Читаем без скачивания Клеопатра - Наталья Павлищева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задумавшись над тем, чем же собственно увлекается Клеопатра, Цезарь понял, что всем. Он вспомнил, как царица увлеченно лупила деревянным молотком по разложенным стеблям папируса или как с восторгом декламировала поучения из древнеегипетских свитков, и улыбнулся. Просто Клеопатра еще слишком молода. Пройдет время, она родит сына и превратится в обычную наседку, готовую прятать свое чадо под крылышко при малейшей угрозе. Даже Сервилия и та не избежала подобного. Цезарю было досадно наблюдать затухание интереса к жизни с возрастом у юношей, а здесь женщина…
И он вдруг понял, что уплывать надо как можно скорее, но не потому, что может слишком серьезно увлечься царицей, а потому, что стало страшно увидеть вот это превращение – беспокойной Клеопатры в обычную озабоченную здоровьем детей и собственным старением женщину! Нет, он покинет Александрию и вернется в Рим! А Клеопатра останется прекрасным воспоминанием, что бывают на свете женщины, не умеющие целоваться, но знающие множество языков и увлекающиеся всем на свете. Любить издали легче, чем видеть вблизи, как разрушается идеал, хотя никаким идеалом Клеопатра для него не была.
От этого решения вдруг стало довольно легко, Цезарь внутренне нашел себе оправдание: он не хочет быть свидетелем того, как необычная женщина превращается в обычную. Получив такое прощение самого себя, римлянин словно проснулся, он приказал срочно готовиться к отплытию. Легионеры поняли все посвоему: царице скоро рожать, то ли она уже перестала удовлетворять консула, то ли тот боится, что придется признавать сына своим, а значит, брать его в Рим со всеми вытекающими последствиями. Если честно, то большинству было жаль некрасивую царицу, под ее обаяние успели попасть многие, крючковатый нос уже не замечали, а вот жизнерадостность оценили. Но выбирая между Цезарем и Клеопатрой, все, конечно, выбрали консула.
– Я оставляю в Александрии три легиона во главе с Руфионом.
Он ожидал вопросов, почему только три легиона, почему именно Руфион, ведь он сын освобожденного раба… но она, как истинная женщина, именно на это не обратила внимания. Клеопатру интересовало совсем другое.
– Ты не можешь со мной так поступить!
– Как «так»? – Цезарь на всякий случай схватил ее за запястья, чтобы не вцепилась в лицо.
– Ты не можешь бросить меня беременной!
– Хочешь поехать со мной?
– Вот еще!
– Но я не могу вечно сидеть здесь, ты прекрасно понимаешь это сама. Мое место в Риме.
– Подожди хотя бы рождения сына.
– Клеопатра, это еще несколько месяцев, я и так уже отсутствую едва ли не год. Может, поплывешь со мной? – Он и сам не был уверен, что это хорошее предложение. Кем прибудет в Рим Клеопатра, просто любовницей, которую надлежит скрывать от людей? Она никогда не согласится с такой ролью, а другой Цезарь предложить не мог.
Царица вдруг выпрямилась, отбросила его руки, взгляд стал жестким:
– Уплывай! Немедленно!
– Обиделась? Пойми…
– Завтра же! И не возвращайся!
Повернулась и вышла вон, горестно шепча: «никогда…»
Он не собирался отправляться так срочно, но теперь не знал, как быть. Цезарю броситься бы следом за Клеопатрой сразу, а он не сделал этого. Она права, рвать надо сразу и не раздумывая, стоит ему дать послабление, и не уплывет вовсе. Но и оставаться тоже нельзя. Клеопатре нет места в Риме, а ему в Александрии.
Она просила дождаться рождения ребенка. И что он будет делать столько времени? День за днем сидеть, наблюдая, как беременная любовница занимается государственными делами? И легионеры уже начали ворчать, что консул стал воевать только в спальне. Еще немного, и они просто потребуют возвращения. Клеопатра умница, она не может этого не понимать. Нужно только дать ей время, чтобы сообразила сама. И Цезарь решил подождать до вечера, чтобы в ночной тишине, сжав Клеопатру в объятиях, спокойно объяснить ей положение дел.
Но вечером дверь в спальню любовницы оказалась запертой.
Вот глупышка, онто думал, что Клеопатра уже чуть успокоилась и не станет запираться. Но ни на стук, ни на зов изза двери никто не откликнулся. Зато подошедший раб объяснил, что царицы и ее служанки нет во дворце.
– А где они?
Раб пожал плечами:
– Говорят, отправились в храм…
– Какой?
Глупо спрашивать у раба: если Клеопатра не пожелает, то никто не узнает, где она. И что теперь делать? Обходить один храм за другим, выясняя, не у них ли строптивая царица? Или стоять под стенами, до хрипоты крича, чтобы вышла и поговорила?
Утром он позвал чади царицы.
– Где может быть Клеопатра?
Тот лишь пожал плечами.
– Мне нужно срочно ее увидеть, пора уплывать, я не могу ждать.
К вечеру раб принес папирус. Взломав царскую печать, Цезарь прочел:
«Прощай и будь счастлив. Я благодарна за радость, которую познала с тобой. Ты прав – твое место в Риме, а мое здесь. Я назову сына твоим именем и буду помнить тебя долгодолго…».
Почемуто Цезаря взяла злость: могла бы попрощаться нормально. Женщина есть женщина! Все у них, даже самых умных и необычных, одинаково – слезы, глупости, капризы… Цезарь встряхнулся: пора заканчивать затянувшееся пребывание в Египте! Любовница и будущий сын, конечно, хорошо, но он, Цезарь, консул Рима, а теперь еще и единственный консул, его ждут дела дома, ждет собственная жизнь, хотя в ней и нет места Клеопатре!
Глядя на консула, вышедшего к ним твердым шагом, легионеры облегченно вздохнули: слава богам, перед ними был прежний Цезарь, а не эта размазня, готовая в угоду любовнице тащиться до самых истоков медлительной реки! Слава Цезарю, победителю Помпея! Пора в Рим!
И все равно он без конца оглядывался на дворец, ища глазами Клеопатру. Царицы не было видно. Цезарь мрачнел все больше, единственная необычная женщина, которую он встретил, оказалась такой же, как остальные. Прав Марк Антоний, утверждающий, что женщины годятся только для спальни и для рождения детей!
Корабли готовы к отплытию, несколько из них даже вышли в море, оставалось только отправиться последним двум с самим Цезарем на борту, еще немного, и сменится ветер, тогда в море снова не выйти целых полгода, а консул тянул и тянул. Но все имеет свой конец, закончились и сборы.
Цезарь послал узнать, не вернулась ли Клеопатра. Сообщили, что нет. Вздохнув, он направился по длинному пирсу к стоявшему кораблю, и вдруг словно чтото остановило. Оглянувшись, Цезарь увидел спешившую следом Клеопатру.
Подошла, с трудом дыша от быстрого шага, молча прижалась к его груди и тихо, чтобы не было слышно остальным, произнесла:
– Я буду ждать тебя… Всю жизнь… Иди, тебе пора!
Оттолкнула обеими руками, резко развернулась и поспешила прочь. А Цезарь остался стоять, глядя ей вслед. Догонять нельзя, иначе он действительно не сможет уплыть. Стройная фигурка, которую не портил даже выступающий живот, удалялась по пирсу. Чувствуя, что еще немного и он не выдержит, Цезарь бросился на корабль:
– Поднять паруса!
Глядя на выходившие мимо Фаросского маяка в море два последних римских корабля, Клеопатра тихо вздохнула:
– Я рожу тебе сына, Цезарь, и сама приплыву в Рим! И тогда посмотрим, сумеешь ли ты отказаться от меня…
Хармиона покачала головой: бедная девочка совсем потеряла голову изза этого старого развратника. Где это видано, чтобы царица Египта рожала ребенка от любовника и не скрывала этого?! Да еще и сама навязывалась римлянину!
Уплыл и ладно, может, забудет? Время лечит все, тем более сердечные раны.
БЕЗ ЦЕЗАРЯ
Несколько дней Клеопатра попросту валялась на ложе, не желая никого видеть и ничего делать. Даже излюбленную ванну не принимала.
Сквозь полудрему она услышала, как по спальне, нарочито громко топая, прошла Хармиона. Натянув на голову покрывало, Клеопатра попыталась отвернуться, но Хармиона сдаваться не собиралась. Резко сдернув с окна закрывающий свет занавес, она так же решительно стащила со своей хозяйки и покрывало:
– Вставай!
– Отстань! Не хочу!
– Вставай, я сказала!
Клеопатра разозлилась. Конечно, Хармиона заменила ей мать, но кто позволил служанке, даже благородной крови, так разговаривать с царицей?!
– Как ты смеешь?! Я прогоню тебя!
Хармиона стояла, уперев руки в бока и держа в правой покрывало:
– Ты можешь хоть продать меня на невольничьем рынке, но только после того, как встанешь и примешь ванну! Посмотри, на кого похожа?! Словно дохлая рыба на берегу!
Клеопатра распахнула глаза:
– Хармиона…
– Что Хармиона?! Любовник от нее сбежал… Да если бы он тебя сейчас увидел, то пожалел бы, что вообще связывался! – И вдруг безо всякого перехода заговорщически сообщила: – Я велела приготовить твою любимую ванну из молока. Иди уж…
Клеопатра со вздохом поднялась. По пути она скосила глаза на большое зеркало, стоявшее в углу. Изображение заставило царицу замереть. И это она?! Всклоченная, помятая тетка! Хармиона с ухмылкой подтолкнула свою любимицу в спину:
