Читаем без скачивания Советские партизаны - Анатолий Котеленец

Массовое применение мин замедленного действия позволило усилить удары по коммуникациям врага и во всех других районах оккупированной немецко-фашистскими захватчиками советской территории. Так, белорусские партизаны с сентября по ноябрь ежемесячно производили в 1,5 раза больше крушений поездов, чем в августе, уничтожали гораздо больше автомашин. Калининские партизаны также в 1,5 раза увеличили число крушений вражеских эшелонов и в 2—3,5 раза — подрывов автомашин.

Самолет «ПС-84 Дуглас», прибывший с боевым грузом на партизанский аэродром в районе хутора Дубницких (Полесская область БССР, 1943 год).

Наряду с уничтожением эшелонов и подрывом мостов партизаны наносили удары по станционному хозяйству, выводя из строя стрелки, водокачки, депо и т. д. Осенью 1943 года по плану Центрального штаба партизанского движения была проведена операция «Пустыня», во время которой разрушено большое количество станционных устройств, 43 водокачки.

Операции на вражеских коммуникациях повсеместно сопровождались массовым героизмом партизан. Во многих отрядах и соединениях партизаны вели личный счет пущенных под откос вражеских эшелонов и автомашин. Так, диверсионная группа под командованием ныне Героя Советского Союза В. П. Павлова только за июль — август 1943 года пустила под откос 38 вражеских эшелонов. Подрыв одного из них был заснят кинооператором М. Глидером. Отделение белорусских партизан-подрывников под командованием Валентины Подчуфаровой пустило под откос 11 вражеских эшелонов. Автоматчик отряда им. Ленина Георгий Талахадзе, чтобы выполнить задание — взорвать мост на дороге Мозырь — Ельск, смело бросился во главе группы партизан в атаку. Задание было выполнено ценою жизни героя. Подрывник отряда «За Родину» Лазарев, выполняя задание по подрыву вражеских эшелонов, будучи раненным, попал в руки врага. Фашисты подвергли раненого партизана страшным пыткам: избивали, загоняли ему иголки под ногти, выкололи глаза, но так и не добились, чтобы Лазарев указал местонахождение отряда. Умирая, Лазарев сказал: «Эшелон ваш я пустил под откос. Все вы, людоеды, пропадете. Я умру, но за меня отомстят товарищи». Взбешенные гитлеровцы бросили полуживого Лазарева в огонь.

Характерно донесение командира диверсионной роты В. И. Клокова, действовавшей на железной дороге Брест — Пинск.

«Больше взрывов нет из-за отсутствия движения на дороге, — писал В. И. Клоков. — Дорогу немцы бросать не намерены. Усиливают охрану на всем протяжении. На дороге стоят две мины, ожидающие жертв. Работать стало несравненно труднее. Скажу только, что наши ребята — это действительно люди, которых не пугает ни чистое поле, ни лес, ни засады. Они упрямы и настойчивы в выполнении своих задач. Чем больше растет сопротивление охраны, тем больше желания подрывников перехитрить и выполнить свою задачу. В перестрелках с охраной вышел весь запас автоматных патронов. Прошу выслать штук 400 хотя бы на первое время. Здесь горячо».

Массовые диверсии партизан, применение ими новых приемов и средств борьбы поставили в тяжелое положение оккупантов. Особенно остро захватчики ощущали недостаток в паровозах и подвижном составе. Командир 559-й тыловой немецкой комендатуры в приказе гарнизонам, расположенным у железнодорожных линий, писал:

«В последние ночи количество взрывов на железных дорогах выросло до такой степени, что при настоящем положении их дальнейшее повторение может серьезно угрожать операциям на фронтах и их снабжению».

С большим волнением сообщала об усилившихся ударах партизан немецкая дирекция железных дорог, находившаяся в Минске.

«Положение очень напряженное, — говорилось в донесении дирекции от 19 сентября 1943 года, — действия партизан невыносимо усиливаются. Сохранять движение с переключением больше невозможно, так как железнодорожные линии подвергаются нападению партизан. Все узловые вокзалы переполнены из-за невозможности использования линий. В связи с большим притоком эшелонов с фронта и частым нападением партизан поезда приходится задерживать на линиях. Число негодных паровозов все увеличивается. Многие паровозы очень сильно повреждены минами».

Партизаны наносили сильные удары и по автомобильному транспорту, который в связи с серьезным расстройством железных дорог имел для противника большое значение не только в прифронтовых районах, но и в глубоком тылу. По неполным подсчетам, во второй половине 1943 года советские партизаны ежемесячно выводили из строя на разные сроки свыше 2500 автомашин и многие из них полностью уничтожали. Партизаны взрывали и сжигали мосты на шоссейных и грунтовых дорогах, уничтожали временные переправы, совершали диверсии в гаражах. Дело дошло до того, что немецкое командование на многих дорогах ввело запрещение движения автомашин без сопровождения их сильной охраной, располагавшей танкетками и бронеавтомобилями.

Не оправдались надежды оккупантов на осень и зиму 1943 года. Осенняя распутица, зимние холода и снег не остановили партизан и не ослабили их ударов по путям сообщения немецко-фашистских войск.

В ноябре советские партизаны нанесли мощный удар по наиболее уязвимому участку немецкого железнодорожного транспорта — по паровозам. В этом месяце было повреждено 673 паровоза. О потерях, которые в результате этого понес противник, можно судить по тому, что производственная мощность немецких паровозоремонтных заводов продолжала оставаться на прежнем уровне: они с большим напряжением успевали ремонтировать по 400—500 паровозов в месяц[459].

Мощные удары наносили партизаны по железнодорожным станциям противника. Так, в ноябре 1943 года соединение С. А. Ковпака произвело внезапный налет на станцию Олевск. Возникший пожар эшелонов с горючим вызвал взрывы боеприпасов, уничтожившие пять поездов. Одновременно соединение разрушило станцию Сновидовичи. Эти операции явились большой помощью советским войскам, действовавшим на коростеньском направлении.

Интересной была операция по разрушению моста через реку Уборть на железной дороге Коростень — Сарны. Высокий мост длиной свыше шестидесяти метров охраняла целая рота немецких солдат, вооруженных станковыми и ручными пулеметами. Подходы к мосту были защищены проволочными заграждениями и заранее пристреляны. Кроме того, в километре от моста, в городе Олевске, находился крупный гарнизон противника, насчитывавший около тысячи солдат и офицеров, вооруженных артиллерией. Помимо солдат на мосту находилась целая свора овчарок. Было ясно, что незаметно партизаны к мосту подойти не смогут, а о прямом нападении нельзя было и думать. Командир партизанского соединения офицер пограничник Андрей Михайлович Грабчак, известный немцам под кличкой «Андрей Буйный», и его помощники продумали несколько вариантов разрушения моста. Сперва появилась «шахтерская» идея — сделать подкоп. Но первые же расчеты показали, что эта тяжелая операция может затянуться на большой срок. Потом возникла «артиллерийская» идея — сделать специальный миномет и с его помощью забросить на мост стокилограммовую бомбу. Но артиллеристы-партизаны раскритиковали ее. Появилась «морская» идея — пустить по реке плот с зарядом с таким расчетом, чтобы при проходе под мостом он взорвался. Однако исследование показало, что течение реки отнесло бы плот в сторону от моста. Возник еще один вариант, который заключался в том, чтобы ночью на перегоне захватить поезд, установить заряд на паровозе и пустить его на мост. Однако противник прекратил ночное движение, и этот вариант отпал. Наконец выход был найден. Решили построить торпеду. Были найдены скаты и мотор. Отряд В. А. Квитинского добыл авиабомбы по сто килограммов каждая. К концу октября торпеда и специальная тележка для доставки ее к мосту были сооружены. В ночь на 31 октября торпеда была доставлена к железной дороге, бесшумно поставлена на путь, запущена и благополучно достигла моста. Произошел сильный взрыв. Немцы подумали, что взорвалась авиабомба, сброшенная с советского самолета, и потушили последние огни в городе[460].

Исключительно смелыми и эффективными были действия отряда под командованием Героя Советского Союза В. М. Яремчука. Почти все совершенные им диверсии проводились при помощи мин замедленного действия. Так, 6 ноября на линии Ракитно — Томашгруд минер Литвиненко установил мину с зарядом в 9 килограммов с замедлением на 5 часов. Утром прошел контрольный поезд, но мина еще не пришла в боевое положение. В 14 часов с большой скоростью к месту минирования подошел поезд. Произошел взрыв. По свидетельству железнодорожников, крушение вызвало пожар и взрыв находившихся в поезде боеприпасов. Весь эшелон сгорел[461].

Нарушение партизанами работы вражеского транспорта в 1943 году в большинстве случаев проводилось в оперативном взаимодействии с наступавшими войсками Советской Армии. Так, в ноябре 1943 года, когда в тылу врага особое значение приобрели железнодорожные узлы Шепетовка и Жмеринка, Н. С. Хрущев в радиограмме на имя командования соединения каменец-подольских партизан А. З. Одухи, С. А. Олексенко писал: