Читаем без скачивания Квазимодо - Алекс Тарн

Бегают так ребята с мешками с полчасика, глаза уже на лбы лезут. Наконец сержант им говорит, что, мол, молодцы они, стенки построили образцовые, и что, мол, это испытание пройдено ими с честью необыкновенной. Так что давайте-ка, ребятки, вытряхните песок из всех мешков, да не в кучу, а разравняв по территории, а мешочки, мол, сложите на место. Все, конечно, счастливы до ужаса, что с мешками этими гадскими закончили, вытряхивают песок, разравнивают, строятся. «Так, — говорит сержант. — Переходим к следующему этапу. Видите вон те мешки?..» И все начинается по новой, пес, в точности, как было до этого, с той лишь разницей, что песок приходится собирать по всей территории.

Потом песок снова вытряхивают, но если ты думаешь, что на этом все заканчивается, то нет, фига с два. Сержант опять возвращает их к тем же самым мешкам, и так раз за разом. Только каждый раз ребят остается все меньше и меньше, вот и все. Потому что кому интересно терпеть такие каторжные издевательства? И главное — за что? И вот, когда больше половины уже отсеялось и осталось всего-навсего человек сто пятьдесят самых крепких, им устраивают бег с носилками. Носилки, понятно, груженые — теми же мешками с песком. Бежать — наперегонки. Солнышко к тому времени уже высоко стоит, голову печет, пот глаза заливает, короче, Чиф, это тебе не носом в угол лежать и на Илана дуться. Как с сосиской-то? Еще не хочешь? Уверен? Экий ты крепкий орешек… Ну тогда слушай дальше.

А дальше, приятель, собирают тех, кто выжил, поздравляют, ведут на обед и кормят до отвала. А накормив, укладывают в тенечке на травку и ведут всякие усыпляющие беседы, короче, создают полное впечатление, что гибуш закончен. Но в том-то и загвоздка, что ни черта он не закончен! Все уже в полной расслабухе, чуть ли не похрапывают, как вдруг: встать!!. построиться!!. бегом марш!!. стой!.. ложись!.. Ложись-то ложись, но уже не на спину, а на живот, и не на травку, а в пыль и на камушки, и не просто ложись, а ползи… А куда «ползи», ты уже, наверное, и сам догадываешься… да-да, пес, к тем самым мешкам и ползи, и делай там все то же самое, что и раньше, только на этот раз — ползком и на полное брюхо. Так что тут уже, действительно, остаются только самые-самые…

И только потом уже, Чиф, обрати внимание, только потом допускают лицезреть какое-нибудь собачье высочество: запирают одного в маленьком таком загончике с собакой, которую видишь впервые в жизни, и дают ровно десять минут на то, чтобы познакомиться и уговорить ее выполнить пару-тройку команд. Так я и повстречался с твоим новым другом Оскаром. Я ему, кстати, тоже не сразу понравился. Видишь? — Вот здесь… да нет, куда ты носом своим лезешь?.. вот здесь… это он меня тогда цапнул, сукин сын. Сейчас трудно поверить, правда? Да ты кушай сосиску-то, не стесняйся… ну вот и молодец.

И за Оскара ты на меня не обижайся. Мы с ним знаешь, сколько вместе прошли? Тебе, брат, и не снилось. Еще в Ливане дороги проверяли, в засадах в холодные ночи друг об дружку грелись. Сколько он солдатских жизней спас — не сосчитать. Если б не он, я бы уже давно из армии ушел. Я ведь что — его жду. Ему уже седьмой год идет, вот-вот на пенсию уходить. Вот мы с ним вместе и дембельнемся… возьму его домой, на заслуженный отдых… эх… А тебе еще трубить и трубить, Чифуля, ты еще молодой… молодой, необученный… Ну что, отошел чуток? Ну и хорошо. Гулять-то пойдем?

И они пошли гулять, как ни в чем не бывало, только все-таки что-то в Чифе изменилось с того самого дня, что-то ушло безвозвратно. Детство закончилось? Скорее всего, так. Просто жизнь перестала быть игрой, какой была раньше. Жизнь стала работой, вот и все. Работой интересной, это правда… но — работой. Ну и ладно. В конце концов, если разобраться, когда-то ведь и взрослеть надо, не век ведь в кутенках бегать, правда? Тут ведь какое дело: собака без работы так до конца жизни бестолковым щенком и остается. Ни тебе самоуважения, ни тебе авторитета. Чего хорошего в такой собаке? Разве что экстерьер, а так… тьфу!.. игрушка плюшевая, а не собака.

Илан

Бахнул выстрел, за ним еще один. Это голанчики постреливали наудачу, надеясь спровоцировать врага на неосмотрительное действие. Но враг молчал, не собираясь преподносить им такой подарок, хитрый, сильный враг, во всеоружии досконального знания местности, подземных ходов и укрывищ. Напрасно солдаты всматривались в темный массив заброшенного квартала, напрасно искали вспышку ответного выстрела или огонек неосторожной сигареты, напрасно напрягали глаза в зеленом мо?роке приборов ночного видения — группа террористов ничем не выдавала себя, ядовитой змеей затаившись в вонючих, чреватых смертью лабиринтах.

Рядом вопросительно заерзал, задвигался Чиф — долго ли еще ждать? Илан погладил лохматую спину:

«Подожди, псина, не торопись, придет и наш черед. Вон, взгляни на Оскара — спокоен, как сфинкс. Учись…»

По правде говоря, даже Оскар начинал уставать: ведь они уже третий час неподвижно сидели в тесной утробе бронетранспортера. Илан осторожно вылез из люка и осмотрелся. Внизу, с безопасной стороны маячил лучик фонаря. Два младших офицера «Голани» курили у разостланной на земле карты. Илан подошел, деликатно кашлянул. Лейтенант поднял голову.

«А, собачья бригада… погоди, браток, уже скоро.»

«Нет проблем, — кивнул Илан. — Вы только мигните, а мы завсегда… Как он?»

«Плохо, — мрачно ответил офицер. — Забрали на вертолете, в госпиталь. Довезут ли живым, не знаю. Я ему первую помощь оказывал. Там хана. В голову.»

Илан вздохнул. Речь шла о командире взвода голанчиков, подстреленном из засады в самом начале столкновения. Затем террористы с боем отступили в безлюдный, полуразрушенный квартал и спрятались в заранее подготовленных укрытиях. Армия быстро блокировала район, но дальше требовалась особая осторожность. Почти наверняка арабы обильно заминировали возможные пути подхода — повсюду стояли растяжки и радиоуправляемые фугасы. В дополнение к этому никто не знал, где именно засели воины Аллаха.

«Сколько их?» — спросил Илан.

Офицер пожал плечами: «А черт их знает… Вроде, трое, но не наверняка. Ты нам только скажи, в каком они доме…» Он снова склонился над картой, тщательно запоминая самые мелкие детали, от которых, возможно, через час-другой будут напрямую зависеть жизни его солдат.

«Будете штурмовать?»

«Если бы так… — сердито откликнулся молчавший до того младший лейтенант. — Я бы этих гадов своими руками… Но кто нам даст? Ты что, не понял? — командир у нас погиб, так что больше рисковать не станут. Подгонят бульдозер и обрушат все к ядрене фене прямо на этих пидоров.»

Ага. Теперь Илан понял причину столь долгого ожидания. Доставка специального армейского бульдозера Д-9 и в самом деле требовала времени. Огромный, размерами с двухэтажный дом, бронированный со всех сторон бульдозер считался чересчур радикальным средством и потому применялся относительно редко. Обычно армия пыталась выкурить террористов из жилых или даже заброшенных домов, не разрушая строения — переговорами, снайперским огнем, мелкими противопехотными ракетами, а то и прямым штурмом. Угроза жизни солдат весила на политических весах меньше, чем снимок разрушенного палестинского дома в завтрашней газете. Часто и впрямь удавалось закончить дело без потерь. Но теперь, после гибели офицера, цацкаться никто не собирался. Бульдозеру не страшны ни фугасы, ни пули, ни РПГ. Только укажи ему на нужный дом.

На нужный дом… Илан покачал головой. Сколько таких «нужных» домов они прошли вместе с Оскаром за последние три года!.. Теперь вот и Чиф учится. Хотя Чифу, конечно, трудно тягаться с Оскаром в этом ремесле — и вес не тот, и характера не хватает. Атаковать вооруженного человека, да еще и без колебаний, с ходу — на такое не всякий зверь решится, даже самый храбрый. Террорист в своей норе обычно заряжен прежде всего на схватку с солдатами. Появление собаки — быстрой, агрессивной — для него всегда неожиданность, особенно, если собака не теряет времени. Чаще всего человек просто бросает оружие и зовет на помощь — неважно кого, лишь бы это были люди, а не ужасные рычащие чудовища с бешено разинутой клыкастой пастью.

Илан улыбнулся, вспомнив, как в Дженине Оскара запустили в многоквартирный дом, предварительно эвакуировав оттуда всех жителей. Известно было, что очень знатный вооруженный хамасник, на которого безуспешно охотились уже полтора года, находится в одной из квартир… но в какой именно? Оскар отсутствовал долго, и Илан даже начал беспокоиться. В итоге пес вывел террориста за руку — нашел в шкафу на верхнем этаже, отключил правую руку, вцепился в левую и вывел по лестнице на улицу. Все шесть этажей вел, сверху донизу. Цирк, одним словом… И ведь, главное, вооружен был этот абу? — арабу? до зубов; потом чего только наверху не нашли: и гранаты, и калач с десятком магазинов, и взрывпакеты… Все там осталось, на месте; вышел, голубчик, на улицу гол, как сокол. Разведрота парашютистов Оскару за эту операцию свежую индейку презентовала. Вот она, справедливость: сами укатили на премиальный уикэнд в Эйлат, а пса два дня несло с этой индейки…