали немного мёртвыми, а за его спиной стояла пара старых князей. Да и Оболенский, в данном случае, был под вопросом. Сомневаюсь, что он будет спокойно смотреть, даже если я решу просто продемонстрировать свою силу.
Уловив отчётливое желание именно этим и заняться, заставил себя немного успокоиться. Я всё же Меркурий. Бог, который договаривается, а не убивает потенциальных союзников. К тому же «искра» и каркас сейчас не в самом лучшем состоянии.
— Это так. Но они ничего не сказали о минусах такой «искры» и угрозах, которые она несёт. Если ты потеряешь последователей, то умрёшь. Подпитка силой будет требоваться постоянно, а рост мощи окажется куда меньше, чем при естественном варианте её появления. Не говоря о более мелких недостатках.
Сделав паузу, приблизился ещё, остановившись в полуметре от Рюриковича.
— И ещё одно — никто не сможет достигнуть уровня силы, при котором сможет противостоять вторжению. Если все смертные двинутся этим путём, тут начнётся кровавая резня. В которой не окажется победителей. И очередная группа захватчиков легко подомнёт вас под себя.
Сам Алексей молчал, неотрывно смотря мне в лицо. Зато послышался густой бас Шуйского.
— Кто они, эти захватчики? Тоже боги, как и ты?
Разум патриция демонстировал некоторый скепсис, но тот его успешно преодолел. А вот Рюрикович, услышав голос князя, слегка нахмурился. Я же перевёл взгляд в сторону.
— Боги, драконы и сущности, о которых я сам толком ничего не знаю.
Тот хмыкнул и провёл пальцами по бороде.
— Думаешь, сможешь с ними справиться? В одиночку со всеми?
Момент я раздумывал, стоит ли открывать им свои планы. Но сомнения моментально растаяли под напором аргументов. Мне нужно было убедить этих смертных в необходимости совместных действий. А ещё — дать понять, что у меня действительно выйдет совладать с атаками на этот мир.
— Я не один. Четверо из моих соратников уже обладают божественной силой и их число будет только расти. А что до тех, кто отчаянно пытается вторгнуться в этот мир, то, думаю, они сильно удивятся, когда я объявлюсь на пороге их же дома и постучу в двери.
Оболенский, который уже убрал дарфон, на мои слова
