Читаем без скачивания Собиратели Руси - Дмитрий Иванович Иловаиский

около половины XV в. встречаются боярские фамилии, вышедшие из всех концов Руси, тот же автор приводит следующие примеры: «С Волыни шли Волынские, из Киева Квашнины, Разладины, из Чернигова Плещеевы, Фомины, Игнатьевы, из Смоленска Фоминские, Всеволожские, из Мурома Овчины, из Твери Ольферьевы, Безнины, Шетневы, из Орды Сабуровы, Годуновы, Старковы, из Крыма Ховрины-Головины, из Литвы князья Патрикеевы с позднейшими отраслями Голицыными и Куракиными, из Пруссии Кошкины с отраслями своими Захарьиными, Беззубцевыми и с родичами Колычевыми и друг. Фамилии различного происхождения, первые поколения которых некоторое время кружились по Северной Руси, пока не уселись в Москве в половине XV века: Морозовы, Скрябины, Поклевины, Бутурлины, Челяднины и многие др.» (стр. 183–184). Критические заметки на сочинения о Боярской Думе гг. Загоскина и Ключевского, во-первых, проф. Владимирского-Буданова в Сборнике Государст. знаний. T. VIII. Спб. 1880, а во-вторых, проф. Сергеевича в его «Рус. Юридич. древности». T. II. Вып. 2. Спб. 1896. Последний особенно строго разбирает труд Ключевского, впрочем, не с фактической, а с теоретической стороны.

К данной эпохе относится любопытный документ, найденный проф. Соловьевым в деле об известном вельможе XVIII века А. П. Волынском (в Го-суд. Архиве) а помещенный в приложениях к XX тому «Истории России» (стр. 484). Это Список с грамоты местные. Содержание его следующее: Димитрий Константинович, великий князь Нижегородский (тесть Димитрия Донского), по челобитью и печалованию своего духовного отца архимандрита Нижегородского Печерского монастыря Ионы и по благословению Серапиона, владыки Нижегородского, Городецкого, Сарского и Курмышского, пожаловал своих бояр и князей, дал им местную грамоту с указанием: «кому с кем сидеть и кому под кем сидеть». Ближайшее к великому князю место назначил он своему тысяцкому Димитрию Алибуртовичу (т. е. Любартовичу, сыну Любарта Гедиминовича) князю Волынскому: «А под Димитрием садиться князю Ивану Васильевичу Городецкому; да против его в скамье садиться Дмитрию Ивановичу Лобанову, да в лавке же под князем Иваном князю Федору Полскому Андреевичу, да садиться боярину его Василию Петровичу Новосильцеву. А пожаловал его боярством за то, что он окупил из полону государя своего дважды великаго князя Димитрия Константиновича, а втретье окупил великую княгиню Марфу. Да садитись боярину князю Петру Ивановичу Березопольскому, да садитись в лавке князю Димитрию Федоровичу Курмышскому. А к местной грамоте князь великий велел боярам своим и дьяку руку прикладывать, а местную грамоту писал великаго князя дьяк Петр Давыдов, сын Русин». Грамота эта любопытна во-первых, в том отношении, что показывает состав княжеско-боярской думы в одном из наиболее крупных уделов второй половины XIV века, и порядок думных мест. Состав не многочислен: всего восемь членов и большая часть их суть служилые потомки удельных князей; причем двоим из таких князей назначены места ниже двух простых (нетитулованных) бояр, братьев Новосильцевых. А эти два брата представляют пример богатых купцов, пожалованных в бояре за денежные услуги великому князю и великой княгине, именно за уплату их долгов (вероятно, ордынских). Замечание о той же грамоте см. еще в V приложении к названному выше сочинению Ключевского, по соображениям которого она относится к 1380—81 гг.

Относительно окольничего, одного из придворных сановников, вслед за Соловьевым («История России», т. IV, глава III) и Калугиным («Окольничий» в Архиве Истор. Юрид. Свед. Калачова, т. II, кн. 1-я) обыкновенно повторяется мнение, что этот сан мы встречаем только в XIV в., именно со времен Симеона Гордого. Но окольничий упоминается уже в XIII веке. Так мы находим его в числе бояр Смоленского князя Федора Ростиславича в одной судной грамоте 1284 года. (Русско-Ливонские акты. № XXXVII). Из позднейших источников видно, что окольничий при походах и разъездах царских посылался вперед и приготовлял станы или места царских остановок. А из Судебника видно, что ведению окольничьего подлежит «поле» или судебный поединок.

79

Некоторые ученые полагают, что в древней Руси не существовало частной поземельной собственности, что поместье есть древнейшая форма землевладения й что из поместий развились вотчины (Лакьера и Поместья и Вотчины». Спб. 1848). Другие как бы смешивают поместья с кормлениями (Неволина «История Росс, гражданских законов» т. II), См. о том же предмете критику Погодина на Лакьера (Москвитянин. 1848 г. ч. 3-я) и Кавелина (Сочинения т. III). Существование частной поземельной собственности в древней России отстаивает Гладков в своей диссертации («О влиянии общественного состояния частных лиц на право поземельной собственности по началам древн. Рос. законод.» М. 1855). О том же вопросе см. в диссертации Градовского («История Местного Управления в России». Спб. 1868 г. Глава I) и в исследовании Н. Загоскина («Очерки организации и происхождения служилого сословия в Допетровской Руси». Казань. 1876).

80

Акты историч. I. № 13, 36, 71. Акты Археогр. Эксп. I. № 9. С. Г. Г. и Д. I. №№ 1, 3, 21, 23, 25, 27, 33, 40, 61, 76, 83, 87. Мнения о происхождении сословия детей боярских довольно разнообразные. См. Соловьева (Ист. Рос. IV. Глава III), Павлова («Об историч. значении царствования Бориса Годунова»), Беляева («О дружине и земщине в Моск, государстве» — Временник Общ. И. и Др. 1849. № 2. «О служилых людях в Моск, госуд., собственно о боярах». — Ibid. № 3. «Служилые люди в Москов. госуд., слуги или дворяне, а впоследствии дети боярские» — Московский Сборник. T. I. М. 1852). Свод разных мнений см. в соч. Горбунова «О льготных грамотах монастырям и церквам» (Архив Историч. и практич. сведен, изд. Калачова. Т. VI); причем значительная их часть склоняется к тому, что сословие боярских детей, главным образом, произошло из обедневших отраслей размножившихся боярских родов.

О количестве боярских детей в ту эпоху приблизительно можем судить по известию итальянца Кампензе, относящемуся к первой половине XVI века. (Переведен в «Библиот. Иностран. писателей» Семенова). По его словам, в Рязанском княжестве считалось до 15 000 конницы, в Московском 30 000, а в Тверском 40 000. Но мы полагаем, что в этом известии цифры едва ли не перепутаны; принимая в расчет все обстоятельства, вероятнее расположить их таким образом: в Московском княжестве 40 000, в Рязанском 30 000 и в Тверском 15 000.

81

Грамота митрополита Киприана 1390 г. в Актах Арх. Эксп. T. I. № 11. Грамоты, относящиеся до крестьянских переходов и Юрьева дня, см. Акты Арх. Эксп. I. №№ 17, 23, 46, 48, 73, 64, 83. Грамота Василия Темного о селе Присеках в Ак. Ист. I. № 59. Главное пособие И. Беляева — Крестьяне на Руси. М. 1860. Сочинения и статьи по вопросу о сельской общине в древней России указаны в 40 примечании ко Второй части I тома моей Истории России.