Читаем без скачивания Сочинения — Том I - Евгений Тарле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
9 мая он обратился к палате общин с письмом, в котором говорил о своем праве занять принадлежащее ему место в палате. Но тут оказалось, что министерство и торийское большинство и на нем лично (а не только на «сорокашиллинговых» арендаторах) намерены выместить вынужденную у них уступку. 15 мая Фрэнсис Бэрдет внес предложение допустить О’Коннеля, а спустя несколько дней палата большинством 190 голосов против 116 постановила, что О’Коннель обязан принести старую (уже отмененную) присягу, ибо он был выбран до закона 14 апреля 1829 г., т. е. до изменения старой присяги. Конечно, подобное постановление было равносильно изгнанию О’Коннеля из парламента. Тем не менее лицемернейшая комедия была проделана до конца. Когда О’Коннель явился в палату, спикер сообщил ему о состоявшемся решении и заявил, что он не может тут находиться, пока не принесет старую присягу. Ему дали текст этой присяги, которую, конечно, наизусть знал человек, всю свою жизнь против нее боровшийся и ее уничтоживший. О’Коннель на демонстрацию ответил демонстрацией. Он надел очки и погрузился в самое внимательное чтение текста. Наступила мертвая тишина, и все ожидали, что будет дальше. Окончив чтение, О’Коннель сказал: «Я вижу в этой присяге одно утверждение, касающееся факта, который, как я знаю, лжив. Я вижу в ней и другое утверждение, касающееся мнения, которое, как я верю, неправильно. Вследствие этого я отказываюсь принести эту присягу». С этими словами он презрительно швырнул текст присяги на стол палаты общин.
Несколько мгновений палата была как бы в остолбенении. Затем спикер сказал: «Почтенному и ученому джентльмену, отказавшемуся принести присягу, благоугодно будет удалиться за решетку». Изгнав О’Коннеля, палата объявила место члена парламента от графства Клэр вакантным и назначила новые выборы.
О’Коннель уехал в Ирландию. Несметные толпы устроили ему триумфальную встречу, и в течение следующих дней, когда он выехал в Эннис, еще большие массы стояли на улицах городов, через которые он проезжал, и сбегались к дорогам, по которым пролегал его маршрут. Дома этих городов покрывались национальными флагами, а по вечерам О’Коннеля встречали и провожали факельными шествиями. В Клэре оранжисты даже не выставили от себя кандидата, до того ясно было, что и новые «десятифунтовые» избиратели не выберут никого, кроме О’Коннеля. 30 июля он был вновь выбран.
Это были дни величайшего торжества, какие только он переживал в своей жизни. Его называли «освободителем» не только как члена основанного им ордена, о котором у нас шла уже речь, но в более общем, более широком значении этого слова: как человека, освободившего нацию от части лежавших на ней тягот, от бесправия, основывавшегося на религиозных причинах. Вся честь этого большого дела приписывалась ему, и только ему одному.
Но вот к ликующему хору стали примешиваться новые поты. Начались (после перерыва в несколько месяцев) аграрные убийства; утверждали, что в Корке открыт заговор с целью истребления нескольких лендлордов; арендная плата поступала туго; лендлорды выгоняли неисправных плательщиков; изгнанные поджигали усадьбы; в поиски за ними посылались солдаты; крестьяне отказывались платить церковную десятину; у них конфисковали за это скот; они по ночам избивали лендлордские и церковные стада… Немного как бы приостановившееся движение вспыхнуло с новой силой. Как будто люди только остановились посмотреть, что в Лондоне сделают с эмансипацией, и, убедившись, что ее дали, снова принялись за прерванную работу. Только что окончив борьбу за эмансипацию, О’Коннель видел себя лицом к лицу с новыми обстоятельствами, с настоятельно выдвигавшимися новыми вопросами.
Они могли назваться в глазах О’Коннеля «новыми» только в том смысле, что теперь после нескольких лет выдвинулись снова на первый план; на самом же деле они были старее тест-акта, старее антикатолической присяги, старее самых древних протестантских виселиц, поставленных в Ирландии.
Глава III [32]
СОБЫТИЯ 1830—1840-х ГОДОВ В ИРЛАНДИИ. О’КОННЕЛЬ И «МОЛОДАЯ ИРЛАНДИЯ». НАЧАЛО «ВЕЛИКОГО ГОЛОДА»
1
Начавшиеся вскоре после эмансипации католиков ирландские волнения явственно обнаружили, что акт 1829 г. не только не все, но даже и не самое главное, что представлялось необходимым для полного умиротворения страны. Упадок цен на продукты земледельческого труда, продолжавшийся несколько лет после окончания наполеоновских войн, отнюдь не препятствовал лендлордам с усиленной суровостью требовать аккуратной уплаты арендных повинностей и сгонять неисправных плательщиков, ибо население страны увеличивалось и в желающих арендовать тот или иной участок недостатка не было; арендная плата все росла и росла в массе ирландских округов; десятина в пользу англиканской церкви взималась с неукоснительностью. В 1830 г. был голод, охвативший центральные округи, и все обычные бедствия ирландского (крестьянина усилились. Стали особенно часты случаи, когда арендатор уплачивал деньги посреднику [33], от себя снимавшему землю у лендлорда, а тот не уплачивал лендлорду ничего и уходил, после чего лендлорд сейчас же сгонял ни в чем неповинного крестьянина, не слушая никаких молений ни убеждений и зная твердо, что закон на его стороне. В противоположность лендлордам Англии, лендлорды Ирландии не строили ферм и не ремонтировали их, вообще ничего не делали на пользу арендатора: они только давали ему кусок земли и требовали за нее условленную плату, а уж арендатор, если ему не угодно было спать под открытым небом, должен был выстроить себе жилище (откуда его и выгоняли вон, когда он не мог уплатить арендных денег за землю). Население Ирландии в 1831 г. было равно 7 765 000 человек, т. е. оно почти удвоилось с тех пор, как в 1780-х годах страна выдвинула «белых парней», а количество земли, отдававшейся в аренду, в одних округах оставалось прежнее, а в других сократилось вследствие расширения пастбищ, никакого прогресса агрикультурного тоже не было; невежество и темнота царили прежние. И все эти условия порождали прежние явления.
«Белые парни» появились вновь, и с начала 1830-х годов усилились в весьма серьезной степени. Они появились в разных графствах под разными кличками, хотя обыкновенно объединялись этим традиционным названием; отдельными отрядами совершали они свои дела, и, как и прежде, окрестное население укрывало и спасало их своим соучастием и своими свидетельствами; как и прежде, они вскоре навели ужас на землевладельческий класс и на англиканское духовенство. Но нечто новое появилось в их организации; они ставили пред собой вполне сознательно определенную общую цель: изменение аграрной системы в Ирландии. Английский исследователь (Льюис) говорит о них: «Ассоциацию белых парней можно рассматривать как обширный тред-юнион для покровительства ирландскому крестьянству, причем их цель — не регулировать размеры платы или количество рабочих часов, но сохранить за нынешним арендатором его землю и вообще устроить отношения между лендлордом и арендатором к выгоде последнего». В XVIII в. «белые парни» весьма много сил посвящали борьбе против десятины и ее сборщиков; теперь же эта сторона их деятельности несколько отошла на задний план, и все внимание их обратилось на лендлордов, на случаи повышения арендной платы, случаи изгнания неисправных плательщиков и семей умерших арендаторов с их участка и т. д. В эти же 1830-е годы происходили и обширные коллективные отказы от уплаты десятины, но «белые парни» в этом специальном движении не играли руководящей роли. Они считались тут лишь с репрессией, вызывавшейся этим движением. Какой именно слой крестьян поставлял преимущественно «белых парней»? Трудно вполне точно на этот вопрос ответить. Некоторые из спрошенных парламентской анкетой лиц выразили убеждение, что «белые парни» вербовались главным образом из беднейшего класса арендаторов, из изгнанных арендаторов и из батраков, наемных сельских рабочих, служивших как у землевладельцев, так и у арендаторов позажиточнее. Они обыкновенно по ночам избивали или убивали арендаторов, занявших участок, откуда лендлорд перед тем изгнал кого-либо; убивали управляющих, иногда лендлордов, жгли дома; с 1832 г. те же явления стали происходить все чаще и чаще среди бела дня. Окрестное население молчаливо и незаметно укрывало убийц, пока не прекращался первый, горячий розыск. «Обращаются ли многие к этой ассоциации за покровительством?» — спросили парламентские следователи в 1832 г. сквайра Диллона. «Да, они полагают, что у них нет другого покровительства», — ответил спрошенный. К «белым парням» крестьяне обращались не всегда, а, по-видимому, преимущественно в наиболее трудных обстоятельствах, именно для борьбы с лендлордами. Что касается до десятинной подати, то здесь, как сказано, чаще были случаи массовой борьбы, демонстративных массовых отказов и волнений, нежели проявления террористической тактики, хотя и проявления эти не отсутствовали. В графстве Мит в 1831 г. крестьяне, путешествуя огромными толпами, разгоняли сельских рабочих с господских земель, угоняли рабочий скот. В графстве Клэр был убит в том же году лендлорд Блуд, через месяц другой лендлорд, Сайндж, спустя короткое время в Тайперери зарезали судью, к которому ворвались, чтобы достать имевшееся в его доме оружие. Было установлено, что в этом 1831 г. вследствие неурожая картофеля в одной только западной побережной полосе Ирландии около 200 тысяч человек жестоко страдало от голода и не имело никаких средств помочь себе и своим семьям.