Читаем без скачивания Заря богов - Морис Дрюон

— Я уже видела все это, я уже видела все это, — бормотала Память.

На Олимп стали стекаться и те, кто участвовал в войне, и многие другие боги, которых я пока не знал. Они казались ничуть не менее подавленными, чем люди. Но говорили все одновременно, поздравляя себя с успехом, и каждый рассказывал о своих деяниях. Вновь прибывшие толпились вокруг меня и моих братьев, выражая искреннюю или притворную благодарность и стараясь объяснить причины, помешавшие им присоединиться к нам раньше. Некоторые хвастались какими-то тайными подвигами, которые, если им верить, существенно способствовали низвержению моего отца. Но все проявляли великое беспокойство о будущем и великое замешательство в настоящем.

Как же будет осуществляться власть при новом поколении богов и как будет преобразован мир? Где обоснуется каждый и какова будет его доля трудов и радости?

Я уклонился от ответов на вопросы, а тем паче от приказаний.

Фемида, как мы и договаривались, потребовала тишины. Боги расселись в большом амфитеатре, образованном горами, в котором еще ощущался сильный запах гари. Когда все расположились и умолкли, Фемида произнесла речь:

— Первое, что нужно сделать, — это вручить одному из нас верховную власть. Действительно, все наши будущие поступки обречены на тщетность и бесплодность, если не будут взаимно дополнять друг друга и если каждый из нас не станет действовать, поддерживая усилия соседа. Однако чтобы наши действия взаимно дополняли друг друга, они должны вписываться в согласованное целое, в общий порядок. Чтобы такой порядок стал возможен, мы должны признать власть, которая его определит и заставит уважать; надо, чтобы каждый отказался от частицы своей собственной власти, которая останется бесплодной, если мы захотим сохранить ее целиком. Надо утвердить всеобщую направляющую власть. А потому мы должны выбрать вождя, который будет оглашать указы, следить за их исполнением, распределять задачи, предотвращать нарушения прав, разрешать споры, наказывать проступки, вознаграждать усилия и подвиги, одним словом, мы должны избрать такую власть, которая, содержа в себе все остальные, будет править нами и миром.

Фемида умолкла.

Многие из богов обратили взоры ко мне. Они подчинялись мне во время битвы и, казалось, были удивлены, что я не продолжаю ими командовать. Я молчал.

— Выберем самого сильного! — крикнули одни.

— Самого мудрого! — сказали другие.

— Самого старшего! — предложили сыновья Океана.

Тут среди собрания явилось некое новое божество. Ее поступь, равно как и красота, отвлекли всех от обсуждения. Она шла со спокойной уверенностью, держа в руке веточку коралла, как держат цветок, и словно любовалась собственным отражением в глазах каждого.

— Это твоя тетка Афродита, последняя дочь Урана, — шепнула мне Память.

Афродита села, приняв гармоничную позу. Она, бесспорно, обладала поразительной красотой. Ее шелковые волосы были волнисты, как море; ногти отливали перламутром. Ухоженная с головы до пят, надушенная, она прибыла с Кипра, и ее вид резко отличался от вида прочих божеств, еще запыленных недавними боями. Афродита улыбнулась мне, моим братьям, улыбнулась всем богам мужского пола Богини тотчас же взревновали.

Сыновья Океана, тут же передумав, предложили:

— Выберем самую красивую.

Фемида опять взяла слово.

— С удовлетворением отмечаю, — сказала она, — что все согласны.

Сколь бы серьезным ни было обсуждаемое дело, многие не смогли удержаться от смеха.

— Я не шучу, — спокойно продолжала Фемида. — Вы все, по сути, согласны с тем, что потребность во власти назрела, и никто не оспаривает необходимость учредить ее, особенно в нашем положении. Если и есть колебания или разногласия, то лишь насчет того, кому доверить эту власть.

Тогда побежденные гиганты, собранные в загоне у подножия Олимпа, заволновались и загалдели:

— Надо выбрать самого богатого!

Я в гневе встал.

— Эй, вы там, угомонитесь! — прикрикнул я на них. — Хватит уже того, что я вас пощадил. Вашего мнения никто не спрашивает. А то ведь могу вам показать, какое богатство в моей руке.

Я поднял правую руку с молнией в кулаке, потом снова сел, призвав Фемиду говорить.

— Самым богатым, — произнесла она, — становятся за счет чужой бедности, а самым могущественным — за счет чужого унижения. Мой брат, ненавистный Крон, хотел быть самым богатым; вспомните, как он правил, какие беды на вас навлек, какую ненависть к себе возбудил! Самый красивый не обязательно самый умный, он слишком занят самим собой и плохо подготовлен к тому, чтобы думать о других, оценивая их в зависимости от лести, которой его окружают. Самому мудрому может не хватать решимости навязать другим свою волю, потому что он слишком хорошо понимает мнение Каждого. Самый сильный склонен слишком полагаться на свою силу и править только принуждением, не слыша ничьих возражений.

Озадаченные боги в замешательстве переглядывались. Вот тут-то и появился ловкий Прометей, за ним следом — неловкий Эпиметей. Оба — сыновья Налета, одного из поверженных титанов, и братья осужденного Атласа. Эпиметей неуклюже топал, ломая себе пальцы. Но Прометей держался с благородной уверенностью. У него было вдумчивое, не лишенное красоты лицо; в глазах читались пыл, мечтательность и честолюбие. Он пришел изъявить покорность, но с таким величием, что его можно было принять за одного из победителей. Я тотчас же угадал в этом двоюродном брате возможного соперника. Мы были одного возраста и во многом схожи. Я испытывал к Прометею одновременно недоверие и симпатию. Эти чувства вполне способны уживаться.

— Я пришел от имени людей, — объявил он. — Они в величайшей нужде и полны тревоги за будущее. Я слышал ваши прения, а потому задаюсь вопросом: кому же я должен подчиниться? Может, самой красноречивой?

Он повернулся к Фемиде.

Маневр был ловким: Прометей воспользовался своим поверженным положением, чтобы принять участие в обсуждении, и уже опирался на своих сторонников. Его братец-увалень одобрительно кивал.

— Если он склоняется перед самой красноречивой, — сказала мне Память, — значит, и в самом деле пришел от имени людей.

Фемида ответила Прометею:

— Самая красноречивая все свое время тратит на то, чтобы взвешивать слова. Она может предлагать, излагать, но не осуществлять; ее задача не в том, чтобы действовать.

— А самый старший, — добавил мой дядюшка Океан, — желает только покоя. Однако состояние мира таково, что ему требуется не покой, а заботы и труды.

Океан говорил сидя, покачивая большой пенной бородой.

Он продолжил:.

— Но самый старший, много повидав, передумав и сравнив на своем веку, способен дать совет. И я советую богам, собравшимся здесь, чтобы они выбрали царем моего племянника Зевса Он показал свою силу во время битвы, доказал осторожность, подготовив войну, и властность, руководя ею. А сейчас доказывает свое благоразумие, воздерживаясь от приказов. Он вполне взрослый, чтобы обдумывать свои решения, и при этом обладает пылом юности. Каждое из этих достоинств само по себе не редкость. Редко встречается их соединение, а оно-то и есть главное достоинство царя. Предлагаю, чтобы нашим царем стал благородный Зевс.

Все второстепенные божества, теснившиеся на высоких склонах, уже разразились одобрительными возгласами. Я встал и призвал всех к тишине. Мою речь боги не забыли.

— Твердая рука вождя, — начал я, — по-настоящему желанна только в смутные времена. Затем она многим становится в тягость. Все то, что мы получили в наследство, надо приводить в порядок. Прежде чем вы примете решение, узнайте, как я буду править, если вы меня изберете. Я намереваюсь часто вас собирать, как сейчас, чтобы обсуждать с вами дела мира и чтобы вы высказывали свои заботы, проблемы и пожелания. Фемида, выслушав ваши прения, вынесет по ним свой приговор, который каждый должен будет уважать. Самые деятельные из вас образуют вокруг меня совет. Мои повеления никогда не придутся по вкусу всем. Я не пользовался молнией, чтобы навязать себя вам; но, уверяю вас, став царем, я воспользуюсь ею, чтобы принудить или покарать любого, кем бы он ни был, кто захочет воспротивиться принятым решениям; в этом случае мой гнев будет ужасен. В Тартаре еще остались свободные места. Взвесьте все это хорошенько, прежде чем сделать свой выбор. Фемида вам уже сказала: власть вождя состоит из отказа каждого от частицы собственной власти. Чтобы этот отказ имел ценность, он должен быть осмысленным и свободным. Истинна только та власть, что осуществляется с общего согласия; любая другая случайна. Нет ни величия, ни спокойствия в том, чтобы править рабами. А потому я хочу, чтобы вы выразили свое согласие. Тот, кто желает, чтобы я царствовал, пусть подберет белый камешек и опустит его в шлем Афины, богини разума. Тот же, кому не я, а кто-то другой кажется более приемлемым, или он сам себя считает таковым, пусть опустит камешек другого цвета. И если большая часть камешков укажет на другого, я обязуюсь передать ему молнию и повиноваться.