Читаем без скачивания Царь Алексей Михайлович - Александр Боханов

Уже в конце V века римские епископы («папы») начинают утверждать свой вселенский приоритет над всеми властями и духовными и светскими, в том числе и над мировой императорской властью. Римские папы Геласий (492–496) и Симмах (498–514)[94] постулировали принцип независимости церковной власти от светской, ставя священство выше императорской власти, так как оно «ближе к Богу». Святой же Юстиниан провозгласил идею «согласия», понимая ее именно как служение Богу двух установлений. Конечно же, ему, как Императору, и в голову не могла прийти мысль о подчинении императорской власти священнической и не исключительно в церковных делах, а как бы «вообще».

«Священство» нередко понимается как иерархия. Подобной тавтологие следует пользоваться с большой осторожностью. Потому что, как справедливо было сказано, что «Церковь заключается не в одной иерархии, а во всех верующих. Не только Император, а всякий мирянин, по самому состоянию членом Церкви, имеет известное право и учительства, и истолкования веры, и охранения истиной веры, и в идее до известной степени представляет носителя Церковной власти. Тем более эти права принадлежат Православному Царю, «Божию избраннику», старшему сыну Церкви»[95].

Император как верховный блюститель государства имел безусловное властное превосходство во всех государственных делах, в том числе и касающихся дел церковного управления. Он созывал соборы и нередко председательствовал на них, утверждал их решения, придавая им силу имперского закона, выступал неоспариваемым арбитром в тех случаях, когда возникали внутрицерковные «нестроения», принимал непосредственное участие в формулировании вероисповедных догматов. От его воли напрямую зависело назначение и утверждение в должностях священнослужителей, в первую очередь высших степеней, включая и Патриарха.

При столь огромных властных прерогативах было бы наивно полагать, что Константинопольские императоры-василевсы всегда и во всем вершили только правое дело и, так сказать, блистали благочестием. Римская Христианская Империя, возникшая при Первом христианском Императоре Константине Великом, существовала более тысячи лет и исчезла с гибелью последнего святого Императора Константина XI Палеолога (1453 год). За это время около ста фигур выступали повелителями Империи ромеев.

В их числе были великие подвижники Веры Христовой, но и отступники, и клятвопреступники, и просто авантюристы. Некоторые, считая себя «непогрешимыми», беззастенчиво попирали суверенные права Церкви, назначали на церковные должности различных недостойных и случайных лиц и даже собирали «разбойничьи» соборы, стараясь подчинить Церковь целиком своей воле и прихотям. Подобные цезарепапистские тенденции имели место в истории Второго Рима, но они никогда не являлись долговременными и никогда не признавались церковным сообществом нормой.

Проходило какое-то время после очередной «эпохи затмения», и Церковь — Дом Бога Живого — совместными усилиями, власти, мирян, священства и монашества избавлялась от скверны. Восстанавливалась вероисповедная традиция, базирующая на Писании, Предании, решениях Вселенских соборов. Империя ромеев «представляла редкий пример государства, за все свое существование ни разу не переменившего избранный раз принцип власти. Этому она обязана той религиозной основе, которая освящала эту власть и ставила ее в неразрывный союз с народной церковью»[96].

Русская традиция властивосприятия, во след за ромейской, являлась отражением мистического понимания истории, что для воцерковленного сознания — естественно и неизбежно. «Если смысл истории — запредельный (подготовка к Царству Божию), то самый процесс истории, хотя и связан с ним, но связан непостижимо для человеческого ума. Царская власть и есть та точка, в которой происходит встреча исторического бытия с волей Божией»[97].

Возвеличивание церковными деятелями Царской власти в русском духовом контексте не было какой-то умозрительной «утопией», а Русскую Церковь никак нельзя обвинять в «сервильности». Церковные круги сами формировали царекратическую идею, перенимая постулаты греко-ромейского имперского теоретического и практического наследия…

Царь Алексей Михайлович короновался на Царство в воскресенье 28 сентября 1645 года по древнему «цареградскому чину». Вся процедура «венчания на Царство» была обставлена куда величественней и пышней, чем при короновании его отца, Царя Михаила Федоровича, состоявшемся в Успенском соборе 11 июля 1613 года. Тогда страна была разорена, да и не все захватчики были еще изгнаны за пределы Царства. Существовало и еще одно важное отличие. В 1613 году церковным обрядом венчания Царя Михаила руководил Митрополит Казанский и Свияжский Ефрем, так как законного Патриарха в тот момент на Руси не существовало.

В 1645 году все выглядело иначе: Русь укрепилась, рубежи надежно защищены, и коронация должна была продемонстрировать не только мистический акт венчания с Россией правителя, но мощь и силу Русского Царства. Здравствовал и Патриарх Московский и всея Руси (1642–1652) Иосиф, который фактически и руководил церемонией.

С наступлением дня коронации — 28 сентября 1645 года, с раннего утра, по повелению Патриарха Иосифа, на всю Москву благовестил самый большой колокол на колокольне Ивана Великого в Кремле, называемый Реут[98]. Затем зазвучали другие колокола, и этот «малиновый звон», этот колокольный перелив не прекращался до самого вечера.

В Успенском соборе под руководством и контролем Патриарха шли приготовления к великому событию. Некоторые штрихи убранства Успенского собора описывает в своих записках Адам Олеарий. «В церкви устроен высокий помост в три ступени высотою, выстланный дорогими коврами[99]. На нем стояли три стула (кресла), покрытые золотою парчою: один для Великого князя, другой — для Патриарха, а на третьем лежит Шапка (Мономаха), осыпанная великолепными драгоценными камнями и крупным жемчугом; вверху у нее кисть, к которой прикреплена золотая корона с алмазами[100]. Рядом с этой шапкой лежит и великолепная одежда из золотой парчи, повсюду кругом осыпанная жемчугом и драгоценными камнями и подбитая очень черными соболями»[101].

Когда в главном соборе России все было приуготовлено, то специальный представитель отправился в Царский дворец и уведомил о том Самодержца. После этого Алексей Михайлович отравился из Царского терема в Успенский собор, тем же путем, которым следовали на коронацию все Государи до Последнего Самодержца Николая II включительно, венчавшего на Царство в 1896 году.