Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки – паладин Господа - Гай Орловский

Дощатый настил трещал под конскими копытами, словно мы двигались по молодому льду. У меня возникло жуткое ощущение, что вот-вот ухнем в темную бездну. Решетка ворот со скрипом пошла вверх. За ней, на освещенном луной пятачке, стоял улыбающийся Терентон, все такой же лохматый, с расстегнутой на груди рубашкой, в потертых штанах из простого грубого полотна.

— Добро пожаловать! — сказал он радушно. — Добро пожаловать, гости дорогие!

Беольдр сказал холодно:

— Мы тебе не гости. И не дорогие. Давай, Терентон, сразу к делу.

Терентон развел руками, вздохнул. Мы все трое слезли с коней, он подошел ко мне, в глазах напряжение, немой вопрос, не выдал ли я его брату короля? А мне оно надо, ответил я равнодушным взглядом. Своих проблем выше крыши.

— Хорошо, — ответил Терентон с облегчением. — Можно и сразу, как условились. О, поздравляю вас, сэр Дик!

— С чем? — спросил я непонимающе.

— Но вы же теперь рыцарь!

— А, это, — сказал я, отмахнувшись, — да-да, произвели.

На миг вокруг меня воцарилось ледяное молчание. Гендельсон испепелял взглядом, Беольдр нахмурился, даже Терентон осуждающе покачал головой. Я прикусил язык, ведь посвящение в рыцари — событие великое, от него так просто не отмахиваются, не забывают.

Беольдр забросил повод на крюк коновязи. Лицо его было темнее грозовой тучи, глаза метнули молнию.

— Гореть тебе, Терентон, в аду!.. А ведь когда-то был неплохим воином.

Терентон взглянул на меня бегло, объяснил торопливо:

— Ваше высочество, можете не верить, но здесь магия близко не лежала… Ни белая, ни черная, ни чистая, ни нечистая. Раз в тысячу лет звезды выстраиваются так, что образуется нечто… словом, можно будет долететь туда… и обратно. Такое свойство звезд… Если хотите в тот же день вернуться обратно, то можете…

Гендельсон слушал с неописуемым отвращением на лице. Его тошнило, он едва не падал в обморок, всюду видел летающих в воздухе крохотных чертей и оборонялся от них крестом и молитвой. Мы с Беольдром так и не увидели, кого он бьет крестом по головам, но Беольдр все равно хмурился, кусал усы. Терентон спросил:

— Вы все поняли? Согласны?

Гендельсон закатил глаза и отшатнулся. Беольдр коротко кивнул, я сказал вяло:

— Парад планет, так бы и сказали… Не звезд, говорю, а планет. Звезды хрен сдвинутся… ну, чтоб заметить простым глазом. Силу вы оседлали великую, честь вам и хвала. Но как… обратно?

Терентон слушал меня с распахнутым ртом. Глаза с каждым моим словом все больше вылезали из орбит. Опомнившись, сказал наконец:

— Обратно?.. Конечно, если там есть знающие люди… Но в том месте откуда? Вы таких мест избегаете.

Я спросил у Беольдра:

— А там есть вблизи оборотники?

Беольдр покосился на Гендельсона.

— Возможно. Но я бы, сэр Ричард, на вашем месте на это не рассчитывал бы.

Я посмотрел на Гендельсона, процедил:

— Да, конечно.

Видимо, в моем взгляде была весьма откровенная оценка барона, ибо Беольдр сказал сурово:

— Главное — доставить этот талисман в Кернель. Понимаете?

— Понимаю, — ответил я.

Терентон спросил живо:

— А что вы везете?

— Шпионам знать не положено, — осадил Беольдр. И, обращаясь ко мне, добавил: — Конечно, все будут рады возвращению в Зорр вашего молота. Да и вам, кстати, тоже.

— Спасибо, — пробормотал я.

— Это к тому, — пояснил он, — что и вы при молоте тоже бываете полезны.

— Спасибо, — повторил я с поклоном. — Всегда восторгался вашим чувством юмора, сэр.

Он покосился на меня с подозрением, что это еще за такое чувство, но ничего не сказал — массивная такая железная башня и так же мало говорящая.

Терентон спросил нетерпеливо:

— Так кто намерен?.. Время идет.

— Мы тоже, — ответил Беольдр тяжело. — Сэр Гендельсон, вам слово. Вы вольны вернуться, никто в ваш адрес не скажет слова упрека. Все понимаем, что с вашей стороны это не трусость, а всего лишь верность принципам.

Гендельсон заколебался. Я молча молил бога, чтобы этот набитый разряженный индюк отказался, всю дорогу у меня уже руки чесались ухватить его за горло. Ухватить и сдавить так, чтобы глаза на лоб, а язык коснулся земли.

— Я верен принципам, — ответил Гендельсон брезгливым голосом, — и докажу, что ничто меня не пошатнет в моем служении господу и королю!.. Я отправлюсь в Кернель. Но по возвращении я вынужден буду просить святую инквизицию обратить внимание на эту… эту богомерзость! И, простите, сэр, на вашу странную деятельность… и странные связи с этими… да-да, с этими!

Беольдр повернул голову в мою сторону. В моих глазах он прочел в адрес барона что-то вроде «ты еще вернись, надутая жаба», укоризненно покачал головой. Я молча кивнул, вряд ли он сомневался в моем согласии.

Беольдр с каменным лицом вытащил из-за пазухи кожаный мешочек с веревочкой.

— Здесь талисман. Как прибудете, сразу же отдайте его отцу-настоятелю.

Гендельсон протянул руку, Беольдр опустил драгоценность на его ладонь с растопыренными пальцами. В глазах был лед, а на меня снова посмотрел с сочувствием. Гендельсон сунул мешочек за пазуху, веревочку накинул на шею. Я успел заметить, что мешочек оказался рядом с широким золотым нательным крестом.

Терентон указал на тропку между деревьями.

— Это здесь… — сказал он. — Но я просил бы вас оставить здесь коней…

Гендельсон вскрикнул негодующе:

— Оставить коня? Ни за что!

Терентон развел руками:

— Как скажете. Тогда вам в Кернель верхом. Впрочем, вы так и собирались?

Гендельсон поднял угрожающе плеть. Беольдр перехватил его кисть, заставил опустить руку. Гендельсон подчинился, но сверкал глазами и показывал всем видом, что, не вмешайся брат короля, он бывсе здесь разнес во славу господа и его Богоматери.

Я соскочил с Черного Вихря. Бросил повод на сук.

— Я готов.

Гендельсон поколебался, с великой неохотой сполз с седла, хватаясь за него обеими руками. Перевел дух, сказал зло:

— Ну, и где?

— Сюда, — указал Терентон на тропку. — Только, сэр…

— Что? — спросил Гендельсон угрожающе.

— Железо, — проговорил Терентон очень неохотно.

— Что, — спросил Гендельсон ядовито, — верно говорят, что вся нечисть страшится железа?

Торентон развел руками.

— Сэр, на вас железа… хватит на рыцарскую хоругвь. У нас нет столько сил, чтобы все это забросить в Кернель. Хотя бы с частью надо расстаться…

Гендельсон побагровел.

— Никогда! Ни за что!.. Рыцарь я или не рыцарь?

Я посмотрел на хмурого Беольдра, снял шлем. Терентон кивнул с одобрением. Я повернулся к нему спиной, он понял, расстегнул ремни. Я освободился от панциря, снял тяжелые стальные сапоги. Тело сразу возликовало, запело. Я вздохнул всей грудью.