Читаем без скачивания Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 1. Часть 2 - Никита Хрущев

Мы с Тимошенко тоже расположились в вагонах. Не знаю, почему противник не воспользовался и не разбомбил там все. Если бы налетели бомбардировщики, то не знаю, что бы там осталось. Может быть, немцы уже были истощены или, самое главное, поставили задачу захвата Москвы и повернули все силы, которые были в их распоряжении, туда. Гитлер считал, что с захватом Москвы он закончит войну и добьется капитуляции СССР. Когда наши войска оставили Харьков и отошли к Северскому Донцу восточное Харькова, мы далее не чувствовали давления противника. Он, заняв Харьков, тоже вышел передовыми отрядами к Донцу и стал занимать оборону, не пытаясь продвигаться вперед.

Мы подумали: зачем же нам отступать дальше, как было указано в директиве, если противник нас не преследует? Тогда мы обратились в Москву с предложением организовать оборону по Донцу и не отступать дальше. Ну, конечно, мы получили подтверждение своим предложениям. Мы же перенесли свой штаб в Валуйки, вылезли из вагонов и расположились в крестьянских хатах. Осень 1941 г. на Украине была очень дождливой. Грязища была невероятной, просто непролазной. Сложились особенно трудные условия для наступавшей стороны (когда армия отступает, бездорожье в какой-то степени затрудняет продвижение противника и, я бы сказал, облегчает оборону). Потом рано выпал снег и ударили довольно сильные морозы. Мы стали готовить по Донцу оборону. Чувствовали, что противник устраивается тут на зиму и, в свою очередь, строит зимнюю оборону. Об этом нам доносила наша войсковая разведка и перебежчики - наши люди, которые проживали на занятой противником территории.

После гибели Туликова нам прислали начальником штаба молодого, очень интересного, ученого и умного генерала Бодина[64]. Я полюбил этого человека за его ум, за ясное понимание им обстановки. Он был интересен и как человек, и как военнослужащий. Мне нравилось и то, что они сдружились с Баграмяном. Я питал к Баграмяну с самой нашей первой встречи большую симпатию. А теперь оба они работали дружно. Трезвые были люди. Трезвые и по части питейных дел, и умом, разумным пониманием военной обстановки. Помню, как однажды пришли ко мне Бодин с Баграмяном изложить свою точку зрения относительно потери нами Ростова. В то время Юго-Западный фронт действовал под командованием маршала Тимошенко.

Он же был и командующим войсками всего Юго-Западного направления, и ему было подчинено поэтому командование Южного фронта. Я тоже являлся членом Военного совета Юго-Западного направления и одновременно Юго-Западного фронта. Это я говорю для того, чтобы было понятно, почему Бодин и Баграмян докладывали мне по вопросу о Ростове. Ростов всегда лежал в полосе Южного фронта, созданного еще в начале войны. Начали они доказывать с цифрами в руках, что противник занял Ростов в результате очень неграмотного, никчемного командования войсками Южного фронта. Южный фронт располагал такими силами, которыми он мог не допустить захвата Ростова и отбить натиск противника. Ростов заняла тогда танковая армия под командованием немецкого генерала Клейста[65]. Он занимал высокое положение среди немецких генералов по умению вождения танковых войск. Такая о нем шла слава. Бодин и Баграмян говорили: "Мы считаем, что, несмотря на то, что у нас сейчас очень слабые силы, можно собрать их в ударный кулак, сконцентрировать его в направлении Ростова и ударить по Клейсту. Можно освободить Ростов. Мы совершенно убеждены в осуществимости этого, но при одном условии: чтобы операцию эту проводил бы не командующий Южным фронтом, а маршал Тимошенко. Мы маршалу своих соображений не докладывали. Хотели сначала изложить свои соображения вам, с тем чтобы вы поставили этот вопрос на Военном совете".

Не помню, почему они не пошли сразу к Тимошенко. Может быть, в это время Тимошенко выпивал? Он довольно изрядно выпивал (Бог его знает, чем это объяснить). Насколько я смог разобраться в их доводах и понять их - убедился, что они рассуждают реально и такая возможность у нас, видимо, есть. Надо было эту возможность использовать, тем более в столь тяжелое время. Пока еще не было случая, чтобы мы, сдав противнику какой-то крупный город, потом отбили его. Это имело бы не только военное, но и большое политическое значение как для наших войск, так и для гражданского населения. Важно было показать, что Красная Армия тоже может наносить удары. Тут представлялся хороший случай, на котором можно было конкретно продемонстрировать эту возможность и выбить противника из Ростова. И я заговорил об этом с Тимошенко. Тимошенко хорошо принял предложение и ответил: "Да, давайте поставим вопрос, послушаем Бодина и Баграмяна. Пусть они нам доложат". Они, докладывая, предложили, откуда и какие соединения взять и куда направить главным образом, оттуда же. с Южного фронта, чтобы сконцентрировать удар по Ростову, оголив при этом некоторые участки, на которых, как мы считали, противник будет продолжать занимать оборону. Доложили в Москву.

Москва санкционировала эту операцию. Подготовительная работа была проведена. Подтянули и перебросили туда все, что могли: и боеприпасы, и артиллерию, и танки, какие у нас тогда были. Пришел день, на который мы назначили наступление. Мы улетели с Тимошенко на юг и расположились в каком-то населенном пункте под Ростовом. Началась операция. Но задачу, которую мы поставили, сразу решить не смогли. Противник оказал упорное сопротивление, а у нас не имелось достаточно сил, чтобы вынудить его оставить Ростов. Мы вынуждены были прекратить наступление, с тем чтобы не истреблять свои войска. Однако не отказались от операции, а прервали ее на какое-то время, чтобы подтянуть новые войска, взяв их с отдельных участков Южного фронта. Все-таки мы верили, что сможем освободить Ростов. Прошло еще какое-то время, и операция продолжилась. Мне очень нравилась распорядительность Тимошенко. Он, как говорится, блеснул при проведении этой операции толковым использованием войск и умением заставить людей выполнять приказы. Ростов мы взяли![66].

Противник вынужден был откатиться к Таганрогу, то есть на довольно приличное расстояние. Тут же я выехал в Ростов. Мне хотелось посмотреть на разрушения в городе и тот ущерб, который нанес ему враг. Наше население переживало случившееся. Трудно было даже выразить словами его радость по поводу освобождения их любимого города от немецких войск. На улицах валялось много трупов солдат, а также людей, расстрелянных немцами. Враг бросил и некоторую боевую технику. Тогда-то я и увидел немецкие пулеметы и легкую артиллерию на полугусеничном ходу, о чем рассказывал ранее. Но особенного мы ничего не захватили, чем нам можно было бы воспользоваться. Все, что немцы бросили, было не на ходу, а выведено из строя было, видимо, еще во время боев. Итак, противник был отброшен к Таганрогу. Но, как говорится, аппетит приходит во время еды: мы решили с ходу взять Таганрог. Однако у нас не хватило сил. Потом мы предприняли там еще несколько атак, но безуспешных, и приостановили наступление. Зато захват Ростова произвел очень сильное впечатление на всю страну. Передовая газеты "Правда", поздравляя нас, выставляла напоказ наши успехи.