Читаем без скачивания Я не Поттер! - Марина Броницкая

— Неправда!

— Правда! — с железной уверенностью заявил мальчишка. — Гарри твой никогда не был таким страшным, как сейчас. Он и тебя когда‑нибудь убьет… Нам бежать нужно, и от твоего отца, и от него! – недоумок сыпал абсолютно летальными для Малфоя советами. — Куда это ты намылился?!

В коридоре громыхнула дверь, Драко чуть с петель её не снес, и его быстрые нервные шаги затихли у входа в гостиную.

Пришло твое время узнать, Рон, как сладко пахнет кровь и как тяжело оставлять тех, кто тебе дорог. Драко не крыса, и с корабля никуда не денется, да и корабль на мель никогда не сядет, без тьмы ведь и света не видно. Я был рожден в своей стае, тебя же к нам занесло, и с поля боя ты единственного наследника лорда Малфоя не заберешь, кишка тонка! Впрочем, уж если есть такое желание – сбежать, то почему бы мне тебе не помочь? Только учти, парень, то, что я ошибочно принял за приступ паники, это совсем другой приступ. Однако он сильнее, а порожденный моим сердцем и душой, так и вообще – опасное оружие.

Задыхался я не от страха, а от горячей, пульсирующей в висках ненависти…

* * *

Полная луна не смотрела в окно, в подземельях без окон и днем и ночью царит темнота, поэтому все, что могло меня выдать и вписать мой черный замысел в историю магии, царило там, куда проникал свет, там, где бродил Филч и прятались по углам влюбленные парочки. Слизерин – колыбель дисциплины и порядка, а по вечерам субботы еще и весьма пустынное место. Семейные ужины и званые приемы для мира аристократов не могли отменить ни глупые школьные правила, ни война, ни что‑либо еще. Столпы английской знати всегда понимали – они намного важнее. Частенько парни и девушки возвращались с таких приемов уже обрученными, с расписанной до самой смерти судьбой и печатью ответственности за весь свой род на серьезном лице.

Этим вечером в сети похожего мероприятия попал и Драко, приученный покоряться воле родителей с молоком матери и кровью своих чистокровных предков. В эти часы Малфой–мэнор сияет огнями, в нем слышится звон бокалов, смех нарядных беззаботных людей, а к потолку то и дело взмывают пробки от бутылок шампанского. Миссис Малфой ходит по бальной зале между группок гостей, слепит блеском бриллиантовых украшений и поражает воображение изысканностью своего туалета из какого‑нибудь баснословно дорогого шелка небесных тонов. Иногда она делает небольшой глоток из фужера, замечает мужа или особо полезного гостя и с томной леностью чуть приподнимает его в их честь. В мир этой холодной красоты, строгой роскоши и аромата больших денег нельзя просто прийти, и чужакам в нем места нет.

Где место Рона Уизли? Верно – в своей комнате, под одеялом, совсем не так уж и надежно укрывающим его от меня, такого страшного и люто им презираемого…

Надев свои самые мягкие кожаные мокасины и облачившись во все черное с головы до пят, я сделал один бесшумный шаг в темноту. Двери моего факультета не скрипят, они массивные, дубовые и подчиняются самым легким толчкам и самым нежным прикосновениям. В коридоре разостлана зеленая ковровая дорожка, она словно приглашает тебя рискнуть и прокрасться по ней никем не замеченным, тихо, словно подкрадывающийся к жертве зверь. Напротив, под дверью Винсента и Грэга еще трепещет неяркая полоска света – ребята учатся при свечах, как самые отстающие, а потому наказанные и на прием не приглашенные, но они их видели за свою жизнь столько, что даже не расстроились. Больше света нет нигде – факультет спит.

Легонько надавив на ручку двери, я услышал глухой и еле слышный щелчок механизма, просунул в образовавшуюся щель свои костлявые пальцы, чтобы дверь о косяк не ударилась, а затем — толкнул. Так паук Ли Джордана из клетки выбирается, первыми плен покидают его мохнатые лапы, а вслед за ними уже все остальное. Только вот я не покидал, а пробирался, плел паутину, из которой Уизли не выбраться.

Камин давно погас, и комната остыла — повеяло сыростью и сквозь тонкий гольф меня пробрал холод. Впрочем, допускаю, что холодно мне стало совсем не от воздуха, я словно выбрался на свободу, на свежий воздух, и твердо решил подраться с тем, кто против меня.

По кровати Малфоя разбросаны носовые платки и бабочки для смокинга, парень собирался в спешке и за порядком не следил. На письменном столе лежит открытая тетрадь, судя по её толщине, тоже его. Признаю, только глупец способен Драко позавидовать. Тот, кто не знает, что такое разрываться между долгом, дружбой, семьей, играть свою роль в войне, зажмурившись от ужаса, и при всем притом не забывать быть лучшим учеником своего курса в школе. Труд, кропотливый труд и несколько часов на сон – это и все, что парень может себе позволить. Сложно представить, какой переполох царит в его и так перегоревшей душе, которой и помечтать‑то некогда. Рон не понимает – для его друга выбора между свободой и долгом не существует, есть только выбор между долгом и смертью.

На прикроватной тумбочке Уизли валяются яркие фантики от конфет и шоколадных лягушек, а у кровати стоят начищенные серебристые туфли из крокодильей кожи, с острым носком, в остальном же – порядок. Тем не менее, я глаз не мог от этих туфель оторвать. Купленные на деньги лорда Малфоя как подарок в день рождения лучшего друга его сына. Одни из целого десятка, ведь дни рождения бывают лишь раз в году, а рыжий гордый, принимает только положенные подарки, подачек не любит. А брюки на спинке стула с серебряной пряжкой, его счастье с первого дня нового учебного года, что тоже праздник? Учебники? Перья? Телескоп с тремя линзами? Выходная мантия для бала? И сбежать?!

Одним погожим днем на вокзале Кинг–Кросс я просто обязан был нагрубить «Ронни», протаранить собой окружившую меня толпу, отыскать заждавшегося блондина, покорно выслушать его брюзжание по поводу моей непунктуальности и забыть все, что произошло пятью минутами ранее. Вариант еще эффективнее, это поулыбаться ему в тамбуре, но выгнать из купе, как собаку – пинками. Жизнь дороже унижения, мальчишка отряхнулся бы, поплакал и ушел к своим, бороться с нами. Уложить чемоданы на багажную полку — это задача, с которой я был бы рад справляться каждый раз, лишь бы все повернулось иначе.

Да лучше бы я всему вагону чемоданы на ту проклятущую полку закинул!

Драко до сих пор был бы моим другом без условий и секретов, и я не стоял бы здесь сейчас, с занесенной над ненавистной головой рыжего палочкой…

Однако умей мы менять далекое прошлое, не существовало бы настоящего.

Краем глаза я заметил в зеркале скрюченную черную фигуру, нависшую над кроватью сладко сопящего слизеринца с чуть приоткрытым ртом. Наверное, ему снится что‑то хорошее, возможно он представляет, как выиграл весенний чемпионат по шахматам и Минерва вручает ему золотого ферзя, Драко утирает слезу умиления, а декан сдержано хлопает в ладоши. Но ведь всем и так понятно, как сильно профессор Снейп доволен своим учеником, и никто не ждет от него веселого смеха. А может, он сейчас где‑то в Австралии на кенгуру охотится?! Поверить в такой его сон мне было еще труднее, чем в то, что Уизли снится свобода от обязательств перед Малфоями и Темным Лордом, к которому его, как бревно к берегу, течение принесло.