Читаем без скачивания Как организовали «внезапное» нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Борис Шапталов

Сталин не только увел страну с ленинского маршрута, где Советский Союз представлял собой федерацию европейского типа, но и встал на путь, завещанный Иваном Грозным, – путь превращения СССР в модификацию Золотой Орды. Ему не удалось дойти до конца, до полного переформатирования цивилизационной матрицы и культурного кода, но наследие оставил крепкое. Прежде всего, наследие властвования генерального секретаря. Власти, в сущности, нелегитимной, ибо такого поста и описания его функций в Конституции не было. Власти если и ограниченной, то лишь кругом ближних бояр, объединенных в орган, которого также не было в Конституции, называемый политбюро. Получилась «оригинальная» система, не закрепленная в Основном законе страны, однако действенная, полновластная и безответственная по отношению к народу и другим ветвям власти (законодательной, судебной).

Ситуацию углубляли системные противоречия. Если Сталин отказался от создания федерации народов в пользу империи, то процесс надо было доводить до логического конца – перестать насаждать национальные огороды. Однако в мае 1936 года Сталин в докладе о новой Конституции объявил, что сочтено необходимым (кем?) повысить статус Азербайджанской, Армянской, Грузинской, Казахской, Киргизской автономных республик до уровня союзных, а Кабардино-Балкарской, Чечено-Ингушской, Марийской, Северо-Осетинской, Коми и Марийской автономных областей перевести в разряд автономных республик. Оно бы ничего, если бы это не порождало проблемы национального размежевания. Так, в Казахскую Республику включили казачьи области Урала (где воевали Пугачев и Чапаев) и Семиречья. Местных референдумов, понятно, не проводили. Кроме того, на ее территории оказалась часть Транссибирской железной дороги. Не спрашивали мнение населения Абхазии и Карабаха при включении их в другие республики. Заложенные мины взорвались много позже.

По непонятным основаниям образовывались новые республики. Например, в Карельской АССР численность карелов не превышала 10 процентов от всего населения. А на Дальнем Востоке сформировали сугубо искусственную Еврейскую автономную область. Получилось ни то ни се – ни империя, ни федерация народов. Точнее, получилась лоскутная империя.

Поклонники Сталина стараются представить интернационализм как идеологию неприятия национального, как две антагонистические противоположности. Либо – либо. Такой подход неверен. Крайности в толковании были, но Ленин, будучи марксистом, понимал, что одно вытекает из другого. (А Троцкий еще в 1906 году вывел формулу: «Социалистическая революция начинается на национальной почве, развивается на интернациональной и завершается на мировой».) Поэтому интернациональный Советский Союз строился как содружество национальных республик, а новая культура трактовалась как национальная по форме и социалистическая по содержанию. Чтобы понять, как это выглядит на практике, стоит посмотреть такие фильмы, как «Отец солдата» Р. Чхеидзе (и вообще грузинское кино 1950—1960-х годов), картины А. Довженко, В. Жалакявичюса, Э. Ишмухамедова и т. д., благо они есть в Сети.

Сталин постоянно клялся именем Ленина, чтобы скрыть свой фактический разрыв с его делом. Операция по выкорчевыванию интернационализма и большевизма растянулась до 1938 года. Подлинные большевики были в основном истреблены, а их идеология под флагом троцкизма дискредитирована. В 1943 году завершающим аккордом стал роспуск Коминтерна и смена государственного гимна. Однако ситуация кардинально изменилась после прихода Красной армии в Восточную Европу, а также в Китай и Корею. Как ни тормозил Сталин наступление Красной армии (об этом в книге «Испытание войной»), но получилось то, что случилось, и Сталину пришлось с этим считаться. Уйти обратно в «крепость СССР» не представлялось возможным. Одно дело покончить с троцкизмом, другое – признать себя антимарксистом и антиленинцем на деле. Сталину пришлось дать зеленый свет коммунистам Восточной Европы. Правда, при этом кое-кому из наиболее активных Сталин крепко прищемил пальцы. Как только руководители Югославии и Болгарии И. Тито и Г. Димитров договорились о создании Балканской федерации, так сразу последовал жесточайший разнос из Кремля. План был сорван. Димитров скоропостижно скончался, проходя курс лечения в Москве в 1949 году, а Тито объявлен фашистом. На этом попытки создания федерации народов Европы коммунистами закончились. Непонятливых подвергли арестам, иных расстреляли.

Сталин настолько добротно прокорчевал поле интернационализма, что даже после его смерти попыток объединения социалистических государств уже не было, невзирая на то что капиталистическая часть Европы принялась активно объединяться. И скоро население «крепостей» стало мечтать о вхождении в союз свободных капиталистических республик с их кооперацией, а значит, и более высоким уровнем жизни.

Показателен для жизнедеятельности «осажденных крепостей» следующий факт. ГДР, Чехословакия и Польша производили свои легковые автомобили. Довольно посредственные по сравнению с западными. Особенно убого выглядел гэдээровский «трабант» – форменный примус на колесах. И это германское производство! Даже в далекой Южной Корее, никогда не знавшей промышленности, научились делать отличные автомашины. Причина в том, что современное дорогостоящее автомобилестроение создается на основе интернациональных связей и широкого экспорта, дающего необходимые средства для развития. Ничего подобного в соцстранах не было. Поставить машины в СССР можно было только по соглашению на уровне правительства, как это было с венгерскими «икарусами». А так все, за редким исключением, варились в собственном соку. Но почему производители социалистических государств не объединились в концерн, чтобы производить достойные машины? Нельзя, ибо «крепости» должны стремиться к максимальной автаркии, – падение одной из «крепостей» не должно сказаться на снабжении других. Но жизнь не заморозить, и соцстраны вынужденно стали погружаться в международное разделение труда. Только в рамках капиталистического рынка. Причем настолько глубоко, что кризисы, вроде падения цен на нефть, стали сказываться на внутреннем положении Советского Союза. Стены «крепости СССР» оказались дырявыми. Их проделали не враги, а естественный процесс глобализации.

Крах мирового социализма – это полная победа интернационализма над политикой «крепостей» и «строительства социализма в одной стране». Оттого и рванули социалистические страны из орбиты влияния СССР, что автаркическое существование было невыгодным делом, а Кремль ничего, кроме СЭВ (Совета экономической взаимопомощи), изобрести не смог. Вместо создания единого интегрированного хозяйства – взаимопомощь полуизолированных «крепостей». Если автаркия социалистических стран для Ленина с Троцким – нонсенс, то для Сталина – вполне приемлемый вариант.

Конечно, в мире политики и экономики ничего нет однозначно хорошего, так и с интернационализмом. У него также были серьезные изъяны. Магическое слово «интернационализм» (или глобализм) волшебной силой не обладает. Пример тому нынешнее положение России, встроенной в глобальную цепочку на правах сырьевой провинции мировой экономики, территории для сбыта товаров развитых стран и выкачивания капиталов. Руководство СССР после Второй мировой войны вынужденно было решать интернациональные задачи, но ничего хорошего из этого тоже не получилось. Происходила растрата огромных средств в виде экономической и военной помощи «революционным» режимам. На содержании Советского Союза оказалось большое число государств, требовавших постоянной материальной подпитки. Куба, Вьетнам, Ангола, Афганистан, Сирия, Алжир, Египет при Насере и т. д. превратились в бремя, которое Кремль стоически нес за счет своего населения. При этом существенного толка СССР от таких союзников не имел. То была помощь в одни ворота.

Кто виноват в таком «интернационализме»? Сталин с его наследством политики «осажденной крепости» или Ленин с внеэкономическим подходом к взаимоотношению социалистических государств? Думается, виноваты были оба вождя, ибо ни один не предложил реальных принципов взаимоотношений между народами (правда, Ленин рано умер, чтобы выработать их). Они смотрели на интернационализм сквозь призму «бескорыстной братской помощи», а это уже халява, которая приводит к развитию корысти и недовольства дарителем (мало!). Правда, это стало ясно только по прошествии времени, а до того пролетарский романтизм был делом естественным и понятным. И все же политика интернационализма была ближе к реальности, чем умонастроение «осажденной крепости», и Сталину пришлось после 1945 года заняться глобалистикой.

Фактически речь шла о том, кто возглавит разворачивающийся в мире процесс интернационализации (глобализации) – социализм или капитализм? То, что осознавали Ленин и Троцкий, Сталин то ли не понял, то ли по иной причине, но он участие СССР в борьбе за выработку новых общемировых правил сорвал и тем подписал государству смертный приговор. Конечно, вина лежит и на его преемниках. Но Хрущев и Брежнев (сталинские выдвиженцы) были слишком слабыми по государственному уму правителями, чтобы изменить положение. А Горбачев тем более не мог выбраться из набравших ход негативных процессов. Хотя Советский Союз после Второй мировой войны все же превратился в глобального игрока, в сверхдержаву, но стать глобальным лидером, подобно США, не смог. Чем дальше, тем больше СССР выглядел старомодным и даже провинциальным. В результате к 1970-м годам большинство советской молодежи ориентировалось на американские стандарты жизни: на англо-американскую музыку, одежду, кино, политические ценности. При Горбачеве выяснилось, что на западные ценности ориентируются и властвующие верхи. Потому и поражение оказалось для России более тяжелым, чем военное поражение для Германии. Та честно проиграла на поле боя, но, получив мир, двинулась дальше по пути уже экономической экспансии, а России надо было пересмотреть свою цивилизационную матрицу, свой прежний опыт от самых основ и начал. Дело это оказалось интеллектуально неподъемным. Пришлось благородную бедность маскировать под «великую энергетическую державу», «суверенную демократию» и даже «либеральную империю»!