Читаем без скачивания Мегрэ и его мертвец - Жорж Сименон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крепкий напиток заставил его закашляться, на глазах выступили слезы. Затем он швырнул на стойку несколько монет и широким, быстрым шагом вышел на улицу.
— За ним, живо! — приказал помощнику комиссар. — Боюсь только, его уж теперь не догнать.
Инспектор поспешно кинулся вслед.
— Вызови такси! Быстро! — скомандовал комиссар, обращаясь к Шеврье.
Набережная Берси прямая и длинная, боковых улиц нет. Может, прежде чем этот тип удерет от Люка, удастся догнать его на автомобиле.
Глава пятая
Чем жарче становилась погоня, тем сильнее крепла в Мегрэ уверенность, что все это когда-то с ним уже происходило. Подобное ощущение он порой испытывал во сне. Таких снов он в детстве боялся больше всего. Ему обычно снилось, будто он пробирается через какие-то дебри, и тотчас его охватывало такое чувство, словно уже был здесь, делал те же движения, произносил те же слова. При этом он испытывал головокружение.
Преследование, начавшееся на набережной Шарантон, шло тем же затейливым маршрутом, который мысленно проделал комиссар у себя в кабинете, когда в полном отчаяния голосе маленького Альбера ему слышалось эхо растущей тревоги и страха.
Человек, спешивший по бесконечной, почти пустынной набережной Берси, то и дело оглядывался и, всякий раз видя позади себя приземистую фигуру Люка, ускорял шаг.
Мегрэ ехал в такси следом. Какой контраст являли собой оба эти человека! У того, что двигался впереди, взгляд и походка словно у дикого зверя. Движения, даже когда он бежал, исполнены своеобразной грации.
По пятам за ним следовал коренастый Люка. По обыкновению выставив вперед брюшко, он напоминал одну из тех похожих на сосиску с приделанными к ней ногами неказистых дворняг, которые преследуют вепря настойчивее самых породистых борзых.
Любой готов был биться об заклад, что рыжий опередит Люка. Даже Мегрэ, увидев, что незнакомец, воспользовавшись отсутствием пешеходов, устремился вперед, велел шоферу прибавить газу. Но, оказывается, напрасно. Самое странное, Люка вроде бы и не спешил. Он просто шагал себе, с виду — среднего достатка парижанин, отправившийся прогуляться.
Тысячи людей встретятся им в этот день на улицах и площадях Парижа, но, как и в истории с Альбером, никто не заподозрит, какая драма разыгрывается у них на глазах.
К тому времени, как они очутились у моста Аустерлиц, иностранец — Мегрэ решил, что перед ним иностранец, — казалось, был обеспокоен больше, чем поначалу. Беглец повернул на набережную Генриха IV, видно, что-то затеяв. И действительно, как только все трое оказались в квартале Сен-Поль, незнакомец снова рванул вперед, на этот раз направляясь в сторону лабиринта узких улочек, расположенных между улицей Сент-Антуан и набережными.
Мегрэ чуть не потерял его из виду: оказалось, что один из переулков перегорожен грузовиком.
Играющие на мостовой дети изумленно смотрели на двух бегущих мужчин. Лишь через два квартала Мегрэ удалось догнать обоих. По-прежнему чрезвычайно респектабельный, пальто аккуратно застегнуто, Люка лишь чуть запыхался. Он даже догадался мигнуть комиссару: дескать, не беспокойтесь.
Инспектор еще не знал, что погоня эта, за которой Мегрэ с комфортом наблюдал из автомобиля, будет продолжаться не один час. Что станет еще более напряженной.
Позвонив куда-то, незнакомец начал терять самообладание. Зашел в небольшой бар на улице Сент-Антуан. Люка последовал за ним.
— Он его сейчас арестует? — поинтересовался водитель, знавший Мегрэ.
— Нет.
— Почему же?
В представлении шофера всякий, кого выслеживают, непременно будет арестован. К чему же тогда эта травля? Он рассуждал точь-в-точь, как ничего не смыслящие в охоте люди, которые наблюдают, как гонят зверя.
Не обращая внимания на сыщика, незнакомец приобрел жетон и закрылся в телефонной кабине. В окно было видно, как Люка, воспользовавшись случаем, освежается объемистым бокалом нива. От этого зрелища разыгралась жажда и у Мегрэ.
Разговаривал рыжеволосый долго, минут пять. Раза два-три Люка вскакивал и заглядывал в стекло кабины: не случилось ли чего с его подопечным.
Затем оба стояли у стойки, не разговаривая друг с другом и делая вид, что вовсе не знакомы. Выражение лица у иностранца изменилось. Он затравленно оглядывался кругом, рассчитывая улучить удобный момент, но, похоже, успел понять, что такого момента не будет.
В конце концов он расплатился и пошел в сторону площади Бастилии. Обойдя почти всю площадь, помчался по бульвару Ришар-Ленуар, откуда рукой было подать до жилища комиссара Мегрэ, но затем свернул направо, в сторону улицы Рокетт.
Не зная, видно, здешнего района, спустя несколько минут он заблудился. Раза два-три он попытался скрыться, но либо улица оказывалась слишком людной, либо на соседнем перекрестке замечал высокое кепи полицейского.
Тогда рыжий принялся пить. Заходил в бары, но уже не звонить, а чтобы проглотить рюмку дешевого коньяку. Люка даже перестал входить за ним следом. В одном из баров с беглецом кто-то заговорил, но он лишь посмотрел, ничего не ответив, явно не понимая языка.
Внезапно Мегрэ понял, почему в тот момент, как незнакомец вошел в кафе маленького Альбера, он решил, что перед ним иностранец. Причем вовсе не из-за его внешности и покроя одежды. Комиссар заметил в вошедшем настороженность, свойственную оказавшемуся в незнакомой обстановке человеку, который никого не понимает и которого не понимают другие.
Улицы были залиты солнцем. Стояла совсем теплая погода. Словно где-нибудь в провинции, в районе Пикпюс консьержи выставили у парадных свои стулья.
Долго кружили, прежде чем добраться до бульвара Вольтера, а потом площади Республики, и вот тут незнакомец наконец-то понял, где находится.
Спустился в метро. Уж не надеялся ли он оторваться от Люка? Во всяком случае беглец сообразил, что убежать не удастся: Мегрэ увидел, как оба вновь выходят из метро.
Улица Реомюр… Снова крюк… Улица Тюрбиго… Потом свернули на улицу Шапон, с нее — на улицу Бобур.
«Район ему знаком», — подумал комиссар. Это ясно. По тому, как иностранец оглядывался кругом, было видно, что он узнаёт тут все, вплоть до самых дрянных лавчонок. Здесь он чувствовал себя, как дома. Возможно, даже жил в одной из многочисленных жалких
