Читаем без скачивания Мужей много не бывает - Адель Паркс

Слова сказаны. Бесконечно долгое, безмолвное мгновение они висят между мной и Амели.

Она сидит не шевелясь. Затем, произнося слова раздельно и четко, она спрашивает:

— Ты что, меня разыгрываешь?

Ее тон выражает настороженность, будто она обращается к девочке-подростку, у которой на лице высыпали угри и которая только что сказала, что скорее наложит на себя руки, чем пойдет в школу. Я чувствую обиду, но одновременно и понимаю ее реакцию.

— Хотелось бы мне, чтобы так и было, — мямлю я. — Я замужем за Стиви Джонсом.

— За Элвисом? — с видимым недоверием переспрашивает Амели.

Я киваю.

— За Лауриным Элвисом?

— Ну, на самом деле он мой. — Я возмущена тем, что она так отозвалась о Стиви. И это хуже всего.

12. МНЕ ПОВЕЗЛО

Несмотря на то что сегодня суббота, а мы с Лаурой болтали чуть ли не до рассвета, я встаю, когда на часах нет еще и восьми. Обычно после концерта я сплю долго и валяюсь в постели до тех пор, когда по телевизору не начинается какой-нибудь матч, но сегодня все иначе. Во мне кипит энергия. Я чувствую себя мальчишкой, который, проснувшись в субботу утром, понимает, что сегодня не надо идти в школу, что родители выдадут ему карманные деньги и что окружающий мир полон безграничных, неисчислимых возможностей.

Я иду в кухню и ставлю чайник. Открываю холодильник и вижу, что он практически пуст. В общем-то ничего другого я и не ожидал. На дне пакета еще плещется молоко, но, понюхав его, я убеждаюсь, что им может заинтересоваться только биолог. Я надеваю джинсы, футболку и носки — по выходным я не утруждаю себя ношением трусов, — завязываю кроссовки, хватаю со столика связку ключей и отправляюсь за покупками.

Пройдя уже половину пути, я вдруг вспоминаю, что должен был оставить записку Лауре. Вполне вероятно, что, когда она проснется, она и понятия не будет иметь, где находится. Вчера, когда мы наконец добрались до дому, она едва ноги переставляла и все повторяла, что еще никогда не была в Хайгейте, хотя я каждый раз отвечал ей, что в этот раз она тоже туда не попадет, так как я живу в Уэст-Хампстеде. Зря я не оставил записку. Нет ничего хуже неопределенности. Это моя личная фобия. Старая история. Я решаю вернуться как можно скорее.

— Доброе утро, дружище, — здороваюсь я с мистером Пэйтелем.

Он улыбается и кивает. Он знает меня по моим бесчисленным полночным вылазкам в его магазин за хлебом, молоком, сыром, замороженным картофелем фри и т. д. Он неизменно доброжелателен — и это удивительно, принимая во внимание тот факт, что ему каждый день приходится иметь дело с целыми толпами подростков-воришек, вонючих алкоголиков и местных молодчиков с большими кулаками и маленьким мозгом, которые вечно недовольны его наценкой.

Я беру пластиковую корзину и кладу туда пакет апельсинового сока, хлеб и два пакета молока (в одном обычное, в другом обезжиренное — я не знаю, какое пьет Лаура). Не могу решить, что лучше взять: рогалики или бекон, сосиски и яйца. У меня чувство, что Лаура предпочитает приготовленный завтрак, но я не уверен, что она признается в этом на такой ранней стадии. Женщины всегда пытаются показать мужчинам, что едят меньше, чем на самом деле. Что, кстати говоря, довольно нелепо, потому что нам совершенно все равно, что и сколько они едят.

Я решаю купить и то и другое и заодно бросаю в корзину банку фасоли и упаковку замороженных грибов, которые, вероятно, будут вполне прилично выглядеть в жареном виде. Мистер Пэйтель, без сомнения, видит такие корзины каждую субботу. Он советует мне взять из холодильника свежий апельсиновый сок — он вкуснее, чем тот, который выбрал я. Я меняю пакет на маленькую бутылку свежевыжатого прохладного сока. После секундного колебания беру еще пару бутылок. Могу дать голову на отсечение, что, проснувшись, Лаура будет ощущать острую нехватку витамина С.

Лаура восхитительна.

Лаура, целующая уличных музыкантов — или, по крайней мере, позволившая мне поцеловать себя, когда я изображал уличного музыканта, — восхитительна.

Играть музыку в метро — это не основное мое занятие. Днем я работаю учителем музыки в государственной средней школе, расположенной недалеко от моего дома. Мне нравится эта работа, но я бы не сказал, что она дается мне легко. Я редко вижу в учениках талант и уверенность в себе. В рамках британской системы государственного образования считается дурным тоном показывать, что ты талантлив, и если уж кто-то из школьников и проявляет себя, то делает это на футбольном поле или на сцене, во время обязательного ежеквартального спектакля. После седьмого класса у всех детей складывается мнение, что скрипка — скука смертная. Большинство моих учеников выбрали музыку, так как решили, что это халява, — видимо, потому, что в ней нет глаголов, которые требуется спрягать, и чисел, которые требуется считать.

Раньше я посвящал выступлениям в качестве двойника Элвиса гораздо больше времени. Я надеялся, что сие занятие станет для меня чем-то вроде профессии, — многие люди зарабатывают этим неплохие деньги. Но не получилось. Теперь я выступаю только время от времени — в основном потому, что мне нравится видеть людей, которые любят музыку, а в моих классах, особенно в старших, таких людей исчезающе мало. Я ограничиваюсь несколькими свадьбами и днями рождения в месяц, а теперь вот еще подписался на один концерт в месяц в пабе «Колокол и длинный колос».

Мои выступления имеют для меня еще два плюса. Во-первых, они приносят мне некоторый доход в дополнение к учительской зарплате. Во-вторых, после того, как я спел несколько песен на свадьбе тети Марка Баркера, дети в школе начали испытывать ко мне нечто вроде уважения. Марк Баркер — самый бескомпромиссный парень в школе. Он вызывает в окружающих примерно столько же симпатии, сколько свежий, сочащийся кровью и гноем чирей, но учителя и ученики почему-то стараются понравиться ему, хотя и ненавидят себя за это. Мне повезло: Марк никогда не презирал меня в той же полновесной мере, как почти всех остальных учителей. Я пока прожил на свете меньше тридцати пяти лет и еще не перешел в разряд полумертвецов (Марк никогда не опускается до разговоров со старьем, стоящим одной ногой в могиле). И я не ношу круглый год сандалии на носки. Я даже подозреваю, что Марк всегда считал, что я ничего себе тип, но только никогда не мог простить мне того, что я школьный учитель. Вот если бы я занимался разработкой интернет-сайтов или рекламным бизнесом, Марк признал бы, что я в порядке. После выступления на свадьбе его тети я почти сравнялся в его оценке с представителями этих престижнейших и доходнейших профессий.