Читаем без скачивания Бегство из гетто: Заметки по поводу рукописи, оставленной в ОВИРе - Борис Кравцов

— Вы представляете, что эти израильские провокаторы сделали? — спросила, блондинка. — Не зная Симин домашний адрес, или, может быть, с умыслом, они прислали этот вызов прямо в больницу. Ну конечно, все об этом узнали и все и всё правильно поняли. Нас, советских людей, на такие провокации не возьмешь…

Они ушли так же, как и вошли в кабинет: первой решительная Полина Федоровна, за ней робкая, но уже переставшая плакать Сима Файвеловна.

А как хотелось бы сионистским провокаторам другого результата! Уедет такая Сима в Израиль или не уедет, станет на „земле предков“ одной еврейкой или одним евреем больше или меньше — для них большого значения не имеет. А вот послать вызов в адрес учреждения, чтобы о нем все знали, в надежде найти людей, среди которых можно было бы посеять недоверие, неприязнь к евреям — вот „политические дивиденды“, которые сионисты старались и стараются получить. Им бы очень хотелось, чтобы вокруг каждого еврея, получившего вызов в Израиль, возникла стена предубеждения. Куда ему тогда деться? Один выход — в Израиль. Вот ведь на что они рассчитывали.

Не вышло! А ведь, как сообщала сионистская печать, только за период с 1968 по 1979 год израильские власти направили в нашу страну 600 тысяч вызовов, большинство из которых с негодованием были отвергнуты советскими гражданами. Вдумайтесь в эту цифру — 600 тысяч! Это практически по одному на каждого второго или третьего советского гражданина еврейской национальности!

Фабрикация фальшивок производилась по методам сколь подлым, столь и примитивным. Заезжие эмиссары собирали фамилии и адреса советских евреев, которых они и в глаза не видели; израильские спецслужбы на предварительных опросах иммигрантов из Советского Союза столь же тщательно выпытывали у них такие же данные о знакомых. „Родственников“ подбирали из находящейся здесь же, под рукой, книги адресов израильтян. Нотариусы, не глядя, ставили печати на бланках, „любезно“ предоставленных министерством иностранных дел, и — мавр сделал свое дело — фальшивке давался ход.

Мало того. Как писал один из советских публицистов, в Израиле появилась даже определенная категория платных „родственников“-провокаторов, так называемые „кэсэф-сионисты“ („кэсэф“ на иврите — деньги). Двести лир (так до переименования в шекель называлась израильская валюта) за душу — такую плату получали они за каждый подписанный ими фальшивый вызов.

Между прочим, по такому же фальшивому вызову выехал в Израиль и Шполянский, он сам об этом рассказывает и, как уже говорилось выше, до сих пор не знает „родственников“, приславших ему вызов. Да и откуда им взяться, если у него никогда и никого из родных в Израиле не было.

Если уж называть вещи своими именами, то надо сказать и о том, что Шполянский, будучи еще в СССР, вращался в кругах националистов, а выехав в Израиль, сам участвовал в фабрикации таких „вызовов“. Об этом он тоже пишет — что было, то было…

В. ШПОЛЯНСКИЙ:

„…Первых иммигрантов встречали овациями и поцелуями, в их честь произносили речи и лили слезы. Их фотографировали и снимки рассылали во все крупные газеты и журналы мира. У них, как у героев киноэкрана, брали интервью, и мало кто находил в себе мужество не лить грязь на только что покинутую родину, общество и даже на друзей. Их отвозили в новые квартиры с холодильниками и телевизорами (за счет налогоплательщиков США).

Впрочем, очень скоро пышные встречи закончились, процедура расселения стала будничной, как обыденными стали хлопоты и проблемы иммигрантов…

Для многих израильтян, как и для американцев, Советский Союз был белой книгой, Загнанные пропагандой своих стран в темный угол невежества, израильтяне ожидали увидеть выходцев из местечек со всеми признаками мира „галута“{18}. В их представлении Россия и по сей день не вышла за порог XIX века, бедные, загнанные, угнетаемые и насильно русифицированные евреи должны были явить собой жалкое зрелище — настолько жалкое, что, по преобладающему мнению израильтян, при встрече было необходимо отмыть их душистым мылом, поселить в каком-нибудь подходящем жилье, слегка обучить ивриту и ставить к работе, благо черной работы в Израиле в то время хватало.

Израильтяне считали, что раз они и „мировое еврейство“ ведут беспощадную борьбу с „советским строем“ за „спасение“ советских евреев, то уже за это одно следует ожидать от последних; бесконечной благодарности и покорности. А уж за чудо приобщения к телевизору (кстати, телевидение появилось в Израиле только в 1967 году), стиральной машине и холодильнику ожидали земных поклонов и благодарственных молебнов. Ко мне самому не раз обращались с вопросом, знают ли в СССР, что такое холодильник или… помидор… Для большинства израильтян встреча с выехавшими из СССР евреями была подобна шоку, они не хотели верить в то, что Советский Союз — высокоцивилизованная и высокоразвитая страна. Врачи и инженеры? Педагоги и музыканты? Высокий уровень образования и профессиональной специализации евреев из СССР казался израильтянам насмешкой над их чаяниями. Ведь не только высшее, но и полное среднее образование (а учеба на последней ступени, в 8— 12-х классах, в Израиле платная) большинству израильтян было не по карману…“

И тогда раздались крики: „Эйфо овдим?“ — „Где рабочие?“ Новые иммигранты, пишет Шполянский, стали объектом зависти, ненависти и презрения. Их ненавидели „черные“ израильтяне за то, что новым иммигрантам были предоставлены льготы, которых были лишены они, сефарды, приехавшие раньше. Их презирали „белые“, сабра, за то, что „новенькие“ прибыли, мол, на все готовенькое, на их долю пришлось „мало“ малярийных болот и тяжелой целины и они „не живут в палатках первопоселенцев“.

Помнится, пишет Шполянский, состоялась манифестация школьников: они протестовали против льгот новым иммигрантам, в то время как их собственные родители-старожилы с трудом покупают им школьную форму… Выступили с протестом и инвалиды израильских войн — на автомашинах, продаваемых иммигрантам из СССР по льготным ценам, устанавливались такого же цвета номера, как и у инвалидов, и местные жители разносили эти машины на куски…

Но признать факт социальных или духовных трений — значит поставить под сомнение ценность для Израиля евреев из СССР и целесообразность „борьбы“ за них, а это не входило в планы сионистов. Поэтому с „легкой“ руки прессы был пущен в оборот и получил широкое хождение, так сказать, „экономический мотив“ несовместимости: выехавшие из Советского Союза (естественно, по заявлениям израильской прессы, обделенные в СССР элементарными материальными благами) требуют, мол, больше, чем им дают. Предел их мечтаний — „два „В““ вилла и „вольво“ (марка автомашины); некоторая недостижимость этих „двух „В““ и является основой их „комплекса“.

Но дело не в этом (хотя, как уже говорилось, потребительские, мещанские устремления играли немалую роль), а в другом, и об этом пишет Шполянский. Он приводит, например, такую цитату из одного израильского исследования: „Большинство советских евреев — это слабые для еврейства люди. Дело не в военных или экономических проблемах. Они не могут вынести психологического, душевного накала“. Один из бывших советских граждан, психиатр по специальности, довольно точно установил диагноз — он назвал это состояние „недовольства“ Израилем „комплексом генерализованной ненависти“. Встал даже вопрос о создании специальной психиатрической службы для новых иммигрантов.

В. ШПОЛЯНСКИЙ:

„Я много ездил по стране, встречал старых знакомых, обзаводился новыми и в Израиле, и потом уже в США, куда они бежали, оставив все „блага“, отпущенные им Израилем. Многие из них не стеснялись признаться в том, что совершили ошибку… Были люди, которые в своем разочаровании в Израиле становились мизантропами, и они-то чаще всего писали в СССР радужные письма о своей жизни здесь. Один из них сказал мне со злом: „Пусть приедут и получат свое…“

Я часто встречал в Израиле людей с глубокой тоской в глазах. За ряд лет, в течение которых я знал многих из них, кое-кто изменился, но они не привыкли, а просто смирились. А это едва ли не самое худшее, что может сделать с человеком общество — заставить его смириться. Смиряться приходится со многим, даже слишком многим. Практически со всем, что есть Израиль…

Но время тоски и раскаяния уже кончилось. Они стали израильтянами, а это требует соблюдения определенных правил игры: нужно либо молчать, либо лгать. Или бежать из Израиля…“

Этот раздел о крушении иллюзий бывших советских граждан Шполянский завершает цитатой из уже упомянутого „социологического труда“ (об этой книжонке — „Алия 70-х…“— речь еще пойдет). Как ни расхаживали авторы этого „исследования“ вокруг да около темы „болезненного вживания“ в израильское общество людей, выехавших из СССР, они в конце концов вынуждены были сказать правду. Вот признание одного из бывших советских граждан, инженера, своего рода идеалиста, движимого желанием отдать свои силы „земле предков“: