Читаем без скачивания Карл XII. Последний викинг. 1682-1718 - Сергей Цветков

Эти качества Августа не могли остаться незамеченными женщинами. Действительно, ни Людовик XIV, ни любой другой коронованный донжуан не могли похвастаться таким обширным списком любовниц. В добавление к первому прозвищу Августу дали и второе — «король-волокита». О его похождениях ходили легенды. Маркграфиня Байретская, сестра Фридриха Великого, в мемуарах серьезно пишет о 354 детях саксонского курфюрста, а один профессор приписывал ему 700 жен. Таким образом, Август почти сравнялся с царем Соломоном если не в мудрости, то в сладострастии, и это при том, что саксонские законы карали смертью супружескую измену.

Вот образец его любовных приключений. Август объездил все дворы Европы. В Мадриде, на приеме у Карла II, он увидел в королевской свите прекрасную маркизу Манцер. Август сразу воспылал к ней страстью и решил добиться ее любви любой ценой. Сделать это было нелегко: как водится в подобных случаях, маркизу зорко сторожил ревнивый муж. К тому же сама маркиза не спешила обратить внимание на саксонскую диковину. Августу удалось подкупить камеристку маркизы, донну Лору, которая доставляла своей госпоже его письма и подарки и наконец сумела склонить ее к состраданию «несчастному принцу». Свидание состоялось в полночь, в спальне маркизы. «Не стану описывать радости, — пишет лукавый повествователь, свидетель этой интриги, — охватившей обоих влюбленных при свидании, не стану передавать их беседу. Первую легко себе представить, вторая же осталась тайной, никому не поведанной. По-видимому, время пролетело для них быстро, так как они провели вместе три часа, и хотя маркиза решила сказать принцу, что свидание больше не повторится, однако у нее не хватило сил исполнить свое намерение. Они условились о новой встрече и несколько раз беседовали таким образом».

У этой истории был типично испанский конец. Маркиз Манцер дознался про эти посещения и купил трех наемных убийц, которым поручил убить курфюрста. Подкараулив его ночью в саду, троица внезапно набросилась на Августа, когда тот, ничего не подозревая, шел на свидание, и нанесла ему несколько ударов. Августу удалось выхватить пистолет и прострелить голову одному из нападавших. На шум подоспел слуга курфюрста, и бандитам пришлось несладко — еще один из них был застрелен, третий ранен. Раны Августа были незначительными, и он намеревался скоро возобновить встречи с возлюбленной. Но маркиз, узнав, что покушение не удалось, решил доставить себе удовлетворение другим способом. С кинжалом в одной руке и кубком с ядом в другой он вошел в комнату жены, где была и донна Лора. Даже не потребовав оправданий, он на месте заколол донну, а жене предложил выбор между кинжалом и ядом. Несчастная женщина на его глазах осушила кубок. Маркиз свалился в горячке и последовал за супругой через несколько дней.

Август же отправился в Италию к новым победам.

Успехи у женщин не заглушили в Августе честолюбия, более приличного государю. Когда 17 июня 1696 года скончался знаменитый польский король Ян Собеский, некогда освободивший вместе с отцом Августа Вену от турок, саксонский курфюрст выставил свою кандидатуру на польский престол.

Польша, объединенная с Литвой в одно государство, носила название Речь Посполитая. Плодородная обширная страна с многочисленным населением жила в основном за счет земледелия. Промышленность пребывала в забвении; торговля находилась в руках иностранных купцов — англичан, немцев, французов, а еще больше — евреев, у которых было здесь 300 синагог. Торговцы покупали у крестьян по низкой цене хлеб, скот и другие продукты и везли в Данию и Германию, где сбывали втридорога.

Крепостное крестьянство находилось в полной зависимости от шляхты, владевшей правом суда и смертной казни. Подобно саксонским дворянам, верхушка польского общества щеголяла европейским лоском, в то время как большинство населения еще жило в мире библейских образов. Интересно, что Польша, хотя и не была в древности затронута римским влиянием, оставалась единственной страной в Европе, где продолжали в обиходе говорить на латыни; знанием языка католической Библии могла похвастать даже прислуга.

Исключительность государственного строя Речи Посполитой заключалась в том, что она сохранила название республики наряду с королевским достоинством. Каждый дворянин мог подавать голос за короля и сам быть избранным королем. Этим правом шляхта торговала, и так как сами поляки редко бывали богаты, польскими королями часто становились иностранцы.

Дворянство и духовенство защищали свободу от короля и отнимали ее у народа. Дворянин был полностью независим и практически ненаказуем. Мелкопоместная («загоновая») шляхта шла в услужение к панам за вознаграждение, предпочитая службу занятиям торговлей и промышленностью. Ухаживая за лошадьми хозяина, эти люди называли себя избирателями королей и истребителями тиранов, замечает Вольтер.

Власть польских королей была сильно ограничена: договор, заключаемый ими с дворянством при вступлении на престол (pacta conventa), освобождал от клятвы подданных в случае, если сам король оказывался неверен подписанным условиям.

Король назначал на все должности и жаловал все знаки отличия. Наследственное право сохранялось лишь на землю и звание дворянина; титулы не наследовались. Но король не мог отнять однажды пожалованную должность, а республика могла отнять у него корону.

Дворянство, продавшее королю свои голоса на избирательном сейме, часто изменяло своим настроениям. Боясь усиления королевской власти, оно постоянно составляло против нее заговоры. Те, кого король назначал на должности и не мог сменить, легко становились его врагами. Королевские фавориты были ненавистны остальным, поэтому в стране постоянно существовали по крайней мере две враждебные партии.

Высший законодательный орган страны — сейм — состоял из двух палат: сената, куда входили воеводы и епископы, и нижней палаты, где заседали депутаты от воеводств. На сейме решающий голос имел примас[35], архиепископ Гнезненский — наместник королевства в междуцарствование и второе лицо после короля. Каждый депутат сейма имел право veto, и если дворянин, воспользовавшийся этим правом, покидал заседание, то сейм распускался.

Враждующие партии образовывали конфедерации, в которых дела решались большинством голосов. Конфедерации существовали не по закону, а по обычаю и действовали именем короля, хотя часто без его согласия и против его интересов. После окончания беспорядков сейм утверждал или отменял акты конфедераций. Сейм также мог отменить решение предыдущего сейма.

Шляхта была главной военной силой Речи Посполитой. Республика без труда выставляла по первому требованию 100-тысячную армию (королю сделать это было гораздо труднее). Однако эта армия медленно двигалась и дурно управлялась. Необеспеченность фуражом приводила к тому, что войско не могло долго находиться в боевом порядке. Но чувство собственного достоинства и природная смелость рыцарства делали это войско страшным для врага. Его можно было победить, однако очень нелегко удержать победу. Поляки сравнивали себя с тростником, который выпрямляется, когда ветер стихает. В стране почти не было сильных крепостей; шляхта, подобно спартанцам, считала себя лучшими стенами городов. К тому же королю не разрешалось возводить крепости, из боязни, что это может усилить его власть. В основном укреплялись пограничные пункты, а сама страна была совершенно открыта. Во время мятежей или войн наспех сооружали земляные укрепления, исправляли старые и город часто бывал взят быстрее, чем эти работы оканчивались.

Войско Посполитое созывалось только по решению сейма или приказу короля в случае крайней опасности. Оно существовало за счет республики и состояло из двух корпусов: польского (36000) и литовского (12000); оставшееся необходимое число набирали из ополченцев. Начальники обоих корпусов действовали независимо друг от друга. Назначал их король, но отчет они держали лишь перед республикой.

Полковники были неограниченными хозяевами своих полков. Обязанность содержания солдат ложилась на их плечи, точнее, обременяла их карман, но так как им самим республика платила крайне редко, то снабжение армии осуществлялось за счет населения.

Вельможи на войну одевались пышнее, чем в быту; их походные шатры зачастую выглядели роскошнее их домов. Особым великолепием отличалась конница, составлявшая две трети войска. Она разделялась на гусар и латников. У каждого всадника было несколько слуг, ухаживавших за лошадьми. Кони составляли предмет особой заботы и гордости, их украшали сбруей с серебряными бляхами и гвоздями, вышитыми золотом седлами, позолоченными или массивными серебряными стременами, длинными, волочащимися по земле чепраками, как у турок, роскоши которых поляки подражали по мере сил. В целом кавалерия представляла собой внушительное зрелище.