Читаем без скачивания Заря богов - Морис Дрюон

Но назавтра, перестроившись, они вернулись, и в этот раз мне бы, конечно, не удалось отбить их натиск без сторуких, построенных в ряд позади огромных рвов, выкопанных ими ночью.

И так продолжалось долгие дни, и черные эринии, распустив крылья и омочив волосы в крови, носились над полем битвы. В сумерках порывы ветра доносили до нас терпкий запах пота гигантов.

Тем не менее многие нимфы, сатиры и даже некоторые из сыновей или прямых потомков титанов беспрерывно приходили под покровом темноты в наш лагерь и вливались в наши ряды, не желая терпеть притеснения Крона. Их становилось все больше.

— Но откуда же тогда, — спросил я как-то утром, — вопреки поражениям, которые мы каждый день наносим нашим врагам, они беспрестанно пополняют свои силы и вновь появляются на заре, чтобы атаковать нас с той же яростью?

— Это потому, — сообщили мне новые союзники, — что поток Ахерон, сын Земли, предал вас и каждую ночь поит гигантов и кентавров, позволяя им снять усталость.

Тогда, хоть и испытывая некоторое беспокойство, я решил привлечь циклопов и дать волю их ужасным силам, понимая, что без этого войне не будет конца.

— Сосредоточьте вашу огненную мощь на титанах, — приказал я им. — В первую очередь следует повергнуть их и Крона. Не возитесь с гигантами. Они сдадутся, как только увидят, что их хозяева разбиты. Вам достаточно вскипятить воды Ахерона.

В самом деле, этого оказалось достаточно. Но какой ценой! А ведь Память меня предупреждала. Закипела не только вода, закипело все.

Циклопы встали. Легкое, едва заметное гудение, исходившее от них в бездействии, перешло в чудовищный вой, накрывший все прочие звуки. Они взвились в воздух, оставляя позади себя огненный след. Потом каждый стал открывать и закрывать свое ужасное око; и все, чего касалась сила, бившая из их круглых зрачков, тотчас же исчезало в нестерпимом накале. Казалось, будто Земля порождает новые солнца, которые вспыхивают на миг и превращаются в странные облака, сначала винноцветные, потом розовые, потом мутно-желтоватые, потом голубовато-белесые, которые поднимаются вверх, лопаются, вытягиваются, колышутся в потоках эфира — невесомые трупы всякой жизни.

Вскипали леса; вскипал перегной; песчаник и кремень текли, словно масло; мрамор испарялся.

Хоть и опаленные дыханием этого пекла, хоть и ослепленные вспышками огня, Крон и его союзники продолжали сопротивляться. Титаны Криос и Гиперион в отчаянном усилии пытались опрокинуть на нас целые горные цепи: на какое-то мгновение закачались Балканы и дрогнул Кавказ. Тем временем уже совершенно обессилевшие Иапет и его сын Атлас, ухватившись за небо, пробовали отломать от него куски и обрушить на нас. При этом они запоздало кричали, призывая на помощь Урана:

— Отец, защити нас!

Но изувеченный Уран оставался недвижим, безучастен и нем. Он не мешал Судьбам отомстить за него.

И тогда воззвал сам Крон:

— Танатос! Танатос!

Этот безумец хотел, раз ему суждено быть побежденным, чтобы все погибло вместе с ним. Он призывал бога смерти против самих бессмертных, против стихий, против Вселенной. Должно быть, Крон решил, что его мольбе вняли, ибо сзади вдруг возникла, словно явившись из глубин мира, некая незримая сила, сокрытая неосязаемой пеленой цвета ночи. Сила столь же разрушительная, как и огонь циклопов: все леденело и каменело пред ней. Деревья обращались в камень, металлы сжимались, застывала ртуть, и сам воздух в этой бездне холода приобретал твердость клинка.

То был не бог смерти, но бог, которому смерть подвластна: мой брат Аид, скрываясь под черным шлемом, шел на последний приступ.

Атакованные с тыла, растерянные, силясь вырваться из ледяных объятий безликой, бесформенной, незримой силы, титаны пали наконец и, натыкаясь друг на друга, увлекая Крона в своем падении, подкатились к моим ногам.

По моему приказу сторукие тотчас же бросились на них и опутали цепями.

Тогда я остановил циклопов, испепелявших землю, и крикнул гигантам:

— Ваши хозяева побеждены и взяты в плен! Вам нечего более ждать от них. Прекратите борьбу, если хотите, чтобы вас пощадили.

Гиганты были истерзаны и изнурены; поражение окончательно лишило их сил. Они поколебались немного, потом Алкионей, Красный Порфирион, Офион и все прочие выпустили каменные глыбы из рук и уныло поникли головами. Афина своим копьем вынудила их опуститься на колени.

Великая, тишина снизошла на мир, ошеломляющая тишина, где каждый, еще не веря в окончание боев, слышал только звук собственного дыхания. Но вскоре грянули ликующие возгласы. Победившие боги обнимались и целовались. Вокруг них запрыгали, заплясали нимфы и сатиры. Со всех сторон сбегались большие и малые божества, кричавшие от радости. Все мироздание, хоть и изнуренное, хоть и покрытое глубокими ранами, вновь обретало силы, чтобы отпраздновать свое освобождение.

Да, мы победили; да, мы были счастливы! Крон корчился в оковах, которые пришлось удвоить. Стенал и умолял меня, вероломный:

— Не забывай, я твой отец!

— Я не забуду, — ответил я, — как ты поступил со своим собственным отцом. Вспомни-ка серп.

— Неужели ты подвергнешь меня тому же?

— Учитывая, как ты обычно поступал со своим потомством, — продолжал я, — потеря была бы невелика.

— Куда ты собираешься меня упрятать?

— Узнаешь.

Я собрал одноглазых и сторуких.

— Крон и его дурные братья отправятся в ту темницу, куда мудрость Урана уже заключала их и где вы сами так долго томились. Дверь будет закрыта. Вы встанете перед ней и будете там вечными тюремщиками.

И я повторил модуляцию:

— Воля Зевса!

Тогда, со своим великолепным и ужасающим послушанием, сторукие, не прося никакого вознаграждения, подхватили пленников и повлекли их в бездну. Котт тащил на плечах Криоса и Гипериона; Гиг — Коя и Иапета; Бриарей взвалил на свои пятьдесят затылков самого Крона. Циклопы, приглушив яркость лучей, направленных в глубины мира, открывали и замыкали шествие. Я в последний раз взглянул на своего отца и увидел полные ненависти глаза и злобный оскал. Прежде чем скрыться, он попытался укусить своего брата Океана и мать Землю.

Я велел выйти вперед Атласу, сыну Иапета.

— Ты хотел обрушить небо, — сказал я ему. — Отныне будешь держать его на своих плечах.

Потом вызвал Ахерона.

— Сын Земли, ты поил врагов света; отныне будешь нести свои воды под землей и питать ими топи Преисподней.

Гигантов я помиловал, решив, что силы этих наемников еще пригодятся; они могли бы послужить моему царствованию, как служили царствованию моего отца. Что же до кентавров, то они сбежали и исчезли в небе Азии.

Тут моя кузина Осторожность (но где же она была во время битвы? я ее что-то не видел!) приблизилась и сказала мне:

— Ты ошибся, пощадив гигантов.

— Отнюдь, — возразил я. — Взгляни, как они теперь присмирели. Их нельзя винить, они просто подчинялись тому, кто отдавал приказы. Не хочу лишаться их мускулов, нам ведь предстоит исправлять разрушения.

— Они способны доставить тебе еще больше хлопот.

Однако я упрямился. Это была моя единственная ошибка, но она дорого мне обошлась. Из-за нее десять лет спустя мне пришлось выдержать еще одну войну.

— Зато, — продолжала Осторожность, — с Кроном и его братьями ты поступил благоразумно. Силы циклопов и гекатонхейров будут сдерживать силы титанов. Таким образом, и те и другие никуда не денутся из бездны.

— Ради нашей безопасности я бы предпочел не столь хрупкую вещь, как равновесие. Тот, кто говорит «равновесие», уже предполагает, что оно может быть нарушено. Но лучшего я придумать не смог.

— Любая устойчивость — лишь равновесие, — ответила Осторожность. — Тебе поддерживать его. Пока мы ничем не рискуем, поскольку Вселенная устала.

Опустился вечер, спокойный вечер, без ужаса. Сколько лет, сколько эр Земля не знала этой вечерней прохлады, этой кротости мира? Умолкали последние радостные песни освобожденных божеств; вновь блистали звезды. Природа, живые существа вновь могли мечтать и строить планы на будущее.

«Я победитель, я счастлив!» — твердил я себе.

Но усталость мешала мне вволю насладиться победой. Я заснул, отложив на завтра, на свежую голову все проблемы, которые уже вставали предо мной.

Мир после войны. Собрание богов. Принцип власти. Выборы

Какое же уныние охватило меня, когда я проснулся! Хоть ни один континент в этот раз и не погиб, но края, где свирепствовала битва, являли взору удручающее зрелище. Многие реки, перегороженные укреплениями титанов, сменили русло. Их воды скопились в огромных озерах на вершинах новых гор, а прежние пики скатились в море. Горная растительность завяла; внизу все было выжжено, остался только пепел. Обширные равнины, некогда щедро засеянные рукой Урана, обратились в пустыню. Целым не осталось ни одно живое существо. Люди, те, что сумели спастись, боязливо выходили из пещер, но в каком состоянии! Растерянные, нагие, ошеломленные, они с дрожью смотрели, как белесые тучи, набухшие от испарений битвы, медленно растворялись в небе.