Читаем без скачивания Мужской день - Борис Минаев

Это значит, что по дороге домой она все-таки зашла в магазин! Значит, не так уж быстро она мчалась, чтобы спасать от меня человечество и соседей... Но я, конечно же, ничего не сказал маме на этот счет.

...Вечером после ужина мы пили чай вчетвером – папа, мама, я и дядя Юзя.

– Послушайте! – горячился дядя Юзя. – Пока я здесь, можно устроить культурную программу для вашего недоросля! Ему нужны новые впечатления! Сходим в театр, в консерваторию... Вы-то сами давно были в консерватории?

– Прошлой зимой, – виновато сказала мама.

– Или нет... – задумался дядя Юзя. – Сейчас лето, сезон заканчивается. Мы сходим в бассейн «Москва». Раз уж его так тянет к воде...

– Да никуда его не тянет, – грустно сказал папа. – Просто не знает, куда себя деть. Каникулы, а мы на работе.

– И дружки такие же, – вставила мама. – У них нет в жизни общего дела. Одна ерунда на уме...

– Ах так! – завопил дядя Юзя. – Нет общего дела? Ну так это проще пареной репы! Общее дело мы быстренько организуем!

И тут наступила запоминающаяся минута. Мы трое – и мама, и папа, и я – посмотрели на дядю Юзю с недоверчивым интересом.

Но он спокойно выдержал наш взгляд.

– Будьте спокойненьки! – поднял он вверх ладонь. – Общее дело мы организуем вашему парню в два счета!..

ДЯДЯ ЮЗЯ

Дядя Юзя приезжал к нам из Харькова два или три раза в год. Вроде бы в какое-то министерство. Вроде бы по каким-то жутко склочным делам. Но для нас, как он говорил, «родных и близких покойного», это не имело никакого значения. Ибо нам в дни своих посещений он старался доставить максимум удовольствия!

Удовольствие это состояло в том, что дядя Юзя покупал билеты в театр, причем в любой – «какой попадется под

руку» – и вел туда родителей «через не могу». Вообще придется мне в этом рассказе все время ставить множество слов в кавычки, которые обозначают – как известно всем и каждому по правилам русского языка – прямую речь. Потому что передавать некоторые слова, мысли и чувства, бурно выражаемые дядей Юзей в дни его посещений, можно исключительно его собственными словами. Если передавать их обычными словами, будет совсем не то впечатление.

Итак, дядя Юзя брал маму и папу «за ручки», вел на концерт или в театр, откуда они возвращались неизменно очень оживленные. Если спектакль был «так себе, без божества, без вдохновенья», или «не дай бог с претензиями» – они все втроем долго веселились над дурацкими ужимками актеров. Если же спектакль паче чаяния оказывался «силой» или даже «шедевром», тут уж дядя Юзя по-настоящему праздновал свою победу над мещанством.

– Вот вы! – говорил он вдохновенно, откупоривая бутылочку вина, которую покупал по дороге. – Знаете, кто вы? Вы городские мещане прошлого века! Слобода! Где же ваше высшее образование? Где тяга к культуре? Где творческие замыслы?

– И помыслы, – грустно добавлял папа.

– Про помыслы я уж и не говорю! – парировал дядя Юзя. – Максимум, на что вы способны – это отправить ребенка в зоопарк. Или дать ему в воскресенье рубль на кино, чтобы самим поспать подольше. Ну скажите, для того ли мы проливали кровь на фронтах Великой Отечественной войны?

– Не для того... – сокрушенно качал головой папа и, крякая, выпивал залпом свой стакан красного вина.

Мама аккуратно пригубливала и скромно возражала:

– Юзь, кончай. Ну мы не такие большие театралы, как ты, ну кто же спорит...

– А вино? – патетически восклицал дядя Юзя, указуя перстом на папу. – Ты видела, как он пьет красное грузинское вино? Ну вот скажи, разве так пьют красное грузинское вино?

– Отстань от Симы! – весело кричала мама. – Лучше скажи, мы будем с тобой крутить котлеты?

– А к кому пристань? – парировал дядя Юзя. – Что котлеты? Котлеты – это мещанство... Кроме того, нельзя делать котлеты без яйца. Это уже не котлеты, а сосиски, если они без яйца! Не может интеллигенция жарить котлеты без яйца!

– Нет, может! – хохотала мама. – А куда мы пойдем в следующий раз?

– Ох, не знаю, не знаю, достойны ли вы следующего раза... – улыбался дядя Юзя, наливая в стакан красное грузинское вино, и выпивал его нарочито медленными глотками, причмокивая, как наездник на лошади.

С котлетами была у мамы с дядей Юзей какая-то загадочная история, смысла которой я до конца не понимал. На каком-то то ли дне рождения, то ли другом празднике они – мама и дядя Юзя – спорили о том, можно ли жарить котлеты без яйца. Причем дядя Юзя настаивал, что нельзя, а мама – что можно.

Я прекрасно помню этот то ли день рождения, то ли еще что-то. Дядя Юзя так страшно хохотал, когда мама в очередной раз сказала ему, что умеет жарить прекрасные котлеты без яйца, что все гости волей-неволей прекратили свои веселые разговоры и повернулись к спорящим.

– Котлета без яйца – это все равно, что в некотором роде мужчина без яйца.

Когда дядя Юзя изрек эту свою знаменитую фразу, мама вспыхнула и пошла на кухню. Стул при этом от резкого движения упал, дядя Юзя произнес вторую знаменитую фразу, принадлежащую, правда, Гоголю: «Александр Македонский великий человек, но зачем же стулья ломать?» – после чего папа покрутил пальцем у виска и помчался на кухню успокаивать маму. Я поплелся за папой, а через некоторое время туда явился и сам дядя Юзя.

– Ребята! – сказал он. – Ругаться неинтеллигентно. Ну что мы сидим, пьем, едим, спорим? Это все надоело. Давайте Маринка пожарит нам котлеты без яйца, а я – котлеты с яйцом. Причем я обязуюсь съесть не больше трех.

Мама как-то через силу засмеялась и немедленно надела фартук.

Брошенные гости курили и танцевали, ничуть не страдая оттого, что их бросили. Некоторые из гостей время от времени заглядывали в кухню, на которой царила такая степень веселья, от которой становилось плохо и дурно.

Во-первых, на кухне царил неимоверный чад. На двух сковородках жарилось жуткое количество котлет. Дядя Юзя снял свою неизменную белую рубашку и жарил котлеты

с яйцом прямо в майке. Мама так хохотала над его шуточками, что наше с папой жюри сделало дяде Юзе замечание, которое он тут же обозвал «сто первым китайским предупреждением».

– Котлеты – это сказка, это радость для всего дома, – говорил он тогда, запустив свои маленькие сухие руки в огромную миску с фаршем. – Разве можно чего-то недоложить в радость и счастье? – говорил он патетически. – Разве можно пожалеть для счастья и радости хоть один ингредиент? Скажи, Сима, – говорил он папе, – пожалеешь ли ты для своих близких, для их счастья хоть один, самый ничтожный ингредиент?

– Нет, не пожалею, – говорил папа.

– Ну вот видишь, – отвечал ему дядя Юзя. – А тут не просто ингредиент, тут целое яйцо.

– Знаешь что, Юзька, – говорила мама, веселыми шлепками формируя маленькие толстенькие котлетки. – Когда слишком много ингредиентов, это уже не счастье. Это какой-то суп.

– А суп – это и есть счастье. Немножко того, немножко сего, – смеясь, отвечал дядя Юзя. – Немножко перца. Немножко соли. И много-много воды...

Мама беспрерывно хохотала. Я что-то никак не мог уловить причину такого бурного веселья.

Потом, наконец, уловил.

Дядя Юзя непрерывно, к месту и не к месту называл ее «моя примадонна»: «Моя примадонна, вы забыли, мне кажется, посолить ваше произведение»...

Несмотря на то, что мама устроила дяде Юзе настоящее пекло (ее расчет, кстати, был в том, что она продемонстрирует свой быстрый способ котлетожарения, которым она владела в совершенстве, а дядя Юзя будет долго возиться, потом начнет торопиться и все испортит) – так вот, несмотря на пекло, и дым, и чад, и необыкновенно быстрые темпы («это не котлеты, а мясная коллективизация»), которыми шло приготовление харьковских фирменных котлет, – все они удались на славу, и с яйцами и без яиц. Гости, которые, уже совершенно изнемогая, следили за этой битвой гигантов, просто завопили от восторга, когда увидели два блюда свежих котлет, которые пахли не то что на всю квартиру, а на весь дом «и на весь Краснопресненский район», как сказал дядя Юзя.

– Слабонервных прошу покинуть помещение, – сказал он, начиная поедать свои же собственные котлеты.

На следующий день после моей истории с водой дядя Юзя почему-то никуда с утра не пошел. Он долго брился, и смотрел на меня искоса.

– Скажи мне, кудесник... – сказал он вдруг довольно скрипучим голосом. – Что у тебя сегодня в повестке дня?

– Что-что? – удивился я.

– Ну вот как ты, например, собираешься строить свой день? – немножко рассердился дядя Юзя. – Ты даже простых вопросов не понимаешь, совсем одичал в своем дворе! Я надеюсь, ты не собирался заниматься английским, или изучать этикет, или международное положение?

– Да нет, не собирался, – растерялся я.

– Ну вот. А чем ты собирался заниматься?

– Гулять.

– Ну вот и прекрасно! Вот и покажи мне, будь добр, где именно происходит твое гуляние! – сказал дядя Юзя и выдернул электробритву «Харьков» из розетки. А потом начал поливать себя одеколоном.