Читаем без скачивания Основные труды. Том 2. Идеология последовательного (революционного) гуманизма. Теория общества и хозяйства - Галина Ракитская

Приведу также выдержку из изданной в 1962 г. книги, безусловно, выдающегося марксиста советского времени Ю.Н.Давыдова, которая специально посвящена изложению общих философских и социологических предпосылок марксистского решения проблемы свободы: "… Как только мы начинаем конкретно-исторически ставить вопрос об отношении свободы одного индивида к свободе другого, мы тотчас же сталкиваемся с тем обстоятельством, что люди никогда не выступали в истории в качестве обособленных социальных “атомов” (“монад”). В реальной эмпирической истории они всегда были представителями определенных общественных классов, социальных слоев, группировок и пр. Поэтому вопрос об отношении свободы одного индивида к свободе другого имеет своей предпосылкой решение вопроса о свободе тех социальных слоев, к которым они принадлежат, социальных групп, к которым они примыкают, общественных классов, представителями которых они являются. Стало быть, прежде всего этот вопрос выступает как вопрос о реальных отношениях упомянутых социальных образований друг к другу”[43].

Живой современной иллюстрацией этого марксистского положения может служить знаменитая шахтёрская забастовка, начавшаяся в Кузбассе (г. Междуреченск) 11 июля 1989 г. После забастовки “социологи взялись изучать её причины. Раздали анкеты, собрали ответы. Обсчитали, обобщили. Собрали шахтёров и доложили результаты опроса. Те самые люди, которые порознь отвечали на вопросы о причинах забастовки, собравшись вместе, решительно отвергли итоги опроса, даже возмутились ими. Отвечая порознь, они упускали из виду нечто, чего не упускали из виду, находясь и действуя вместе. Это общее (совместное) нечто не раскладывается на множество индивидуальных частей и не складывается из них. Это гражданское и человеческое достоинство. В реальной общественно значимой форме оно существует лишь как массовое, социально-групповое свойство”.[44]

Согласно марксистским представлениям, угроза демократии проистекает из неравновесия социальных сил, а не из-за отсутствия каких-либо конкретных форм представительства социальных групп в политической системе. Неравновесие социальных сил в классово-демократическом обществе всегда несёт опасность скатывания к политической диктатуре, чреватой – независимо от субъекта диктатуры (буржуазная, пролетарская или какая-либо иная) – казарменно-кастовым перерождением общества.

В то же время, согласно марксистским представлениям, неравновесие социальных сил с перевесом на стороне эксплуатируемых трудящихся открывает возможность социальной революции в целях исключения экономической эксплуатации из жизни общества.

Ликвидация эксплуатации означала бы устранение наиболее глубинной причины возникновения тоталитарных систем. И классики марксизма, и современные марксисты рассматривают такой вариант развития одним из реально возможных, но вовсе не неизбежным, не предопределенным.

В отличие от этого псевдомарксисты, сталинисты в том числе, настаивают на том, что “коммунизм – светлое будущее всего человечества”, игнорируя реальные сложности перехода обществ не только в русло социалистического развития, но и в русло буржуазно-демократического развития. В марксизме, напротив, сложность таких переходов вполне осознана и накоплен ряд серьёзных обобщений о закономерностях социально-организационных преобразований революционных эпох.

Об этом – во второй части работы.

Часть вторая

Проблематика социально-организационных (институциональных) преобразований в марксизме

Марксистское обществоведение нацелено на революционное преобразование общества в интересах трудящихся. Поэтому проблематика перехода от той или иной формации к более прогрессивной по критериям трудящихся – собственный (специфический) предмет марксизма. Это коренным образом отличает его от всех направлений буржуазной общественной науки (в том числе и от институционалистов), которая ставит и решает те или иные задачи “в рамках той хозяйственной системы, в которой мы живем” (Д.Кейнс).

В центре внимания марксизма оказывается возникновение (создание) социально-экономических механизмов, обеспечивающих переход к более прогрессивной общественной формации и устойчивое функционирование новой общественной системы. Применение марксистских подходов к этой проблематике позволяет понять логику институциональных изменений в ходе современного переходного периода в России и достоверно прогнозировать реально возможные принципиальные линии продолжения институциональных изменений.

Отмечу прежде всего, что непосредственным объектом реформаторской деятельности при общественных преобразованиях являются общественные институты и только общественные институты. Суть общественных отношений (причина содержательной устойчивости) не существует рядом с конкретно-явленческими формами Сущность «является». Если не вмешиваться впрямую в биологическую природу человека, то невозможно изменить общество, общественные отношения, минуя институциональный уровень, то есть формы структуризации (организации) общественных отношений. Этот тезис согласуется с марксистским представлением о человеке как совокупности общественных отношений. Меняются общественные отношения – и в этом смысле и в этом объёме меняются люди.

Абсолютно противоположная марксизму позиция исходит из представлений о том, что общество есть сумма индивидов, а потому для смены характера общественных отношений требуется изменить самого человека [45]. Однако непосредственное (минуя общественные институты) воздействие на природу человека не относится к категории общественных преобразований. Такое воздействие, конечно, в принципе возможно. И если не как акция богов или не как результат естественно-биологического развития человека, то как акция антигуманной, с точки зрения марксизма, неинституциональной, так сказать, практики выведения новой породы человека научно-техническими средствами.

На деле в истории человечества до сих пор концепции изменения природы человека как предпосылки изменения общества порождали либо наивные надежды на массовое распространение практики самосовершенствования, самоперевоспитания людей, либо выливались в тоталитарную практику массового перевоспитания «народа», навязывания религиозно-фундаменталистских или иных моральных (например, КПСС-го) кодексов. В предельных вариантах – выливались в фашистскую практику массового физического уничтожения якобы «неполноценных» людей, этнических и пр. чисток.

Вероятность применения антигуманных неинституциональных способов преобразования общества в современных условиях возрастает. Эта угроза сегодня исходит, например, от применения таких научных технологий, как генная инженерия, клонирование и т. п.

Осознание социально-деградирующего итога современных реформ в России актуализировало вопрос о допустимой мере разрушения при революциях, в общем виде – о соотношении созидательных и разрушительных процессов при переходе к новому общественному строю.

В этой области в марксизме накоплены серьезные теоретико-методологические подходы и обобщения. Приведу далее основные положения из этого багажа с рядом иллюстраций из области теоретико-методологического решения проблемы революционного перехода буржуазного общества в русло социалистического развития.

а) Устранение старых отношений путем их замены новыми

Социальная революция, согласно марксизму, ни в коей мере не сводится к разрушению старого и, естественно, не является акцией тотального разрушения (разрушения общества). Революция и революционные реформы устраняют старое не иначе как путем его замены, вытеснения прогрессивным новым. Вот одно из рассуждений о судьбе пролетариата и буржуазного государства в социалистической революции, демонстрирующее марксистский способ мышления: “Пролетариат берёт государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство”[46].

С классическим марксизмом и его творческими продолжениями не имеют ничего общего представления о том, что революция должна сначала уничтожить все старое и лишь затем на пустом, так сказать, месте строить новое. Такие представления о последовательности акций революции – продукт метафизического мышления. Те, кто приписывает их марксизму, могут аргументировать это лишь ссылкой на эмоционально-песенное оформление пролетарской идеологии, да и то в искаженном варианте, в котором вместо “разроем” поют “разрушим”: “Весь мир на силья мы разроем до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим…”